— Настырная она у тебя.
— Тринн, Илонна отправится с нами в Тирогис — без неё у меня не получится отдать вам яйцо. Я прошу тебя: забери её оттуда.
— А ты?
— Я могу и не выбраться обратно, — криво усмехнулся он, — и тогда Илонна останется единственным, кто сможет вернуть вам яйцо. Понимаешь, поле спокойствия, в котором оно скрыто, это очень мощное заклятье. Я никогда не пробовал ни возвести его, ни снять. Я даже не знаю, что и как устроено.
— Не пойму, к чему ты клонишь.
— Я сейчас объясню, — вздохнул Дилль. — Заклятье временного кокона — высшая магия. Ну, может, не самая высшая, но достаточно сложная. И это заклятье требует много магических сил. Древние маги легко творили это заклинание, а теперь у наших мастеров уже нет таких сил. Зато по словам гроссмейстера, такую энергию мне может придать драконий дар. Гроссмейстер научит меня этому заклинанию — он же думает, что я заключил с вами договор. И я сниму поле спокойствия с яйца Ингрис.
— Не понимаю, что здесь смертельного.
— Дело в том, что в случае неудачного исполнения, маг сам попадает во временной кокон. А я собираюсь создать поле спокойствия вокруг того яйца, которое вы дадите мне для подмены. Если у меня это не получится, то только Илонна сможет проникнуть в клоаку и освободить нерождённого детёныша Ингрис.
— Ты хочешь закутать подменное яйцо в поле спокойствия? Зачем?
— Я не буду убивать ни в чём не повинного детёныша. В поле спокойствия он будет в безопасности. Когда-нибудь представится возможность ещё раз подменить яйцо, и детёныш будет спасён.
Тринн внимательно смотрела на Дилля и молчала.
— В ваших интересах вытащить из Тирогиса Илонну, — продолжал убеждать драконицу Дилль. — Пусть не сразу, но она овладеет заклятьем поля спокойствия. Но, думаю, если вы ждали шесть веков, то пара-тройка лет не сыграют большой роли.
— Хорошо, я унесу твою вампиршу из Тирогиса. Даже в зубах, если понадобится. А если у тебя всё получится? Как мне быть тогда?
— Ты заберёшь её в любом случае, — глухо сказал Дилль, — Потому что когда тилисцы возьмут город, Илонну ждёт верная смерть. А я останусь в Тирогисе. После того, как я лишил город вашей поддержки, я должен встать на стену и жечь тилисцев до тех пор, пока у меня останутся силы.
— Да-а, — протянула Тринн, — странная получилась смесь: человек с замашками дракона. Но, ты знаешь, мне это нравится. Пожалуй, мы с Аидом разомнём крылья над тилисцами, когда доберёмся до Тирогиса. А потом посмотрим, уносить твою вторую половину или нет.
Дилль молча подошёл к драконице и обнял её переднюю лапу. Обнял, это, конечно, громко сказано — лапа Тринн толщиной была с четверых таких, как он. Драконица фыркнула и стряхнула его.
— Вот ещё, нежности! Драконы — жуткие, суровые и жестокие. Это тебе на будущее.
— Врёшь ты всё, — улыбнулся Дилль. — Ты — прекрасна, умна, благородна и великодушна. Тринн, скажи, а если бы я попробовал принудить вас снова заключить договор с людьми?
— Я бы сожрала тебя, — невозмутимо ответила драконица. — И всех, кто с тобой. Мы уже давно смирились с потерей королевы и привыкли к мысли о собственной гибели.
— А как связана ваша гибель с королевой? — Дилля пробрала дрожь при мысли о том, что Тринн могла убить Илонну.
— Ты должен знать, что драконы — Хранители миров. У каждой королевы драконов есть уникальный талант — связываться с другими королевами и создавать между мирами мост, по которому прибывает помощь, когда возникает угроза охраняемому миру. С гибелью Ингрис и потерей её детёныша, мы лишились возможности призвать драконов из других миров. Вот почему вторжение Завоевателей во время Величайшей битвы мы не смогли остановить. И именно поэтому мы поселились неподалёку от всё ещё действующего портала. С исчезновением королевы мы больше не можем воспитывать молодняк, раса драконов почти умерла.
— Но теперь-то вы перестанете… э-э-э, погибать?
— Перестанем. Лет через пятьдесят, когда дитё Ингрис подрастёт, наберётся сил и будет готово к воспроизводству королевского рода. А пока… нам придётся по-прежнему караулить демонский портал вместе с Единым, — проворчала Тринн. — Ну, ладно, надо возвращаться. Я вижу, что Аид с мелкой самкой уже на подлёте. Да, кстати, не вздумай говорить этой самке, что она прекрасна.
— Почему? — удивился Дилль.
— Потому что я страшно ревнивая, — Тринн обнажила зубищи в ухмылке. — Шучу, расслабься.
Дилль улыбнулся шутке, но улыбка завяла, когда драконица задумчиво сказала:
— Хотя, вообще-то, не шучу.
Сборы были недолгими — больше всего времени пришлось потратить на то, чтобы посадить Шехана в мешок и привязать на спину Илонне. Кот категорически отказался оставаться, пришлось брать с собой. Дилль уселся на спину Тринн, Илонна вскарабкалась на Аида.
Два огромных чёрных и один маленький красный драконы взлетели одновременно и скрылись в темноте. Мастера клинка долго смотрели вслед улетевшим, затем Нугейр тихо сказал Фиррису:
— С ума сойти, твоя дочь выбрала в мужья повелителя драконов.
Глава 31
* * *
Король Энмунд в бешенстве пнул шута и не поленился самолично вышвырнуть его из шатра. Мелкий уродец посмел сказать, что его — великого короля Тилиса, обвели вокруг пальца. И кто? Сопляк Ниал, ставший правителем Мироттии пять лет назад лишь благодаря везению и склокам Кланов?
Пометавшись по шатру, он уставился на карту, разложенную на столе. А ведь демонов горбатый карлик прав — Ниал, посылая ему заверения в дружбе и клянясь во всемерной поддержке его действий, тихим сапом подгрёб под себя изрядный кусок территории Ситгара. Когда Энмунд впервые получил известие, что мироттийцы не собираются участвовать в осаде Тирогиса, он возрадовался. А теперь он уже не был уверен, что поступил правильно. Возможно, надо было сделать то, что сделал Ниал — укрепиться на территории западного Ситгара, отдав Тирогис заботам мироттийцев.
До вчерашнего дня всё шло согласно задуманного плана. Нижний Тирогис был взят почти без боя, верхний осаждён так, что мимо тилисских войск и мышь не могла проскочить. Тилисская и мессантийская кавалерия зачищала территорию к востоку от Тирогиса — маршалы докладывали королю, что кроме нескольких городков, весь восточный Ситгар уже оккупирован. Инженеры спешно сооружали осадные башни и постоянно устраивали артиллерийские дуэли на катапультах с ситгарцами. Длинные осадные лестницы изготавливались сотнями. Маги рыли при помощи магических зверей тоннели, травили воду в реке, насылали отравленный дождь и делали вылазки, сжигая и уничтожая защитников стен. Ситгарские же маги почти не отвечали — то ли экономили силы, то ли просто некому было.
Только боевые клирики оставались бесполезным балластом. Объединённый отряд боевых монахов из Тилиса, Мессантии, Гергвальда, Йоли и Лемирра, который в другое время мог бы проделать огромную брешь в крепостной стене и спалить к демонам ситгарских солдат, оказался неспособным призвать даже слабую искру, не говоря уже о небесном огне. Архиепископ Тиагед, перед началом военной кампании высокомерно задиравший нос перед магами, ныне молчал, как в рот воды набравший. В этой войне от святош толку не было. Точнее, толку не было до вчерашнего дня.
Вчера, услышав возбуждённые крики, Энмунд выскочил из шатра, думая, что ситгарцы отважились на самоубийственную вылазку. Но солдаты — от рядовых до генералов, смотрели куда-то вверх. Плотные тучи над Тирогисом сначала просто посветлели, затем пятно яркого света начало разрастаться, становясь ослепительным. Глазам на него было больно смотреть — создавалось впечатление, что солнце опустилось с небес на землю и вот-вот прорвёт тучи. Энмунд, как и прочие, щурился и прикрывал глаза рукой. Он не раз видел призыв Божьего огня, а потому не мог ошибиться. Это был призыв. Но кто сумел донести молитвы до Единого? Судя по расположению светового пятна — прямо над городом, это сделали мироттийские священники.
