В этой связи мне хотелось бы более детально коснуться вопроса отношения властей ФРГ к работе спецслужб.
В июле 1990 г. по заказу МВД ФРГ была издана брошюра «Задачи и контроль в области охраны Конституции».
Как сказано в предисловии, она явилась ответом на требования общественности ФРГ пересмотреть формы и методы работы специальных служб по защите конституционногго строя вплоть до их полной ликвидации, что было вызвано позитивными изменениями в восточноевропейском регионе. Тогда правительство решило довести до массового сознания то обстоятельство, что во многом благодаря усилиям именно этих спецслужб, отражавших атаки левого и правого экстремизма, ФРГ и является сейчас стабильным правовым государством с сильными демократическими традициями.
В брошюру вошли статьи, затрагивающие различные аспекты правового положения, задач, форм, методов и сфер деятельности ведомств, имеющих отношение к охране конституции, подготовленные руководящими сотрудниками МВД, БФФ (Бундес Феффассунс Феррейн — Федеральное ведомство по охране Конституции), ЛФФ (Ландес Феффасунс Феррейн — Земельное ведомство по охране Конституции), БКА (Бундес Криминаль Амт — Федеральное управление криминальной полиции), а также видными немецкими юристами, специализирующимися в данной области.
Касаясь кампании нападок на спецслужбы, профессор Клаус Штерн, директор Института государственного права и теории управления Кельнского университета в статье «Демократия, способная себя защитить по Основному Закону ФРГ», указывает, что когда спецслужбы становятся объектом особо эмоциональных атак, то зачастую это объясняется их специфическими закрытыми от общественности методами работы, что может дать основания для недоверия и подозрений, а иногда даже вызвать ассоциации с тайной полицией тоталитарной системы. Ошибочные, чего нельзя избежать, или спорные с правовой точки зрения отдельные акции часто используются для обоснования принципиального неприятия спецслужб. В настоящий момент генератором вновь появившихся высказываний, рисующих ужасную перспективу государства тотального контроля, стали планы правительства по обновлению законодательства в области обеспечения внутренней безопасности и охраны конституции.
Так, например, утверждается, что законодательство по вопросам обеспечения безопасности служит «для всеобъемлющего учета, криминализации и, в конечном счете, изоляции любой нонконформистской по отношению к существующей системе оппозиции, более того — всего дезинтеграционного общественного потенциала…
Далее следует излюбленная аргументация: с одной стороны, клеймить недостаточную законность действий сотрудников спецслужб; с другой противопоставить принятию новых законов любое возможное сопротивление под предлогом опасности перехода к государству тотальной слежки. Порой предоставление информации спецслужбам преподносится как доносительство. Все это вместе взятое должно создать впечатление о том, что деятельность спецслужб является антидемократическим и антиконституционным репрессивным инструментом, против которого может быть мобилизовано даже право на сопротивление (в соответствии со статьей 20, раздела 4 Основного Закона ФРГ)».
Вице-президент БФФ Петер Фриш в статье «Охрана конституции в условиях изменяющейся европейской среды» также подчеркиваетт, что такое развитие (победа оппозиции в ГДР и восточноевропейских странах — Ю.Д.)… должно вызывать вопросы. Разве оно не демонстрирует, что политические теории и руководства к действиям, которые мы характеризуем как экстремистские и которые подлежат отслеживанию на государственном уровне, в конечном счете оказались безуспешными и должны были таковыми оказаться. Разве образ врага по меньшей мере в левой части политического спектра не устранен? Может, не последует ли то же самое на противоположной стороне спектра политических взглядов (правый экстремизм Ю.Д.)? Не следует ли вообще с большей выдержкой выступать против политического экстремизма, рассматривать его только лишь как альтернативу допустимым политическим взглядам, бороться с которой следует в любом случае сугубо политическими методами, как того всегда требовали критики государственных мер по защите демократии? Ответ на эти вопросы мы, сотрудники спецслужб, в последние месяцы слышали достаточно часто. Это был утвердительный ответ, и квинтэссенцией было требование о ликвидации, по меньшей мере — существенном ограничении мер по охране внутренней безопасности от экстремизма и шпионажа, а наряду с этим требование ликвидации или жесткого ограничения (можно перевести и как «сокращения» — Ю.Д.) спецслужб. Министр внутренних дел ФРГ во вступительной статье к этому сборнику, говоря о демократии, напоминает, что «судьба Веймарской республики показала, куда может привести путь, если свободное государство оставляет поле (боя) своим противникам без сопротивления! В любом случае этого необходимо избежать.» Ну как тут не вспомнить слова Томаса Манна из «Наблюдений стоящего вне политики» (1918 г.), заметившего, что «если двое говорят «демократия», то с самого начала весьма вероятно, что они подразумевают нечто весьма различное.» Профессор Штерн в своей статье пишет, что атаки тоталитарных партий (на примере Веймарской республики — Ю.Д.) не затрагивали демократических институтов лишь до тех пор, пока они ими не завладели.
Созданием свободного демократического конституционного строя (ФРГ — Ю.Д.) законодатель не только окончательно порывал с предшествующей системой тоталитаризма, но и наполнил само понятие конституционного строя конкретным (материальным) содержанием, тем самым отказавшись от относительной демократии так, как она понималась веймарской конституцией. Содержание (понятие) демократии нельзя далее толковать, сообразуясь с собственными желаниями, ей не разрешено теперь саморазрушение… Такое изменение в значительной мере стало следствием «реакции» на Веймар, обозначило переход к способной себя защищать, воинствующей демократии.
Штерн ссылается в своей статье на выступление К.Кауфмана в 1951 году на 39 м заседании участников «Дня немецких юристов» в Штутгарте, который говорил: «Как мы можем законными средствами гарантировать и защитить свободу от врагов свободы? Как мы можем, не выходя за рамки закона, использовать власть против злоупотребления властью? Революции не будут происходить на баррикадах. Так же маловероятно — в результате государственных переворотов наверху вследствие одностороннего акта или внезапного захвата власти небольшой группой. В эпоху массовой демократии государственные перевороты подготавливаются постепенно путем пропаганды идеологий, подрыва авторитета и институтов существующей системы, злонамеренной и язвительной критики проводимой этими институтами политики и практических мер, путем расшатывания государственного аппарата, инфильтрации туда, а также в экономические структуры и особенно те из них, от которых зависит функционирование органов управления хозяйственных, политических и общественных организаций, посредством создания ячеек из активных фанатизированных ударных групп, которые в подходящий момент могли бы быть использованы для захвата власти.
Клаус Штерн подчеркивает, что к основополагающим принципам такого конституционного строя (который закреплен в Основном Законе ФРГ — Ю.Д.) следует отнести, по меньшей мере: уважение конкретизированных в Основном Законе прав человека, прежде всего прав личности на жизнь и свободное развитие; суверенитет народа; разделение властей; ответственность правительства; независимость судов; многопартийность и равенство шансов для всех политических партий, включая право на соответствующее конституционным нормам создание оппозиции и оппозиционную деятельность.
Этот конституционный строй должен быть поддержан и защищен от выхолащивания и устранения. На это нацелены в большей или меньшей степени все инструкции (спецслужб — Ю.Д.), в которых об этом идет речь. В оперативной практике это трансформируется таким образом, что демократия приобретает такие характеристики, как «способная себя защищать», «воиствующая», «боевая», «бдительная» (в массовое сознание через деятельность судов, прокуратуры, спецслужб ФРГ внедряется мысль, что, хотя граждане и живут в демократическом государстве, демократический строй готов к жесткой реакции на возникающую угрозу не то что своему существованию, а даже малейшему отклонению от конституционных норм — Ю.Д.). Конституционный суд отдает предпочтение определению «боевая демократия», говорит и о «способной себя защищать демократии», иногда объединяет эти две характеристики воедино.
Реализация на практике того, что подразумевается под «способной себя защищать» демократией осуществляется в предусмотренных конституцией формах: вопервых, в виде лишения гражданских прав из-за злоупотребления теми или иными свободами; во-вторых, в форме запрета федеральными или земельными госслужащими союзов/объединений; в-третьих, в форме объявления федеральным конституционным судом политических партий антиконституционными (например, националсоциалистической партии в 1952 г. и коммунистической партии Германии в 1956 г.); в-четвертых, в форме обвинения против судьи в нарушении конституционных… принципов (компетенция федерального конституционного суда); в-пятых, в форме административных мер по охране конституции, реализуемых БФФ и ЛФФ; в-шестых, в форме законодательно регламентированного обеспечения преданности конституции рабочих и служащих госаппарата, а также судей и военнослужащих; в-седьмых, в форме федерального или союзнического вмешательства.
