– Палыч, а может так и нужно, чтобы каждый с детства бился за своё выживание? Как в природе?
– Ты что, Арсентий, серьёзно или шутишь? – Опешил я. Словно холодной водой меня, сонного, облили. Вот уж от кого не ожидал услышать такого откровенного цинизма. Взволновался. Даже вспыхнул. – Да-к какого тогда, извини меня, хрена, мы столько лет шли к вершинам цивилизации, демократии, чтобы сейчас с научно-практическим интересом наблюдать какой там ребёнок у нас выживет в вольере, а который нет?! Или ты шутишь?
– Я просто логику их пытаюсь понять… – Почти спокойно заметил Арсентий, и словно самого себя спросил. – Почему у нас всё так в стране по-уродски, а?
– А, это другое дело. А то ты меня уже напугал… Расстроил даже. Ффу! Больше не шути так, Арсентий. – Останавливаюсь, чувствуя, что излишне, пожалуй, разволновался, передышка нужна. Ложная «тревога», случайная. Но, всё же, нельзя так уж слишком мне заводиться. Вставая, чтоб успокоиться, перевожу тему. Спрашиваю гостя. – Арсентий, чаю, или кофе?
– Чаю, пожалуй, – кивнул гость. – Извини, если расстроил. Я иногда пытаюсь от противного размышлять… Часто там думаю…
«Ишь ты, от противного! Определение какое подходящее. Точное!» – проходя к двери, с усмешкой замечаю про себя. Выглянув, кричу через коридор, в бухгалтерию:
– Вера Никандровна, пожалуйста, приготовьте нам с Арсентием чаю, и ещё гостю что-нибудь… Тут же слышу в ответ: «А пирожки с голубикой гостю пойдут?»
Арсентий кивает, да…
– Да, Вера Никандровна, – отвечаю, – пойдёт, говорит. Только чай…
– Да, покрепче! Я знаю. – Перебивая, доносится из бухгалтерии. И потому уже Арсентию. – А я думаю, кто это там, на какой метле, к нашему председателю приехал… Здравствуй, Арсентий. – Поздоровалась.
– Здравствуйте, баб Вера… Как ваше здоровье? – Кричит Арсентий через стены и коридор.
– Сейчас нормально, – громко сообщает бухгалтерша. – А вот перед грозой сильно что-то крутило… Сейчас я вам чайку приготовлю, принесу…
– Даже в природе ни один зверь своих детей не бросает, пока не выкормит, не обучит… – Тем отголоском продолжаю ещё спорить.
– Так, то зверь, – соглашается Арсентий. – У нас в лесу говорят, бойся не зверя – человека.
– Дожили! – я всё ещё злюсь.
– Евгений Павлович, я посоветоваться приехал. – Переходит Арсентий к главному.
– Хорошо! Давай, выкладывай.
– От Шанны письмо пришло. – Сказал он, пряча глаза.
– От кого?
– От Шанны, из Франции. – У Арсентия в глазах удивление. И лихорадочный блеск с новой силой – я вижу! – как знак аварийной остановки на скользкой ночной дороге.
Ах, ты ж чёрт, как я мог забыть ту Шанну, их с Арсентием взгляды! И всех тех иностранок тоже, свах! Нет, конечно, не забыл. Просто ещё бродило в сознании недовольство от предлагаемых жизненных обстоятельств. Случайностей, как бы. Не переключился. Значит, там не просто взгляды были, там рецидив… Это плохо! Парню плохо. Вот почему он так взбудоражено выглядит. Жалко!
– От Шанны! Ну-ну… – Я ещё не нашёл правильного сейчас отношения к этой француженке. Хорошо помню ладную её фигурку, и что-то в глазах ещё… во взгляде…
– В общем, – смущаясь, бормочет Арсентий, признаётся. – Она хочет приехать… Ко мне.
– Зачем? – Спрашиваю, конечно, машинально, но звучит по-дурацки. Вновь ловлю на мысли, что ничего уже, кажется, кроме голой прагматики в проблеме не вижу. А ведь есть и другие аспекты человеческой жизни. Были! Старым, наверное, становлюсь! Ох, старым! И вопросы звучат от этого глупыми. Грустно! Печально!
– Понимаете, Евгений Павлович, – Арсентий вроде бы не заметил, но почему-то перешёл на «вы». Похоже от волнения. – Она говорит, что любит… – Голос его осип. Он прокашлялся. – Гхе-гхым… Любит, говорит, меня… И я её тоже. – В этом месте голос окреп, даже наполнился красками. – Жениться, предлагает. То есть замуж за меня…
– Так это здорово, Арсентий, поздравляю! – Я действительно рад. Искренне рад. Не ожидал. Главное, не боль в парне придётся заглушать, а наоборот, ещё больше раздуть… Более приятная задача.
– Дело в том, что она к себе зовёт, во Францию, в город Нант, – вновь словно погас Арсентий. Ага, переживает, с восхищением отметил я, это хорошо. – Там у неё родня вся, пишет, работа, и прочее… На западе Франции это, я карту смотрел… Ла-Рошель рядом, – это из трёх мушкетёров. Бордо ещё… А я… Что я там буду делать? Я к простору привык, к тайге, к природе… Да у нас, у самих, здесь, осенью, если взять, такое бордо расцветает, в сказке не сыщешь, да и вообще.
– Так!..
– Она и другой ещё вариант предлагает – переехать самой сюда, ко мне…
– Туда?!.. В профилакторий…
– Да. Открыть, пишет, международную туристическую фирму. Отстроиться здесь, и возить иностранных туристов, показывать нашу природу и всё остальное… Зверей, яков, страусов…
– Господи, какие у нас в России страусы, Арсентий? А яки – это, вроде, буйволы с каких-то предгорий, нет?
– Да. Шанна говорит, можно фермы по-разведению открыть.
– У нас?
– Да! Но я хочу только вместе с вами.
– А она?
– Как я скажу, пишет…
– Арсентий, дорогой! Это же грандиозно, это ж здорово! Ну, Шанна, ну, Арсентий – молодцы! Не ожидал. Я уж чёрте что подумал… Конечно, соглашайся. Какой разговор!
– Правда?! Вы думаете, она действительно меня любит? Я же, пень для ней лесной… У меня и образование-то среднее. А она!.. Да и французского я не знаю…
– Да зачем тебе французский? Выучите – она русский, ты французский. И вообще, если женщина готова бросить из-за тебя Европу, Арсентий, значит, ты не маленький человек в этой жизни, – она любит тебя. Важно, чтоб и ты любил. Чтобы чувства взаимными были… Тогда не только яков со страусами… мы вам всю речку кипятильниками нагреем, и крокодилов разведём для рекламы… Да! Ну, Арсентий, ну, молодец. Ты ещё и Сорбонну окончишь. Точно-точно!..
– Это институт?
– Не важно… Важно, что время у вас есть. Что всё впереди… Всё успеете. Я очень рад за тебя! – Чувствуя необычайный прилив энергии, дурашливо кричу в коридор. – Вера Никандровна, идите сюда быстрее, тут нам, сам того, кажется, не догадываясь, Арсентий сверх приятные новости привёз!
– Несу-несу… Уже! – громко сообщила Никандровна, шоркая тапочками. Она по конторе в них только и ходит. – Что он привёз? К чаю?
Пропускаю её вопрос, спрашиваю о важном…
– А ты-то сам, как чувствуешь… к ней… правда любишь?
– Да. Давно… Сразу, как увидел. Меня словно током тогда прошибло. Застыл, а изнутри жаром, волнами… Это не передать, Палыч. Во мне всё перевернулось. То от счастья сердце замирает, то от горя почти рвётся, что потерял. Только её и вижу… Сейчас так вообще… А когда письмо пришло… На «до востребования» в город, – ездил. Как уж обратно доехал, не знаю! Как пьяный был. Ловил себя на мысли – не с ума ли от счастья схожу… Да! Не ем, ни сплю… Всё забросил… Вот, к вам приехал…
– Правильно сделал, что приехал. Молодец! Вот тебе, понимаешь и иностранные инвестиции… Вовремя.
– Что?
– Не обращай внимания… – я отмахнулся, шутливо пояснил. – Я тоже иногда вроде с ума схожу. Это из моей личной теории случайностей, если попутно. А если серьёзно, то строить, Арсентий, мы у тебя будем только в стиле древнего деревянного зодчества. Как в Онежских Кижах, когда-то! Мастеров прославлять, да Север славить. Как это и было у нас когда-то – в Архангельской, Вологодской, Костромской… Из брёвен, доски, осиновой щепы. Всё кружевное, почти соборное, с башенками и куполами. Чтоб древней Русью пахло. Русью! Не этой, мать её…Пусть и лубочной Русью, но старорусской… Крепкой и настоящей! Со всем тем, что нас окружало. Деревни, чтоб… с избами в «брус», «глаголь», «кошель»… с амбарами, да ветряными мельницами. Одни только названия, Арсентий, дорогой, чего стоят… Слышишь?! Поэзия!.. Музыка! А если ещё природу ко всему этому нашу добавить, простор, воздух, живность дикую и прирученную, о!..
– Евгений Павлович, это что вы такое красивое опять нам планируете? – входя и расставляя на столе стаканы в подстаканниках, полюбопытствовала бухгалтерша.
– Это вот Арсентий нам предлагает. – Указываю на виновника «торжества», уплетающего сейчас пирожки.
– Не я, а вместе, – поправляет Арсентий, слизывая выступившую на пирожке голубичную начинку. – Как вкусно!
– Ну, так… – сложила руки на груди Вера Никандровна. – Приезжай чаще… А не-то бы женился уже… Чай вроде не дефектный!
– Конечно, вместе, – восклицаю, пропуская удачное – к месту – предложение Веры Никандровны. Об этом мы ещё поговорим, раздуем как говорится огонь, сейчас, главное не упустить. – Подождите-ка, – прерываю себя. – Один важный звонок. Только один. Сейчас. – Набираю длинный номер… Подождал… «Да-да, слушаю» – зазвенел в ухе голос Мишкиного отца.
– Николай Михалыч, это я.
«Да, Евгений Палыч, слушаю. Что случилось?»
– Ничего плохого. Нам срочно нужна парочка сильных юристов по гражданскому праву, где-то на месяц, два… Можно таких найти?
