мать, и, имея во чреве ребенка, проходит особенную инициацию, готовящую ее к коронации.
– Она необыкновенная, – восторженно произнес Ментор. – Наша королева заставляет содрогаться даже меня. Скоро произойдет слияние, и это будет началом нашей победы. Царь поведет нас в новую эру.
– Наша королева удивляет и меня, – согласился Костя. – Рад, что скоро я стану частью вашей семьи. Только о царе мне ничего не известно. Кто он?
– Это будет новое слияние. Выражаясь по-вашему – наш мозг выбрал ваше тело для расширения деятельности.
– Мозг? Это Самаэль?
– О, да. Наш папа, – гордо произнес Ментор.
– Какое тело он выбрал?
– Только то, что нам завещано. Мы чужого не берем. Наша королева породит царя, и мы станем свободны.
– Ребенок Александрины будет соединен с Самаэлем? Это и есть царь?
– Так точно, брат. Ты не представляешь, как давно мы ждали этого момента.
– Ты зачастил в астрал, – заметил Тоши Кимура, глядя, как Костя молча сворачивает коврик для медитации. – И тебе удается обходить лимб. Это определенный успех. Что нового узнал? Можешь что-то освежить?
– Нового ничего, – сухо ответил парень. – Все это нам уже известно. Коронация Саши с вытеснением ее души, слияние верховного демона с нерожденным. Рождение царя. Разрушение духовного мира на нашей стороне.
Мужчина внимательно посмотрел на своего ученика.
– Костя, ты самый сильный из моих выпускников, которых я когда-то обучал. Ты талантлив и целеустремлен, ты всегда был осторожен в поступках и словах, я знаю тебя очень давно, и сейчас ты не похож на себя. Что с тобой происходит?
– Все в рамках нормы, – пряча глаза, ответил Константин. – Вам не нужно переживать.
Тоши Кимура покачал головой:
– Надеюсь, что так. Очень хочется верить.
***
Рано утром я подошла к окну спальни, чтобы посмотреть, насколько сильный дождь накрыл городок вот уже на добрые полчаса. Раньше я не любила осень, с приходом этого времени года у меня начинался анабиоз и длился до самой весны. Теперь же осень мне нравилась, не знаю, что изменилось, но все в ней успокаивало меня, настраивало на философский лад, и каждый опавший лист, каждая капля дождя, тяжелые серые облака, холодный запах мокрой земли – казались прекрасными и близкими.
Возможно, это мои последние дни жизни в своем разуме. Как страшно потерять себя и заранее знать об этом. Как меня угораздило во все это попасть? Хотя причина понятна: бездумное решение в молодости. Всего один шаг… И такие последствия. А если я стану причиной бед многих людей? Или, того хуже, это будет Марк? Воцарившийся верховный демон в теле моего сына… Даже думать страшно об этом, не то что допустить в реальность.
Что же мне делать? Разве у меня есть варианты? Такое ощущение, что меня загнали в угол комнаты без окон и дверей, без света и воздуха. А я хочу дышать, хочу видеть свет, хочу жить!
А если у моих помощников не хватит сил в нужное время? Где мне искать помощи? К кому бежать?
Сегодня мне приснился дедушка Павел, он сказал, что молится за меня и маму. Больше ничего не говорил, но очень грустно смотрел. Как бы сейчас мне пригодилось его общество. А что если это восполнит отец Адриан? Может быть, съездить к нему, поговорить. Не знаю о чем, просто поговорить. Пока я могу.
Мне понравилась эта идея, и я быстро собралась в дорогу. На пути к выходу меня остановил Костя.
– Ты куда-то собралась? Еще ведь очень рано.
– Да… Хочу навестить одного человека, к вечеру вернусь.
– Саша, так не пойдет. Я отвечаю за тебя головой.
– Мне нужно в монастырь к отцу Адриану, – сдалась я.
– Куда?? – Константин изумленно раскрыл глаза. – Зачем?
– Хочу поговорить с ним, сегодня мне приснился дед, и вообще нахлынули воспоминания детства, когда меня водили в храм на службы и в воскресную школу.
– Неожиданно, – заметил Костя. – В любом случае поедем вместе.
Мы отправились в мужской монастырь, расположенный в живописном месте острова, густо поросшего соснами. Всю дорогу я молчала, наслаждаясь видом за окном, пытаясь запомнить эти высокие голые скалы, сопки, покрытые ковром зелени, низкие темные облака, моросящий дождь и своего спутника, который, сосредоточенно нахмурившись, смотрел вперед на мокрое дорожное полотно и выглядел очень напряженно.
По приезду я направилась в первый храм, где мне пояснили, что схиархимандрит Адриан находится в скиту по соседству, а не в монастыре, и обещали за ним послать. Пока я ждала, выглянула в узкое окно притвора и увидела Костю, который нерешительно прошел на территорию, украдкой оглядывая окрестности, словно боялся быть замеченным.
– Сашенька! Какая радостная весть! – Прищурив добрые глаза, ко мне неторопливо приближался отец Адриан. – Оставим парня осваиваться, пойдем, расскажешь причину приезда.
Я рассказала о сне и о дедушке, о своих опасениях и жутком страхе, об осознании поступков, за которые теперь стыдно, о своей жизни, что в корне изменилась во всех смыслах, изменив меня и мое сознание.
– Это метанойя, – покачал головой седой клирик, – изменение сознания по-гречески. Покаяние. Очень хорошо, что тебя это коснулось. Души людей часто меняются через скорби, потому что иначе их не раскроешь, мирские щупальца крепко опутывают душу, не давая сделать глоток жизненного воздуха, пока не наступает вот такая ситуация. – Отец Адриан накрыл мою голову епитрахилью* и совершил разрешительную молитву, как обычно делают на исповеди. – Теперь иди в правый предел на службу, причащайся, скажешь, я разрешил.
Все происходило как во сне, причастившись, я простилась с отцом Адрианом, взяв благословение, и мы с Костей отправились домой.
Какое-то время мой друг молчал, хмуро глядя вперед. Мне тоже не хотелось говорить, потому что наступило чувство особой легкости и тихой радости, всеобщей любви ко всему, и для меня эти чувства были новы.
– Там что-то произошло? – наконец спросил Константин. – Ты изменилась.
– Отец Адриан принял мою исповедь и благословил причаститься. Раньше я слышала, что бывают такие состояния после этого, но оценила только сейчас.
– Значит, все нормально?
– Все хорошо. Я рада, что съездила, мне стало легче. Возможно, это никогда не повторится, да и все остальное. Знаешь, это как перед смертью, думаешь, сколько же мне осталось, что я успею.
Константин молча смотрел вперед, но внутри него бушевала буря, которую он умело сдерживал, мне это было особенно заметно.
– Если от навалившихся бед мира ты упал очень низко, значит, скоро взлетишь очень высоко, чтобы победить, – вдруг сказал он.
– Спасибо тебе, – я тронула Костю за рукав, – спасибо за поддержку, за теплоту, за то, что всегда рядом. Это помогает.
Дома ко мне пришла мысль перейти
