— И он доказал, что знает?
— Да. Две задачки, правда, не смог решить, — кидает на меня хитрый взгляд. Улыбаюсь. Вот же хитрован!
— Если не смог, то почему зачёт стоит? — придирается декан.
— Помилуйте, ВасильВикторыч, — всплёскивает руками препод, — их никто до сих пор не решил! Если бы я сам сподобился, то… нет, на докторскую не потянет, но основание для звания «профессор» у меня бы появилось. А остальные девяносто восемь задач он сделал. Правда, я не все проверял, только самые сложные, но ни одной ошибки не обнаружил. Его тетрадки с задачами у меня лежат.
— Ага! — вскрикиваю уже я. — Я сразу заподозрил, что вы всё не проверяли!
— Мы обсуждали это, Колчин.
— Если решу за время учёбы хотя бы одну из тех двух, с вас причитается! — по простецки тычу в него пальцем.
— Согласен! — опять хохочет. Ничем его не проймёшь.
Декан, а тем более староста и секретарша, все они слегка чумеют от нашего вольного общения.
— Хорошо, — заключает декан. — Вы помогли нам развеять сомнения, ВалерьВасильевич. Вы свободны.
— А можно остаться? — неожиданно просит препод и получает разрешение.
Декан меж тем звонит на другие кафедры. Кого-то нет на месте, кафедра теории вероятностей отзывается.
— Да-да, я всё понял, спасибо, — беседу декан заканчивает быстро. — Ну, здесь хотя бы понятно. Раз вам, Колчин, давали теорию вероятностей в рамках подготовки к олимпиаде, то почему бы и не сдать. А вот с английским сложнее, вам надо переводы технической литературы делать по разным кафедрам. Норма для зачёта — не менее двадцати тысяч знаков…
— Так давайте я его снабжу, ВасильВикторыч! — тут же предлагает Рожков. Ох, и жук, ох, и хитрован! Я так понимаю, полезнейшая для кафедр работа и тут ему подворачивается подкованный Колчин. Кафедрам — бесплатный перевод, студентам — зачёт. Так можно жить, платя за чужой труд всего лишь подписью.
— Пойдёмьте, Колчин, — предлагает препод и встаёт.
— Я к вам зайду. У нас тут нерешённые вопросы остались… — Рожков всё-таки уходит, но не сразу.
— ВалерьВасильевич, тексты должны быть с разных кафедр, — предупреждает декан.
— Так я ему по разным предметам дам. По математике, ядерной физике, механике…
— Хорошо, хорошо…
Когда весёлый Рожков уходит, декан мрачнеет.
— Что делать, ума не приложу…
— Как что? — удивляюсь я. — Во-первых, старосту гнать из старостатства. Как не оправдавшего высокого доверия.
— И кого поставить? Давай тебя в старосты, — предлагает декан, — раз ты шустрый такой.
— Меня никак нельзя, — рассудительно отвергаю предложение. — Во-первых, общественная нагрузка и так велика…
— И какая у тебя нагрузка? — мрачно интересуется почти староста.
— Вы нашу газету, она, правда, межфакультетская, но тем не менее. Вы её видели? А там под рисунками ме-е-елким таким шрифтом написано, кто художник. Идите и прочитайте внимательно. Во-вторых, вы на концерте вчера были? Опять меня не заметили? А репетиции, между прочим, тоже время отнимают. Есть ещё и в-третьих, но, может, хватит?
— Ради любопытства, — говорит декан, — что там в-третьих?
— А в-третьих, я не просто так сдаю всё досрочно. Не гарантирую, но запросто может случиться так, что я с первого курса сразу на третий прыгну. Так что опять нового старосту выбирать придётся.
— Резонно, — заключает декан. — У тебя всё, Колчин?
— Нет. Не всё, — готовлюсь нанести удар, люблю это дело. — Я сдал всё на «отлично», сдал досрочно и даже больше, чем надо на пару экзаменов и четыре зачёта. И за это меня наказали лишением стипендии. Это вместо того, чтобы повышенную дать. Понимаю, поощрение символическое, ввиду крохотности стипендии. Однако, хоть и символическое, но поощрение. Вместо этого меня наказали.
Замолкаю. Все напрасно ждут, что будет дальше, однако продолжаю молчать.
— Ну, и чего вы хотите, Колчин?
— Я⁈ — разыгрываю удивление. — Лично я ничего не хочу, у меня всего лишь вопрос. Как вы собираетесь меня поощрять, если даже символическое вознаграждение не можете вернуть. Или можете?
— Практически невозможно, — вздыхает декан. — Деньги уже пошли по статьям. Бухгалтерия никаких поправок не примет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Тогда вопрос встаёт ребром. Как вы будете меня поощрять?
— А чего бы ты хотел?
— Хочу зелёную улицу! — бескомпромиссно заявляю я. — Если я хочу сдать какой-то экзамен досрочно, то препятствий у меня быть не должно!
— Со своими кафедрами проблем не будет, — обещает декан, — но с чужими, как получится.
— Приказать им не можете, — догадываюсь о сложностях, — но попросить или порекомендовать, кто вам запретит?
— Всё? — немного устало спрашивает декан. Пожимаю плечами, не знаю, что ещё можно попросить. В МГУ студентам и так всё дают.
— Тогда все свободны…
В коридоре идущий рядом Овчинников мрачно заявляет:
— Подставил ты меня, Колчин.
— Я тебя от обузы избавил. Учись теперь свободно и не надо ни за кем бегать. Так что с тебя причитается.
Тут он меня удивляет. Когда заходим на лестницу, вдруг говорит мечтательно.
— Дать бы тебе в морду…
— А-а-а, ты же в армии служил… — вспоминаю славный боевой путь доблестного экс-старосты. Сержант морской пехоты.
— Теперь тебе ещё в тюрьме захотелось побывать, — слегка подхихикиваю, мы пересекаем межэтажную площадку, — за избиение несовершеннолетнего. Малоуважаемая, кстати, на зоне статья. Хуже только изнасилование.
— Ничего, — обещает сержант запаса, — когда у тебя день рождения? Не скажешь? Всяко на втором курсе совершеннолетний станешь. Вот тогда и поговорим.
— Не стану, — возражаю на прощание, — и ещё я сразу на третий курс скакну. И знаешь, что, бывший староста? Пока есть возможность, пока тебя формально не сняли, загляни в моё личное дело. Раз до сих пор не удосужился. И прочти его внимательно. А ещё… это я тебе должен морду бить, ты меня на двадцать тысяч нагрел…
Длинно получилось. Поэтому стоим немного, когда заканчиваю, расходимся. Мне на кафедру к Рожкову. Сержант остался стоять, обмозговывая заданную загадку.
По пути захожу на кафедру, где весёлый Рожков радостно снабжает меня кучей статей на разные темы.
— Здесь сто тысяч знаков, Колчин! — сияет препод. — Хватит на пять зачётов! Действуй, Колчин! Я и кафедра в полном составе верит в тебя!
В общежитии успеваю начать ещё до обеда. После обеда отдых, и снова за дело. Заканчиваю к вечеру статью целиком. Математическую, как самую лёгкую. По ядерной физике до хренища незнакомых терминов. В ворде есть режим статистики, статья тянет на двадцать семь тысяч знаков. Хотя русский язык более пространный, так что вздыхаю и смиряюсь. Заполнять в ворде ещё и английский текст не нахожу нужным. Нафига мне такая пустопорожняя работёнка. И подозреваю, электронный вариант есть на кафедре. И догадываюсь, почему не дают. Чтобы хитрые студенты гугл-переводчиком не пользовались.
Ленюсь сегодня готовить. Один в комнате, соседи по домам разъехались. Каникулы у них. Это я свои отгулял. Спускаюсь в столовую. Откушиваю. А на входе в комнату меня ловят.
— Парень, ты Колчин? — меня кликает почти незнакомый перец. Только фейс знакомый.
— Йес, ай ду.
— Тебя на вахте ждут. Кто — не знаю. Какой-то мужик в изрядном прикиде.
Мужик на вахте в шикарной дублёнке и какой-то развесистой шапке. Явно из не самого дешёвого меха. Норка, соболь, чо там ещё бывает, не разбираюсь. Представляется Арнольдом и резко разнообразит мою столичную жизнь.
27 января, понедельник, время 20.15.
Москва, один из мюзикхоллов.
— И куда это вы меня притащили, мистер Арнольд? — натурально, не понял, что за контора. Но зальчик для игры есть.
— Некогда, некогда, Вить, — тащит меня за кулисы, — по ходу жизни всё сам узнаешь.
Интересно тут устроено. Зал, сцена, кулисы с комнатами, гримёрками и прочим, а а всем этим ещё зальчик, с совсем крохотной сценой.
