Он не то, чтобы заикался, но делал крохотную паузу между первым звуком и продолжением фразы.
— Рада познакомиться, — Мира наклонила голову. Согласно этикету, если дама желает продолжения беседы, она улыбнется при этих словах. Мира улыбнулась.
— М…иледи, чем я могу быть полезен вам?
Расскажи мне про убийцу моего отца, вот чем!
— Побеседуйте со мной. Я совсем недавно в столице, и никого здесь не знаю. Мне так скучно!
Безопасный ответ. Знатные дамы всегда терзаются скукой. Прекрасное объяснение любым действиям: мне было так скучно!
— С большим удовольствием, миледи.
Она пригласила его к своему столику и усадила в соседнее кресло. Итан мельком глянул на книги, Мира поспешила отвлечь его расспросами:
— Трудна ли служба секретаря?
— С… лужить владыке — честь для меня, миледи.
— Каково это — слушать важнейшие разговоры, записывать волю императора и все время молчать, что бы ни происходило?
— Как иначе, миледи? Такова моя служба.
Мира усмехнулась.
— Разве мои ладони в муфте?
— П… простите, миледи?..
— Если бы мы встретились в приемной, сударь, я прятала бы руки в муфту, согласно привилегии, и мы говорили бы лишь то, что полагается. Но мы в библиотеке, верно?
— Да, миледи.
— Здесь и леди никаких нет, как и лордов. Первородные не сидят над книгами, а гуляют где-то на свежем воздухе.
— В садах Люмини, миледи.
— Простите?
— В садах Люмини завтра начнется цветочный праздник, миледи. В этом году он посвящен северной азалии.
— Пойдете ли вы туда?
— Е…сли служба потребует, миледи.
Лицо Итана — благородные тонкие черты, умные глаза — было бледным и изможденным. Похоже, он и вправду покидал дворец лишь тогда, когда того требовали дела. И он был робок — первый робкий человек, встреченный Мирой в столице. Девушка почувствовала нечто вроде азарта: разговорить Итана, узнать его мысли. Обыкновенно люди сами рассказывали о себе, без спросу и много — куда больше, чем следовало бы. Молчаливый секретарь вызвал у Миры интерес.
Девушка спросила, нравятся ли ему северные азалии, любит ли Итан весну, бывал ли на Севере и на Юге, в какой земле поселился бы, доведись ему покинуть столицу. Он отвечал: да, миледи. Нравятся, миледи. Никак нет, не довелось побывать. Столица прекрасна, миледи. Я хотел бы жить в ней всегда и служить владыке.
Мира поинтересовалась его мнением об императоре, но тут же поняла, что это — провальная попытка. Итан, конечно, ответил: владыка Адриан — великий человек.
Мира спросила: часто ли Итан бывает на балах? По нраву ли ему они? Кого из дам он хотел бы пригласить на танец? Секретарь сказал в ответ:
— Н… нечасто, миледи. Я пригласил бы на танец вас, если бы вы оказали мне честь своим согласием.
Крепкий орешек! Заставить Итана высказаться откровенно — все равно, что штурмовать замок горсткой серпов. Мира сделала паузу, выстраивая план наступления. Итан тоже молчал. Видимо, он счел, что высокородной леди угодно вести расспросы, а от него требуются лишь ответы.
Тут к столику подошел архивариус. На его тележке лежала скромная горка из десятка футляров с документами. Они с Итаном обменялись кивками.
— Сударыня, как я и опасался, ведомостей об интересующих вас персонах нашлось немного, — он стал перекладывать футляры с тележки на стол. — Здесь о Минерве из Стагфорта: запись о браке родителей, пожалование рыцарского звания отцу, смертная грамота матери. Вот Плайский Старец: брак, рождение детей, смерть жены, смерть сыновей, брак дочери. Вот Леди-Во-Тьме: о ней немного больше. Ее рыцари участвовали в стычках с западниками. Если верить источникам, Леди-Во-Тьме всякий раз защищалась. Трижды побеждала, один раз проиграла и потеряла часть имений.
Все документы, кроме одного, перекочевали на столик. Архивариус сказал:
— К сожаленью, сударыня, это все, что есть о пятерых ныне живущих родичах владыки.
— О шестерых, — поправила Мира, с интересом глядя на оставшийся сверток. — Вы не упомянули барона Росбета из Южного Пути.
— Вы спрашивали о живых родственниках, — с ударением произнес архивариус, и Мира похолодела. — Барон Росбет к ним более не принадлежит. Он погиб от сизого мора в прошлом месяце. Вот смертная грамота, подписанная его домочадцами.
Архивариус протянул девушке последний футляр и, поклонившись, удалился. Мира с содроганием развернула бумагу. Убористым почерком баронского писаря было изложено, как Росбет занемог, посинел лицом, велел распахнуть все окна, поскольку мучился от нехватки воздуха, начал пускать пену изо рта и той же ночью скончался. При нем находились мажордом, лекарь, священник и три юных дочки. Подписи этих лиц стояли под документом, кроме имени младшей девочки — в виду ее неграмотности.
Мира подняла глаза от бумаги, ошарашенная известием. Итан внимательно смотрел на нее.
— Умер наследник владыки, миледи?
— Да, следующий после кузена императора.
…и я теперь — третья в очереди. Дядя владыки Менсон, кузен Адамар, за ним — я.
— П…озвольте спросить, миледи, что вы намерены предпринять?
Третий секретарь владыки. Он сидел на табуреточке слева от престола. Сидящий на табуреточке у подножия трона не может быть несогласен с императором — такое в принципе невозможно. Даже если владыка совершает явную ошибку.
Мира подняла руку и стала загибать пальцы.
— Пять… четыре… три…
— Простите?..
— Две… одна секунда до того, как вы скажете мне, чтобы я не совалась в это дело.
Итан нахмурился, сжал губы, но взгляда не отвел. После паузы он спросил:
— Миледи, вы знаете, что такое протекция?
— Тайная стража императора. Коричневая гвардия.
— З…знаете ли вы, каково ее назначение?
— Насколько мне известно, задача тайной стражи — предотвращать заговоры.
— Верно, миледи. Полтысячи человек служат по всей Фаунтерре, в том числе при дворе и в Палате, среди вельмож и их прислуги, среди священников и купцов — всюду, куда может проникнуть двуногое существо. Их единственная цель — вынюхивать возможные интриги против Короны, и, поверьте, они п…прекрасно чуют этот запах.
Мира приподняла бровь.
— Восемнадцать лет назад протекция прозевала Шутовской заговор. Его раскрыл герцог Альмера, а не тайная стража.
Девушка пододвинула книгу к секретарю. Он покачал головой.
— Во время тех событий протекция еще не существовала. Владыка Телуриан создал ее спустя пару месяцев. Он сильно п…переменился после заговора, от доброго и мягкого владыки не осталось и следа. Ему принадлежат слова: "Заговор подобен чуме. И то, и другое можно остановить лишь одним способом: выстроив стену из смертей".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
