Потемкин «поднимается» так высоко, как, видимо, никто до него не поднимался в близости к императрице, как физически, так и душою. Впервые в жизни отдается она любви свободной, бурной, бескорыстной и обогащающей. Забывает и положение свое, и могущество и беспокоится лишь о настроении своего любовника. Ей сорок пять. На десять лет больше, чем ему. Ежеминутно она летит душой к нему. Когда его нет рядом, она тотчас пишет ему любовную записку, будь то ночью, или днем на деловом заседании, или на заре, когда дворец еще спит. Верный слуга срочно доставляет послание. Потемкин отвечает. Она сжигает его письма. Он же хранит ее записки во внутреннем кармане, у сердца. Несколько строчек, наспех нацарапанных, – лавина безумных слов, страстный лепет. Ее величество, императрица всея Руси придумывает для своего любовника самые милые и нелепые названия: «Дорогуша, мой миленький… родная душенька моя… кукленочек мой… дорогой мой игрушоночек… тигрище ты мой… попугайчик миленький… гяур ты этакий… Гришуня… золотой мой фазанчик… петушок золотой… лев мой косматый… волчище, птичка крылатая…»
Она восхищается им и говорит: «Красавец скульптурный, мраморный… миленок мой, всех королей прекраснее… никто на свете с тобою не сравнится…»
Вдруг она пугается пылкости собственной страсти и делает вид, что исправляется:
«Я категорически повелеваю всему моему телу, вплоть до самого маленького волоска, не проявлять более никаких признаков любви по отношению к Вам. Заперла любовь в сердце под десятью замками, она там задыхается, ей дурно, и я боюсь, что все взорвется».
Потом признается в своем поражении: «Из головы моей течет поток абсурдных слов. Как ты можешь терпеть женщину с такими непоследовательными мыслями». И гордо добавляет: «Ах, господин Потемкин! Какое нехорошее чудо сотворили Вы, заморочив голову, прежде считавшуюся одной из лучших в Европе!.. Какой стыд! Грех какой! Екатерина Вторая во власти безумной любви! Себе я говорю: ты оттолкнешь его таким безумием!» Движимая страстью, она порой яростно набрасывается на него: «Есть на свете женщина, которая любит Вас и имеет право на нежное слово из уст Ваших. Дурак, нехристь, грубиян, гяур, москаль, черт противный!» А то, не находя слов, начинает импровизировать: «Бутончик мой… Конфеточка моя…» Любит, когда ее «гяур» рассказывает байки из жизни: «Дорогуша, какую смешную историю рассказал ты мне вчера! Я до сих пор смеюсь, ее вспоминая… Мы были вместе четыре часа и ни минутки не скучали. Расстаюсь с тобой всегда, скрепя сердце. Голубчик мой дорогой, я так тебя люблю. Ты прекрасен, умен, забавен». Иной раз она вспоминает не о беседах, а о физических наслаждениях. Искушенная в сладострастии, она очарована тем, как обращается с ней ее новый фаворит. Их чувственная близость, считает она, еще больше скрепляет их согласие душевное. Она покорно признается в своем желании этого мужественного тела, грузного и душистого: «Ах, гяур, каждая клеточка моего тела тянется к Вам!..», «Благодарю тебя за вчерашнее угощение. Мой Гришенька насытил и утолил мою жажду, но не вином…», «У меня голова, как у кошки в брачный период…», «…Я буду для тебя „огненной женщиной“, как ты меня часто называешь. Но постараюсь пригасить мой пыл…», «Двери будут открыты, и все зависит от желания и возможности, а я ложусь…», «Дорогой. Я сделаю как прикажешь, мне прийти к тебе или ты придешь?»
Человек с переменчивым характером, тщеславный сумасброд, мрачный ревнивец, быстро переходящий от безудержного веселья к болезненному унынию, Потемкин однажды упрекает ее в том, что у нее было пятнадцать любовников до него. Уязвленная, она признает только пять: «Первого меня заставили принять, а четвертого я приняла от отчаяния! – восклицает она. – Остальные трое, видит Бог, были мне нужны не для блуда, я никогда этим не грешила».[102] Он ей напоминает про Васильчикова. Разве она его уже не любит? Она отвечает: «Тебе абсолютно нечего опасаться. Я и так обожглась на этом дурачке в моей душе и сердце… Я люблю тебя безгранично». Порою он ведет себя нагло: отдаляется, беспричинно обижается. Может быть, небо слишком хмурое, может быть, встал с левой ноги. Она урезонивает его ласковыми словами: «Если Ваше нелепое настроение покинуло Вас, соблаговолите проинформировать меня об этом… Вы злой татарин!», «Я пришла сказать тебе, как я тебя люблю, а дверь твоя была закрыта!», «И мучаешь меня без причины…», «Только почувствую себя в безопасности, как вдруг сваливается на меня тяжесть неимоверная, просто гора…», «Право, пора нам жить в согласии. Не мучай меня и не обижай. Тогда и я не буду холодна…», «Душа моя, я привязала к одному концу веревки камень, а к другому – все наши ссоры и забросила все в бездонную пропасть… Здравствуй, дорогой мой! Добрый день, без ссор, без споров и без дрязг…»
Она чувствует себя так близко к нему физически, что не скрывает самых интимных недугов:
«Не приду к тебе, потому что я была в поту всю ночь и кости мои болят, как вчера…», «Сегодня меня немного слабит, но в остальном, золотой мой, все в порядке…», «Не беспокойся из-за моего поноса, это освобождает кишечник».[103]
Полагают, что, вся во власти своей страстной любви, она идет на то, чтобы тайно обвенчаться с Потемкиным. Есть данные, что обряд венчания имел место в конце 1774 года в церкви Св. Сампсония, в Санкт-Петербурге. Свидетелями были верная горничная, Перекусихина, граф Самойлов, племянник Потемкина, и камергер Чертков. Документы об этом тайном венчании не найдены. Зато содержание двадцати трех писем Екатерины фавориту говорит, что отношения их совершенно супружеские: «Дорогой мой супруг… Муж мой любезный, самый милый, самый хороший… Милый супруг… Миленький муженек… Прошу меня больше не обижать… Это нехорошо в отношении кого угодно, а в отношении собственной жены – тем более… Целую тебя и обнимаю всем сердцем, всем существом, любимый мой супруг… Зачем верить болезненному воображению, а не фактам, ведь они подтверждают слова жены твоей?.. Разве не предана и не привязана к тебе, вот уже два года, самыми священными узами?.. Остаюсь Вашей верной супругой, любящей Вас вечной любовью».
Было венчание или нет, но Екатерина и Потемкин являют собой чету людей сильных, властных, исключительных по здоровью и уму, жадных на удовольствия и на работу. И хотя Потемкин привязан к постели царицы, он с самого начала доказывает, что в нем нет ничего от фаворита-временщика. Покоренная своим другом, Екатерина советуется с ним по всем важным политическим вопросам и порою склоняется к его мнению. Перед любовными утехами и после них, днем и ночью, между двумя приливами нежности они спорят по государственным делам, обсуждают доклады министров, донесения послов, намечают проекты реформ, внешнеполитических союзов, то так, то этак переделывают в уме Россию и Европу. «Разногласия между нами если и бывают, то лишь в области политики, но никогда – в любви, – пишет она ему. – Рассказывайте о себе, и я никогда не буду сердиться». На самом деле даже расхождения во взглядах ее радуют. Она счастлива, что впервые перед ней – человек сильного ума, способный на равных спорить с ней. Наконец-то она не одна правит Россией.
