хорошо, он это сделает через год-другой, причем покинет не только Лондон, но и вообще Англию.
И вот этот вчерашний звонок. Какой-то молодой заносчивый пижон небрежно заявил, что, возможно, сочтет нужным прибегнуть к его, Холла, совету, и готов прийти к нему в контору завтра в три часа пополудни. Как и всегда в последнее время, Холл спокойно ответил, что вынужден от этой чести отказаться, ибо перегружен работой и в ближайшие месяцы за новое дело не возьмется. Обычно после такого ответа следовало обиженное "Что ж, прощайте", разочарованное "Очень жаль" или просто короткие гудки в телефоне без всяких слов. На этот раз все было иначе. Пижон высокомерно бросил в трубку:
— Мистер Холл, я не намерен шутить. Речь идет о такой сумме, что вам стоит передать остальные дела коллегам или вообще послать к черту. Завтра в три буду у вас. Прощайте.
Тут было над чем подумать. Настырный пижон с непомерными амбициями мог почувствовать себя оскорбленным и попытаться выместить на адвокате свою злобу. И, с другой стороны, этот намек на крупную сумму… Конечно, Холл не боялся мести какого-то пижона, но и лишний шум вокруг его особы был ни к чему. В общем, имело смысл принять настойчивого клиента и решить после разговора с ним: или как-нибудь умно отказаться, или попробовать рискнуть, если игра будет стоить свеч.
В дверь постучали. Холл вздрогнул — занятый мыслями, он не услышал, как обычно, шагов на лестнице, но тут же взял себя в руки и, секунду помедлив, спокойно сказал:
— Войдите.
В комнату вошел высокий мужчина, не такой молокосос, как предполагал Холл. А вот нос его, похоже, был природой задран вверх намного выше, чем у обычных людей, и весь вид свидетельствовал о том, что он привык смотреть сверху на все остальное человечество. Небрежным движением притворив за собой дверь, он демонстративно выждал, пока адвокат поднимется ему навстречу, и напыщенно произнес:
— Мистер Холл, полагаю? Я Джон К. Листер. — И, не дожидаясь приглашения, уселся в одно из кресел, стоявших у стола, за которым сидел хозяин. Одет он был в прекрасно скроенный костюм бежевого цвета, на который было наброшено такого же цвета пальто из верблюжьей шерсти. Положив шляпу на стол перед собой, он сложил руки на трости-зонтике, заканчивавшемся ручкой из слоновой кости, и бесцеремонно уставился на Холла.
— Слушаю вас, — бесстрастно произнес тот.
Молодой человек кашлянул и, по-прежнему глядя на Холла свысока — непонятно, как ему это удавалось, ведь они были одного роста! — начал:
— Традиционные возможности юристов меня не устраивают, вот почему я обратился к вам. Мне хотелось бы ознакомиться с вашими. Надеюсь, они их превосходят.
— Это зависит…
— От чего?
— От нескольких обстоятельств. Прежде всего — на какое наследство вы рассчитываете?
— В завещании, составленном на мое имя, фигурирует цифра в четыреста тысяч фунтов стерлингов. Я единственный наследник.
— Так в чем же дело? — притворился непонимающим Холл. — Что вас не устраивает?
— Не валяйте дурака. Мне нужны деньги сейчас, больше ждать я не могу. И так жду семь лет!
— Действительно неприятно, — согласился Холл.
— Избавьте меня от вашего сочувствия, — осадил его посетитель. — Я пришел не за ним. Вот только сомневаюсь, справитесь ли вы?
Бледное лицо Холла слегка порозовело от негодования.
— Моя квалификация сомнений не вызывает!
— Надеюсь.
— Хорошо, перейдем к делу, — неожиданно улыбнулся Холл. Его собственные сомнения развеялись. Теперь ему было ясно, что он имеет дело с напыщенным дураком. Что ж, тем лучше, условия будет диктовать он, Холл, а, ради таких денег стоит взяться за дело. Ради такого крупного состояния ему еще не приходилось "работать". Десять процентов гонорара позволят округлить его сбережения до сотни тысяч фунтов. Соблазнительно, ничего не скажешь.
— Думаю, я смогу вам помочь, — продолжал он. — Правда, я очень занят и не собирался заниматься вашим делом, но, раз уж оно оказалось столь… солидным, я, пожалуй, отложу другие дела, если, разумеется, мы с вами придем к соглашению. Впрочем, я в этом не сомневаюсь. Существуют и некоторые другие соображения, а точнее, обстоятельства, о которых мне хотелось бы узнать.
Джон К. Листер изобразил внимание.
— Вы упомянули о завещании. Кто его оставляет вам?
— Мой дядя.
— Мне нужны о нем данные — возраст, где живет, образ жизни, привычки, прислуга.
Клиент не обратил внимания на необычные для юриста вопросы, его больше волновала проблема, не уронит ли он своего достоинства, ответив на них. Решив, видимо, что не уронит, он тем не менее счел нужным заметить:
— А какое… эээ… значение имеют привычки моего дяди и его прислуга? Что общего у них с завещанием?
— А уж об этом позвольте судить мне, — осадил нахала Роджер Холл. — Моя фирма оказывает клиентам услуги, которые существенно отличаются от обычных юридических советов адвоката. Впрочем, я не намерен открывать секреты фирмы. А коль скоро оказываемые нами услуги специфичны, они нуждаются и в специфической информации. Так что будьте любезны сообщить ее мне.
Листер поморщился, всем видом показывая, что его совершенно не интересуют секреты жалкой юридической конторы, и снизошел до ответа:
— Живет дядя в собственном особняке на Бровер-стрит. Скупой, знаете ли, ограниченный старикашка. Из прислуги у него сейчас осталась только кухарка. После того как несколько месяцев назад умер лакей, он никак не может нанять нового — я же говорю вам, скупой старый хрыч, положил такое нищенское жалованье, что никто не идет. Впрочем, на себя он тоже тратит немного. Денег не жалеет лишь на картины, собрал уже порядочную коллекцию. Что ж, это тоже неплохое помещение капитала.
— Понятно. А сколько лет вашему дяде?
— Сколько лет? — Листер наморщил лоб. — Полагаю… полагаю, что много.
— А поточнее нельзя? Больше шестидесяти?
— О, наверняка больше!
— А со здоровьем у него как?
— Вот уж это меня не Интересует. От чего-то лечится, но ведь это дело врача, вы не находите?
— Положим. — Холл попробовал подойти к интересующему его обстоятельству с другой стороны. — Ваш дядя бодрый, живой человек, ведет активный образ жизни?
— Не сказал бы. Как утром спустится в гостиную,
