— Джонах, — позвала я, сходя с дорожки на снег за ее пределами. Он шагнул ко мне, вглядываясь в темноту.
— Что такое?
— Я не уверена. — Я вынула кинжал из сапога и, когда уловила отблеск серебра в его руке, двинулась вперед.
Она стояла под голыми и простирающимися ветвями древнего дерева, деревянная повозка на больших деревянных колесах. Колеса, спицы которых расходились от центра ступицы, были, вероятно, около метра в поперечнике. Повозка сама по себе была длинной, прямоугольное основание с высокой, округлой вершиной, практически круглой формы, окрашена в ярко красный. В задней части были два небольших окна, закрытые занавесками, с низкой, узкой дверью между ними. Желтая рельефная лестница спускалась к земле. Но не было ни единого признака жизни.
Я видела изображения бродячих ремесленников и путешественников, семей, которые жили в фургонах вне ограничений нормального общества. Этот был почти слишком сказочным, чтобы казаться реальным.
— Вардо[83], — тихо сказал Джонах.
Я окинула его взглядом.
— Чего?
— Передвижная повозка. Обычно такими пользовались цыгане в Европе. Не часто можно увидеть в Чикаго.
Я закрыла глаза, опуская защиту, которая удерживала мои чувствительные вампирские ощущения, которые в противном случае поглотили бы меня, и прислушалась, ища хоть какие-то признаки жизни. Я ничего не услышала, ничего не почувствовала, магического или какого-либо еще.
Я открыла глаза и взглянула на него. Его глаза были сосредоточены на повозке, взгляд напряженным. Мне не придется беспокоиться о Джонахе.
— Я не думаю, что там кто-то есть.
— Я тоже, — произнес он. — Пошли.
Я поднялась по короткой деревянной лестнице, которая скрипнула под моими ногами, и заглянула внутрь. Там было темно и тихо, никаких признаков жизни. Я попробовала повернуть дверную ручку, обнаружила, что там не заперто, и оглянулась на Джонаха, убедившись, что он готов.
Когда он кивнул, я открыла дверь.
Свет пролился в небольшое пространство из открытой двери позади нас. Это была комнатка на одного человека, уютная и роскошная, с небольшим бархатным диванчиком, покрывала и коврики были практически повсюду. Свечи были разбросаны там и сям, а деревянный сундук с латунным креплением стоял напротив диванчика, как кофейный столик.
В одном углу была подвешена одежда, и я узнала костюм, который видела в Лоринг-Парке. Маленькая шляпка, которую она надевала, висела сверху небольшого антикварного комода, увенчанного овальным зеркалом. Баночки и бутылочки с косметикой были разбросаны по его поверхности.
И под всем этим были запахи дыма и серы.
— Она здесь живет, — сказала я, и Джонах кивнул в знак согласия. — Харли говорила, что она обитает в своем собственном месте. Хотя странно, что она не остается со своей коллекцией.
— Может она передвигается туда-сюда, — предположил Джонах. — Остается здесь, когда карнавал открыт, уходит туда, когда тот не работает. Это для нее офис, место постоянной дислокации.
— Бумаги, — произнес он, направляясь в сторону небольшого раскладного столика с X-образными ножками с другой стороны комнаты. Две аккуратные стопки бумаг лежали на нем.
В то время, как он проверял стол, я продвигалась все дальше внутрь, нежно пробегая пальчиками по цацкам и безделушкам. Небольшая шкатулка из лиможского фарфора[84] в форме шотландского терьера. Иностранные монеты. И сверху сундука, в красивой позолоченной рамке, фотография женщины. У нее были навязчиво светлые глаза и кудри, которые идеальными, густыми спиралями обрамляли ее симпатичное личико. Слово «МАМА» было напечатано золотыми буквами на нижнем краю рамки.
— Мама Реган? — спросил Джонах, вставая позади меня.
— Не знаю. Но это кое-что.
Я достала телефон, сфотографировала фото и отправила его Джеффу с просьбой:
ВОЗМОЖНО, ЭТО ФОТО МАТЕРИ РЕГАН. МОЖЕШЬ ПРОСКАНИРОВАТЬ НА РАСПОЗНАВАНИЕ?
КОНЕЧНО, — сразу же ответил он.
Я посчитала, что могла также воспользоваться возможностью, чтобы выяснить ее местонахождение. В конце концов, мы же были на прогулке.
ЧТО-НИБУДЬ УЗНАЛ О РЕГАН?
ЧИКАГО БОЛЬШОЙ.
Я восприняла это за мягкий упрек и убрала телефон, затем поставила фотографию обратно на сундук.
— А что насчет бумаг? Есть что-нибудь интересное?
— Ничего. Это просто журналы учета состояния аттракционов. У нее может и другая цель, но она, похоже, заботится о повседневных делах.
— Это кое-что. Я просто надеюсь, что она заботится о своих суперах.
***
Ни повозка, ни карнавал не открыли нам больше ничего. Пока Джефф продолжал свои поиски Реган, ее коллекции и женщины с фотографии, мы поехали обратно в Дом Кадогана. Джонах, к счастью, сдержал свое обещание насчет ужина, проезжая мимо местной бургерной, он раскошелился на довольно жирный бургер с сыром и беконом, отчего потребовалась куча салфеток, но он был донельзя вкусным.
Мы вернулись в Кадоган и обнаружили, что Харли уехала, Люк, Линдси и временные сотрудники были в оперотделе.
— Ну как? — спросил Люк, поднимая голову.
— Только фотография, — ответила я, пропуская объяснения, поскольку Джефф сидел за столом около него. Я тоже села, Джонах занял место рядом со мной.
— У нее есть вагончик, — проговорил он, — вардо, но ее там не было.
— Никаких других признаков магии или Реган. Мы зашли в тупик. — Я глянула на Джеффа, который деловито сканировал изображения на своем планшете. — А у тебя есть что-нибудь новенькое?
— В городе ничего, так же с фотографией, — ответил он. — Я нашел программу сопоставления изображений и применил ее к спутниковым снимкам Чикаго, но каждая отражающая поверхность окон на небоскребах похожа на крышу серебряного трейлера. То же касается и фотографии. Но я продолжаю с этим работать. Продвигаюсь настолько быстро, насколько это возможно.
Он казался таким же уставшим, каким выглядел Люк. Это была долгая неделя, с политической и сверхъестественной драмой, и казалось, что все мы начинаем чувствовать усталость.
Зазвонил мой телефон, и я его вытащила. Номер был незнакомым, хотя у звонившего был код города Чикаго.
— Алло? — произнесла я.
— Привет, Балерина.
Я села так быстро, что стул стукнулся о край стола.
— Сет. Рада тебя слышать.
Все глаза в комнате обратились ко мне. Люк указал на спикерфон, но я отрицательно покачала головой. Я была не совсем уверена, что это повлечет за собой, и казалось лучше обсудить все только вдвоем.
— Я думал о нашем разговоре.
Я была бессметной, хищником и Стражем моего Дома. И все же я скрестила пальцы под столом.
