В молчании прижал он Тэсс к груди и понес к постели, а потом устроился рядом с ней, подложив им под головы подушки.
С задумчивым выражением лица капитан намотал на палец теплую прядь золотисто-каштановых волос. «Но почему? — спрашивал он себя. — Почему только с ней эта лихорадка, это отчаянное вожделение?» Были, конечно, и другие женщины. Господи, женщин было без счета! И все же ни одна из них не лишала его разума при одном только взгляде, при одном слабом прикосновении медового языка.
И ни одна из них ничего для него не значила, неожиданно подумал он, поняв, что происходившее между ним и Тэсс — это нечто новое и свежее, ни разу не случавшееся в его жизни до этого момента.
Капитан нахмурился. Она была молода, невинна и уязвима — он это видел сейчас, когда сон снял напряжение с ее хрупких плеч и погасил тоску в глазах. Так молода. Так полна жизни. А он…
Иногда он чувствовал себя так, словно ему сто лет. На лице француза появилась горькая улыбка. Глядя на ее волосы, вспыхивающие крошечными огоньками в красновато-коричневой глубине, Андре должен был признать, что она слишком молода для него — такого грубого и обветренного, несущего на себе проклятие войны и кровь убитых людей. Нет, ему придется отправить ее обратно, и очень скоро. Здесь ей слишком опасно оставаться.
Слишком опасно для них обоих.
Но он не будет думать об этом сейчас. Сегодня он будет плыть по течению, мечтать и, возможно, забывать.
Сейчас он будет обнимать и утешать ее, когда наступят ночные кошмары, освещая ее темноту, любя ее, когда она проснется, доставляя ей захватывающее дух наслаждение, пока на ее губах не задрожит его имя.
Да, он не отпустит ее, пока не совершит этого. И он будет защищать ее всегда, поклялся себе Андре. Но кто, мрачно размышлял он, мучимый собственным темным прошлым, кто защитит ее от него самого?
Корабль трещал и поскрипывал, волны монотонно бились о его корпус, когда Андре услышал шаги вниз по трапу. В дверь сильно постучали.
Пробормотав грубое ругательство, он повернулся, чтобы прикрыть Тэсс обрывками пеньюара, и в этот момент дверь распахнулась.
— Что это за безумие? — пролаял первый помощник «Либерте» с порога, расширенными глазами глядя на два сплетенных на кровати тела. — Предполагается, что ты отдыхаешь, дурень! Или ты задался целью потерять столько крови, чтобы помереть?
Гневно бормоча что-то вполголоса, огромный бретонец прошагал через каюту и опустил на стол тяжело нагруженный поднос. В каждом его движении чувствовалось осуждение; теперь он старался не смотреть на почти голую парочку.
Заморгав, Тэсс села в кровати, прижимая к груди обрывки разорванного шелка. К ней вернулась память; ее щеки запылали. Что она наделала?! Что с ней сделал этот незнакомец?
Неожиданно до нее донесся дразнящий запах яиц, масла и сыра, вызвав спазм в желудке. Тэсс вспомнила, что не ела много часов.
Находившийся поблизости Падриг грохнул об стол серебро и стаканы, ругаясь по-бретонски, потом перешел на французский.
— Она уморит тебя до смерти, друг мой, предупреждаю тебя! Она и твоя опасная одержимость. Твоя рана снова кровоточит, открывшись из-за весьма приятных усилий — я в этом не сомневаюсь. Но в следующий раз я не стану суетиться и приносить новые бинты, предупреждаю тебя! Можешь лежать в крови! — Тревога придала голосу гиганта безапелляционность.
Тэсс сжалась от смущения. Твердая мускулистая рука обняла ее за напряженные плечи, и она почувствовала, как Андре сотрясается от едва сдерживаемого смеха.
Сжав губы, она натянула разорванную сорочку до шеи и прикрыла одной рукой грудь, в то же время тщетно пытаясь, привести спутанные волосы в порядок. Отказавшись от этой попытки, она отвела руку Андре. За ее спиной раздался приглушенный смешок капитана, удобно оперевшегося на локоть.
— Не беспокойся понапрасну. Ты выглядишь именно так, как и должна.
— И как именно я должна выглядеть? — прошипела Тэсс.
— Как женщина, которой только что доставили удовольствие — и сделали это с чувством, страстно и убедительно, сердце мое. Ты не согласен, Падриг?
Первый помощник фыркнул, пробормотав что-то по-бретонски, на что Андре ответил сочным, гортанным смехом.
Щеки Тэсс снова запылали. Они смеются над ней — грубые животные! После всего, что она сделала, чтобы помочь этому проклятому контрабандисту во время его болезни! Сжав руки, она тщетно молотила воздух, горя желанием ощутить под кулаками тело француза.
— Перестань, чайка, откуда стыд в столь естественном деле? — протестовал Андре, пытаясь увернуться от ее кулаков.
На другом конце каюты рассмеялся Падриг.
— Видишь, друг мой? — бранился первый помощник. — Говорил я тебе, что она может быть опасна, эта штучка. Берегись!
— А ты помнишь мой ответ, а, Падриг?
— Припоминаю, ты хвастал, что задашь ей хорошенькую взбучку.
Глаза Тэсс запылали от ярости.
— О-о, неужели это правда?
— Правда, но думаю, для капитана это будет трудновато. А теперь ешьте, вы оба. Скоро мы войдем в залив.
Тэсс вопросительно подняла брови.
— Морбиан — маленькое море, — объяснил Андре. — Залив, заключенный между двумя полуостровами, с сотней островков в его водах — один прекраснее другого. Очаровательное место, обласканное теплыми ветрами и ароматом цветов, в любое время года омываемое умеренными течениями. Да, тебе там очень понравится, малышка.
Тэсс почувствовала, как Падриг вложил ей в руки тарелку, и ее снова атаковали аппетитные запахи. Она глубоко втянула носом воздух, вдыхая пряные ароматы шабота и масла.
— Пахнет изумительно, Падриг.
— Да, ле Фюр — приличный повар, пока не просишь ничего, кроме омлетов, — сухо произнес первый помощник. — Но на этот раз, думаю, он превзошел самого себя. Вот жареный карп и артишоки. Рыбное жаркое, густое от рыбы и картофеля и приправленное щавелем.
— Как, без вина? — выпалила Тэсс. — Оно определенно подошло бы к сценарию этого маленького обольщения.
Падриг только засмеялся.
— Вам вряд ли понравится местное вино, поскольку для того, чтобы пить его, нужны четыре мужчины и стена. — Он в молчании ожидал ее следующего вопроса.
Тэсс сжала губы, не желая вновь становиться объектом их шуток.
— Не стесняйся и спроси его, положи конец мучениям бедного парня, — пробормотал Андре.
— Прекрасно! Зачем четверо мужчин?
— Один мужчина разливает вино, другой — пьет, двое — держат второго, а когда он падает, его поддерживает стена.
Тэсс расхохоталась.
— Оно настолько плохое?
— Да, и даже хуже. Сидр, однако, очень хорош, но вы уже это знаете. Очень хороша также земляника из Плуга стеля и… устрицы. Их мы взяли с судна через день после отплытия из Белона.
