Свет померк, я видел, как волшебница отвернулась, уже забыв обо мне, еще до того, как связь оборвалась полностью. Но отвернулась чересчур поспешно. Так, чтобы я это обязательно заметил.
– Ладно, – пробормотал я, – еще не вечер, а только утро… стрелецкой казни? Варфоломеевская ночь уже была, утро сейчас, а что будет днем?
Стыдно сказать, но и сейчас, уже третий день в замке, представляю расположение всех помещений достаточно смутно. Упрощенно говоря, этот донжон, слово-то какое, а?.. один огромный дом в три этажа. Первый этаж можно назвать еще цокольным, под ним еще один, полуврытый в землю. Подземный гараж, так сказать, только вместо автомашин там винные бочки в три ряда, в других помещениях – окорока, зерно, мешки с мукой и прочее продовольствие, а также оружейная для наемной стражи и челяди. Мое собственное оружие хранится в личной оружейной, это комната на втором этаже, там мечей, щитов, доспехов и прочего хватит, чтобы вооружить небольшую армию.
Третий этаж – это на две трети загадки, двери позаперты, а вышибать молотом еще не решаюсь, сперва хочу перепробовать по-доброму. Да и опасно молотом, вдруг да по капсюлю…
Я спускался по лестнице, меня окликнули, из левого крыла заспешил Марк Форстер, сенешаль. Окинул меня быстрым взглядом, сразу оценивая, в каком я расположении духа, что говорить, а о чем умолчать, полагаю, что потому-то и надели вельможи на морды непроницаемые рожи, чтобы для них не сортировали новости, а выкладывали все.
– Да, Марк?
– Сэр Ричард, – заговорил сенешаль крайне почтительно, – я понимаю, что затрагиваю очень непростой вопрос, деликатный даже…
– Выкладывайте, – ответил я жизнерадостно. – Ничто нельзя назвать плохой новостью, пока нас не касается, верно?
Он вздохнул:
– Верно. Но на этот раз касается. Сэр Ричард, никто не сомневается, что вы – знатнейший из рыцарей, что у вас благороднейшее происхождение, но…
– Ага, – сказал я, – вот оно проклятое «но». И что же? Смелее!
– Если вы по каким-то причинам скрываете свой герб, – сказал он, – надо создать иной, хотя бы временный!.. Рыцарю без герба нельзя. Как вас опознают издали? Рыцаря по гербу встречают, а… словом, я сам, как знаток геральдики, могу помочь, но могу и порекомендовать старые книги с описаниями всех существующих гербов, а также с описаниями древних, ныне исчезнувших… Большой герб надо вывесить над входом в донжон взамен уже несколько устаревшего, вы не находите?
Я подумал, не по мне это дело, когда-то сносили церкви да двуглавых уродов, дабы заменить звездами, потом сносили звезды и дзержинских, чтобы опять менять на двухголовых мутантов, но с другой стороны – революция свершилась, узурпатор свергнут, а я новый… нет, я освободитель на белом коне… а вот издам указ, чтобы мой конь считался белым!.. и потому надо сбросить старье с парохода современности.
Сенешаль по моему лицу усек, что я почти согласен, продолжил с нажимом:
– Малые гербы потребно изготовить для залов, один во двор, где обучаются молодые воины… а также нанести герб на щит, на панцирь, на шлем…
– Только не на сиденье стульев, – прервал я. – Это так уж необходимо?
– Сэр Ричард, – проговорил он с укором. – Вы в самом деле как будто через Врата прошли… Хотя не могу себе представить страну, где к гербам с таким, не побоюсь этого слова, пренебрежением! Человек издали должен видеть, с кем имеет дело! Это помогает избегнуть взаимной неловкости в будущем… Человека встречают по гербу, а провожают…
– Ладно, – сказал я нетерпеливо, – разрабатывайте!
Он сказал нерешительно:
– Это очень деликатный процесс… Вы не хотели бы внести что-нибудь… какие-то элементы… в память о своих родителях?
Я подумал, сказал хмуро:
– Даже не знаю. Двухголового орла, что ли? Или вообще трехголового? Одна голова – хорошо, две – просто удобно, а три – уже чудо-юдо.
Сенешаль удивился:
– Зачем такой урод? Такие рождаются, но долго не живут. Обычно мрут еще в птенчестве.
– Мой жил долго, – заверил я. – Хотя, может быть, он был одноголовым, а две на старом нашем гербе потому, что пока рисовали, головой крутил?.. Две вообще-то удобно: каждая голова уверена, что думает другая. Хотя, конечно, две или даже три хорошо, а безопасный атом лучше… Кстати, можно его нарисовать. Да не орла, а этот безопасный, вот кто-то прикололся с прилагательным… Это вот так…
Мы подошли к очагу, я взял уголек и поставил тут же на стене жирную точку. Сенешаль и пара челядинов почтительно смотрели, как я быстрыми движениями нарисовал вокруг нее шесть эллипсов, как если бы вокруг Солнца носятся шесть планет по сильно вытянутым орбитам. Так древние демокриты представляли атом, и хотя он совсем не таков, но для тех, кто в танке, вполне, вполне.
Сенешаль смотрел долго, а когда поднял голову, лицо стало очень серьезным. Глаза показались застывшими, темными, а что в них пряталось, разглядеть не мог.
– Вы в самом деле хотите, – сказал он ровным голосом, – чтобы я поместил это… это на герб?..
– Валяйте, – сказал я, хотя на душе вдруг заскребли кошки. – Это всего лишь значок моего старого-старого рода, здесь его никто не знает и не помнит, так что на меня никто не кинется с выставленным копьем, будто я претендую на его бабу.
Он кивнул, сказал негромко:
– Я все сделаю. Только вы зря рассчитываете, что этот герб никто не знает и не помнит.
Я насторожился.
– А кто помнит?
– Я видел в детстве нечто подобное, – проговорил он колеблющимся голосом, – на одной вещице. Ее доставили с дальнего юга. Говорят, таков герб древнейшего ордена Темных Паладинов. Этот орден возник очень давно, никто не знает когда, но по уцелевшим летописям известно, что о нем упоминали в Третью Войну, в Пятую, в Шестой он активно участвовал, но его уничтожили как будто бы полностью, однако между Седьмой и Восьмой снова были замечены его темные воины… вы уверены, что хотите этот герб?
На лице его было сильнейшее желание, чтобы я отказался, но я же рыцарь, как могу, я напыжился и сказал высокомерно:
– Да, пусть будет. Но без наглости, не стоит выпячивать в самую середку. В уголочке, а в середку что-нибудь скромное… Звездное небо, к примеру.
Я хлопнул его по плечу и пошел дальше. Впереди гремело железо, слышались раздраженные взволнованные голоса. Я заторопился в ту сторону, навстречу торопился Гунтер, за ним еще двое, оба с мечами наголо. Гунтер вскликнул издали:
– Ваша милость! Наконец-то…
– Что случилось?
– Там в трапезной маг сидит!
– Наш?
– Да. Как он спустился, никто не видел.
– Есть, наверное, захотел, – предположил я, хотя от дурного предчувствия стало холодно. – Что говорит?
– Хочет срочно говорить с вами. Я бы повел его искать вас, но не знал, где искать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
