Розенталь задумался:
– Уж и не знаю, как теперь с вами поступить. Изначально задумывалось, что вы погибнете в результате взрыва. Не вижу смысла менять этот план.
– А не будет ли все это выглядеть странным? Несколько тел, среди них полицейский? Власти наверняка заинтересуются этим происшествием – дом-то частный.
Розенталь снисходительно улыбнулся:
– Сразу видно, что я разговариваю с патологоанатомом. В логике вам не откажешь. Все это будет выглядеть не просто странным, а очень странным, но меня это совершенно не беспокоит. Хотя это противоречит моему правилу доводить все до совершенства, придется смириться с некоторым элементом неестественности. Главное – обставить вашу смерть так, чтобы никому не пришло в голову связать ее с «ПЭФ». Тайна вашей гибели навсегда останется тайной.
У Айзенменгера иссяк запас аргументов, тем не менее он произнес:
– Но мое присутствие в доме Штейна, равно как и присутствие здесь Елены и Карлоса, докажет эту связь.
Доктор уже связал ноги Елены и теперь принялся обхватывать веревкой ее запястья. Розенталь не спускал с пленников глаз:
– Только в том случае, если ваши останки опознают. Но это вряд ли.
Наконец Айзенменгер исполнил приказ и вернулся на прежнее место. Розенталь схватил его сзади за правое запястье, и в считаные секунды руки, а затем и ноги доктора оказались крепко привязаны к стулу. Покончив с этим, Розенталь встал, подошел к Елене и проверил надежность веревок. Убедившись, что пленникам не вырваться, он достал из рюкзака темно-серый диск, приблизительно тридцати сантиметров в диаметре и шести высотой. Продемонстрировав его Елене и Айзенменгеру, он сообщил:
– Вот от этой штуки вы и погибнете. Она взрывается, производя температуру приблизительно в пять тысяч градусов и одновременно разбрасывая горящий фосфор на двадцать метров вокруг. Это переделанная противотанковая мина, дополненная устройством, которое реагирует на движение. Один поворот головы – и вы взлетите на воздух.
– Приобрели по случаю в лавке за углом? – спросила Елена.
Розенталь оценил ее чувство юмора, но на шутку не ответил.
– То, что от вас останется, не смог бы идентифицировать даже такой крупный специалист, как доктор Айзенменгер, – завершил свой монолог Розенталь и взглянул на часы. – Через четверть часа мы с вами простимся.
Тем временем Беверли Уортон уже находилась в прихожей, внимательно слушая все, что происходит в комнате. Ей удалось незаметно прокрасться вдоль задней стены дома, осторожно пробуя на прочность каждое окно, и таким образом добраться до взломанной Бочдалеком и Розенталем двери черного хода. Проникнув внутрь, Беверли оказалась сперва в кухне, потом в буфетной, где обнаружила двуствольное охотничье ружье и коробку патронов к нему. Оружие было не ахти какое, но все же лучше, чем ничего. Если бы Беверли Уортон верила в Бога, ей следовало бы сейчас вознести ему благодарственную молитву. Стараясь вести себя как можно тише, она осмотрела ружье. Его давно не чистили, но оно находилось в исправном состоянии. Она зарядила в него два патрона. Щелчок затвора, к счастью, оказался негромким.
Пока ей сопутствовала удача. Беверли рассовала по карманам остальные патроны, после чего на цыпочках двинулась дальше, попутно вспоминая давно забытые за ненадобностью уроки стендовой стрельбы.
Миновав узкий коридор, Беверли остановилась перед дверью в гостиную и вся обратилась в слух, размышляя, что ей теперь предпринять.
Вот если бы представлять себе пространство комнаты да еще знать, в какой ее части в данный момент находятся Розенталь, Елена и Айзенменгер… Удача и на этот раз оказалась на ее стороне: после того как Розенталь открыл ударом ноги дверь, она осталась полуоткрытой, к тому же свет шел из комнаты в коридор, а не наоборот. Последнее обстоятельство позволило Беверли подобраться незамеченной к самой двери и аккуратно заглянуть в комнату, уповая на то, что Розенталь не повернется в ее сторону. Набрав в легкие побольше воздуху и молясь вновь обретенному Богу, она осторожно двинулась вперед.
Ее молитва достигла цели. Розенталь не смотрел в сторону двери – он стоял, не сводя глаз с пленников. Доктора Беверли не видела, но Елену рассмотреть ей удалось – та сидела на стуле, связанная, справа от Розенталя. Штейн лежал на полу, очевидно потеряв сознание. Правее, на полу перед самой дверью, Беверли разглядела еще одно тело, лежавшее в луже крови.
Она не рискнула ворваться в комнату, да еще с громоздким ружьем в руках, поскольку Розенталь находился совсем рядом с Еленой и Айзенменгером и, реши он прикончить пленников, у него была такая возможность. Поэтому она решила пока ничем не выдавать своего присутствия. Уортон увидела, как Розенталь продемонстрировал Елене и Айзенменгеру небольшой предмет, положив его на пол перед камином. Очевидно, этот темно-серый цилиндр и был взрывным устройством, о котором он говорил.
Елена даже на грани смерти не теряла присутствия духа. Она язвительно поинтересовалась:
– Эта штука – еще один гуманитарный продукт «ПЭФ»? Еще один подарок человечеству?
Розенталь присел на корточки, наклонившись над бомбой, и начал производить какие-то манипуляции – какие именно, Беверли не разглядела. Когда он вновь заговорил, голос у него был веселый. Обращаясь к Елене, он не скрывал своего восхищения ее бесстрашием:
– Знаете, Елена, вы и в самом деле удивительная женщина! – Сделав паузу, он обратился к Айзенменгеру: – И кстати, недурна в постели. Это на тот случай, если вы не в курсе.
Последние слова он произнес словно бы между прочим, как будто обсуждал с приятелем в пабе вчерашний футбольный матч. Айзенменгер посмотрел на Розенталя, и ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Уверен, ей приятно услышать о себе столь лестный отзыв профессионала, – произнес он.
Елена же коротко бросила:
– Подонок.
Розенталь встал и, в очередной раз взглянув на часы, произнес:
– Как ни жаль, но нам пора прощаться, – после чего повернулся лицом к двери. В этот самый миг Айзенменгер встретился глазами с Беверли. Он окликнул Розенталя, но было уже поздно: тот тоже ее заметил.
Беверли видела, как он поворачивается, даже невольно отпрянула, но их взгляды на миг встретились. Она видела, как поднимается револьвер, как его ствол направляется прямо на нее. Легкое, едва уловимое движение пальца – и пули принялись кромсать дерево и штукатурку.
Беверли, как можно плотнее прижимаясь к полу, ползла в темноту коридора. Она уже готова была сама нажать на курок, но оглушительный грохот выстрелов и дождь из деревянных щепок и осколков штукатурки лишили ее способности действовать.
Потом все смолкло. Наступила гробовая тишина.
Елена слышала крик Айзенменгера, но не поняла его скрытого смысла. Когда же Розенталь поднял револьвер и принялся палить в пустоту, она очень удивилась столь странным действиям профессионального убийцы. Уж не тронулся ли этот человек умом и не собрался ли перед своим уходом немного развлечься, изрешетив пулями стену дома, которому и без того с минуты на минуту предстояло взлететь на воздух? Она могла только гадать, глядя в напрягшуюся спину Розенталя.
Выстрелы прекратились, и Розенталь полез в карман за патронами.
«Либо ему нужно перезарядить пистолет, либо это уловка, и он хочет выманить меня.
Если это уловка, то я погибла.
Если это не уловка и я слишком долго тяну время, мне все равно конец».
Она поднялась, держа ружье на уровне бедра, глубоко вздохнула и ринулась в комнату.
Розенталь крутанул барабан и уже поднял револьвер, когда перед ним, словно из пустоты, возникла Беверли. Выбора у нее не оставалось – нужно было стрелять. То ли из-за боязни промахнуться, то ли случайно она нажала на оба курка сразу.
Выстрел сотряс стены комнаты. В мгновение ока грудь Розенталя превратилась в кровавый вулкан, из которого во все стороны полетели куски плоти и обрывки одежды. Лицо его моментально побагровело. Дым медленно рассеялся, эхо выстрелов затихло, установилась звенящая тишина. Какое-то время Розенталь еще продолжал стоять на ногах, затем его тело покачнулось и с глухим стуком рухнуло на пол.
С мгновение после выстрела Беверли продолжала стоять не разгибаясь. Потом, придя в себя, она медленно выпрямилась и отступила назад, за дверь. Правое бедро, задетое прикладом, ныло. Не обращая внимания на боль, Уортон вытащила из кармана два новых патрона и перезарядила ружье. Взяв оружие наизготовку, она осторожно двинулась в комнату.
Несмотря на очевидную смерть, Беверли снова направила на Розенталя ружье. Только перевернув тело ногой и вытащив из-под него револьвер, она взглянула на Елену и Айзенменгера.
– Вот черт!
Беверли отбросила ставшее ненужным ружье и метнулась к Айзенменгеру, задетому дробью и сидевшему с окровавленным лицом, без признаков жизни. Она подняла голову доктора, нащупала его пульс.
