Поняв намек, люди больше не пытаются приближаться к животным, сгрудились неподалеку, пытаясь соорудить что-то вроде палатки для старика.
Воспользовавшись возможностью отдыха складываю ладони ковшиком, и вода с радостью соскальзывает в них. Пью с удовольствием – пресная, пусть уже и тепловатая влага. Она питает меня изнутри, оседает на моем теле брызгами, пропитывает его, обволакивает, успокаивает.
- Не хотите ли попить? – светски спрашиваю Рохеиса, формируя над ладонью водяной шарик.
- Ч-что это? – он словно завороженный пялится вверх.
Я тоже поднимаю голову – над нашими головами формируется огромный шар воды.
- Вода, - примеряю на себя роль кэпа.
- Но...
- Было бы глупо просто пролить ее на пустыню, она просто пройдет сквозь песок и исчезнет, а нам может и пригодиться.
- Ну, да, - тянет он растерянно.
Пауза. Я пытаюсь думать, как поступить дальше, как вести переговоры. Рохеис умудряется на этом маленьком клочке пространства расхаживать взад-вперед, отвлекая своими эмоциональными всплесками.
- Он мертв? – наконец, прерывает он молчание, указывая пальцем на полуорка.
- Нет, без сознания, - поясняю я. Вообще-то лежит амбал весьма неудобно, завалившись частично на мой хвост, но передвинуть его просто некуда – места нет, а дергать хвостом под наблюдением Рохеиса все же не хочется.
- А почему?! – удивление пополам с возмущением отвлекают меня от слежки за людьми.
- Что «почему»?
- Почему вы его просто не убили?
Как все у него просто! Я, может, современная женщина, и даже курицу в жизни ни разу не убивала, а он хочет, чтобы я убила человека... ну, полуорка. Я оглядываюсь вокруг и подбираю с обрывка ковра кинжал, который выронил полуорк:
- Возьмите, - протягиваю Рохеису.
Тот покорно принимает оружие, неумело крутит его в руках:
- И что делать?
- Как что, перережьте ему горло что ли. Только постарайтесь не забрызгать тут все кровью, - я поморщилась брезгливо. – Поторопитесь только, он скоро может прийти в себя.
- Что?!
- А что? – кошусь на него с деланным удивлением.
Он сперва подступает ближе, даже замахивается, примериваясь – только издалека, стоя над лежащим полуорком, потом отступает, прячет руки за спину:
- Нет уж, лучше убейте его... своими магическими штучками...
- Кто из нас тут мужчина – вы или я?! – возмущаюсь немерено.
- Но вы же маг!
- А у вас есть кинжал! В деле убийства мы абсолютно на равных.
Он отворачивается от меня, не зная, что сказать, косится недовольно, потом произносит:
- Но он ведь попытается напасть на нас, если очнется.
- Я знаю, - вздыхаю задумчиво.
- Вы можете его как-то обездвижить? Обезопасить нас?
Да если бы я знала!
- Обыщите его, снимите с него все оружие, его надо допросить, нам нужен источник информации.
- Может, вы сами?.. – морщится брезгливо.
Смотрю на купца возмущенно, указывая на свои неподвижные ноги.
- Да, простите, - пробурчал он и все же опустился возле полуорка на колени и принялся его обыскивать. Снял пояс с палашом и несколькими метательными кинжалами. Хорошо, что сверху тот одет только в безрукавку – там ничего не спрячешь.
- Проверьте за голенищем сапога, - попросила, и к удивлению Рохеиса, оказалась права.
Когда все было закончено, Рохеис отошел, и я запустила магию. Вода обхватила полуорка от горла и до кончиков пальцев ног, и подняла в воздух, распяла, чтобы и рукой дернуть не мог. Я скрутила водные жгуты максимально плотно, но все равно побаивалась, что он сумеет вырваться, поэтому подвесила его повыше, чтобы было больнее падать, и подальше от себя, чтобы успеть вновь остановить течение его крови, возможно, уже навсегда.
Потом сосредоточилась на биении его сердца, замедленном течении крови. Надеюсь, я не довела его до инсульта и не сделала идиотом. Вздохнув, немного ускорила движение крови, от чего его щеки немного покоричневели – так при зеленоватой коже проявлялся румянец. Вздохнув, поплескала немного воды ему в лицо, и, наконец, он тряхнул головой и открыл глаза. Огляделся, подергался, проверяя путы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Не советую дергаться, вырубить тебя мне не составит труда, - он замер, но, кажется, впечатлили его не столько мои слова, сколько вид водяной ловушки, в которой мы засели и огромный водяной шар над нашей головой.
- Что вам надо? Хоть пытайте, я ничего не скажу, - рыкнул орк решительно, глядя почему-то но Рохеиса, а не на меня.
- Я же говорил, надо было его утопить, - поддакнул купец.
А я, прищурившись, вглядывалась в эмоции полуорка. Застарелая боль, решимость. Прежде я ощущала от него и остальных тупую исполнительность, а теперь он был на грани, его эмоции были раскрыты.
- Ты ведь не раб? – закинула пробный шар.
- Не раб.
Он не врал. И врал одновременно. Я уже насмотрелась на эмоции рабов в Халифате – на обреченную покорность, на затаенную ненависть, на зависть к свободе, на решительность дожить до окончания срока или безнадегу. Эти эмоции были в полуорке, и саднили они едва ли не больнее, чем у многих рабов.
Потому что он был свободен.
Глава 63
Я почувствовала себя гончей, следующей по следу. Мое магическое чутье было напряжено сейчас по-максимому, я одновременно отслеживала всех людей и нелюдей в пустыне, контролировала их эмоциональный фон, экранировалась от паникующего Рохеиса, держала водяную защиту, огромный шар воды над нашими головами... я была практически в полу-трансе, и вскрывшийся передо мной источник информации стал будто алая тряпка для быка. Какая мне разница, что там у него за проблемы? Пусть сам их решает. Но...
- На что тебя поймали? Говори же, - я практически шипела, во мне будто прорезалась родственная связь со змеями, которую я давно в себе подозревала. Мои глаза полуприкрыты, но при этом не моргают, несмотря на яркость солнечного света, я чуть покачиваюсь в такт дыхания. – Такая крепкая связь, я чую...
- Я ничего не скажу!.. – рычит он пытается вырваться, но путы воды сжимаются сильнее перекрывая ток крови, а голову он и вовсе отвернуть не в силах – я уже поймала его взгляд.
- Конечно, не скажешь. Цена за разговорчивость – смерть. Смерть ходит по пятам... не твоя смерть...
- Прекратите! – кричит в панике этот огромный сильный мужчина, готовый в любой момент пожертвовать своей жизнью. Своей, но не тех, кто ему дорог.
- Кто же, кто же... родители? Нет, нет связи с предками. Ты один... хотя нет, есть братья... братья здесь, в пустыне... не бойся, никто из них не погиб... пока...
Он замер, не в силах сопротивляться, зрачки его расширились, оставив от радужки тонкий ярко-зеленый ободок. Зеленые глаза у такого амбала – какая романтика...
- В одной связке, всю жизнь. Братья единокровные. Но их смерть ты бы пережил. Потому что своя смерть освобождает, но...
- Нет! – не голос даже, предсмертный хрип.
- Ребенок, - буквально чую, идя по следу чужих чувств, ощущаю все словно от первого лица: тепло прикосновений, нежность коже, тяжесть на руках. – Такой маленький, теплый, хрупкий... девочка. Дочь.
Его резануло такой болью, что я дернулась, выпадая из транса, а следом пришла агрессия, дикая ярость родителя, защищающего свое дитя. Он рванулся из пут, буквально выворачивая кости из плена мышц. На одних инстинктах я взлетела в воздух, обхваченная потоком воды ниже пояса, словно огромная анаконда, впилась в его бычье горло под подбородком когтями, ловя взгляд:
- Говори сам. Говори, иначе я вскрою тебе череп и все равно все узнаю! Говори, я клянусь, что не подвергну опасности твою семью ни словом, ни делом. Клянусь! – повторила уверенно. Выдержала паузу. Он молчал, только дышал, словно загнанное животное и дико вращал расширившимися глазами. – Твоя дочь в рабстве? – подсказала я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Несколько секунд он пялился неотрывно в мои глаза, а потом опустил веки, расслабил все мышцы, и я поняла, что победила:
- Да, - прозвучало тихо и хрипло, словно хруст сухого полена в костре.
