ПО УМУ НЕ УСТУПАЮ, НО…
Несколько месяцев проработал в отделе техники нашего журнала Александр Янгель — сын знаменитого ракетчика, дважды Героя Социалистического Труда М. К. Янгеля (1911–1971). Саша, так же как и его знаменитый отец, окончил Московский авиационный институт, но по стопам родителя не пошел. Сотрудникам «Техники — молодежи» он запомнился как компанейский, добрый парень, с удовольствием читающий на редакционных посиделках неплохие стихи собственного сочинения. Вместе с тем Янгель-младший оказался очень безалаберным и необязательным человеком — он стал единственным в истории «ТМ» редактором, который умудрился потерять целиком полный комплект материалов для одного из номеров журнала. Несмотря на это, Саша, как оказалось, был о себе весьма высокого мнения.
— По уму, — говорил он коллегам, — я не уступаю отцу, но вкалывать всю жизнь, как он! Это, извините, не для меня…
«ПОРА ИМПЕРАТОРСКУЮ ЛЯМКУ ТЯНУТЬ»…
Товарищем детства императора Александра III был Леонид Сабанеев, такой же силач и богатырь, как сам царь. Во время французской выставки в Москве император нередко заезжал к Сабанеевым, чтобы отдохнуть со школьным товарищем от государственных дел. Однажды пятилетний сын хозяина, вбежав в кабинет, застал отца и императора за странным занятием — комканием подков. Каждый держал в руке по большой подкове и двумя пальцами сгибал ее, как будто это была проволока… «Когда подкова была приведена в совершенно унылый вид, — вспоминал впоследствии сын Сабанеева, — ее выбрасывали и брали другую».
В этот момент в кабинет вошел придворный лакей и возгласил:
— Ваше Императорское Величество, ее императорское величество, государыня императрица просит ваше императорское величество сейчас же приехать домой.
— Ну вот, — с досадой сказал, вставая, император, — довольно наслаждений, пора императорскую лямку тянуть…
КТО НУЖЕН РОССИИ…
Во время знаменитого путешествия императрицы Екатерины II в Новороссию, ее сопровождал опекавший это край князь Потемкин. В одном из городков путешественникам попался валявшийся в придорожной канаве пьяный мужичок. Увидев такое зрелище, могущее испортить впечатление августейшей гостьи от новообретенного края, Григорий Александрович приказал своим гайдукам поднять и проучить мужика. Но императрица остановила светлейшего.
— А скажи, князь, — спросила она. — Могла бы Россия обойтись без наших славных генералов?
— Нет, матушка, не смогла бы.
— А без бравых солдатушек?
— Тоже нет.
— А без губернаторов и сенаторов?
— И без них не обойтись, Ваше Величество.
— Точно так же не обойтись России и без пьяного мужичка, валяющегося в канаве, — сказала императрица и крикнула кучеру: «Трогай!»
«АЙРОН» — НЕ ТО ЖЕ САМОЕ, ЧТО «СТИЛ»
В начале 1930-х годов И. В. Сталин встречался с делегацией английских рабочих. Переводчиком был небезызвестный Павлов. Отвечая на вопросы англичан, Сталин рассказывал о перспективах построения социализма в СССР, причем особенно много времени он посвятил важности производства стали в стране. И как на грех, когда Сталин начал часто произносить слово «сталь», Павлов напрочь забыл, как переводится «сталь» на английский язык. Он ухитрился не споткнуться, не замяться. Он просто мгновенно назвал «сталь» английским словом «айрон» — «железо», и бойко продолжал переводить говоря: «айрон», «айрон», «айрон»…
И вдруг Сталин забеспокоился, стал подозрительно поглядывать на Павлова, а потом, улучив момент и отвернувшись от делегатов, тихо прошипел переводчику:
— Послюшай! Какой такой «айрон»? «Steel»!
СТРОГИЙ РЕЦЕНЗЕНТ
В 1938 году издательство «Детиздат» вознамерилось выпустить для детей книгу «Рассказы о детстве Сталина». Но, отправив рукопись на рецензирование, издательские работники получили на нее такой разгромный отзыв, что не решились сдать ее в набор.
«Книжка изобилует массой фантастических неверностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений, — писал строгий рецензент. — Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть, „добросовестные“ брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остается фактом. Но не это главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личности вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория „героев“ и „толпы“ есть не большевистская, а эсеровская теория… Книжка льет воду на мельницу эсеров, будет вредить нашему общему большевистскому делу. Советую сжечь книжку».
Кто же решился написать такую жесткую рецензию на книгу, восхваляющую «вождя народов», Иосифа Виссарионовича Сталина?
Оказывается, написал ее сам СТАЛИН!
И МНЕ НА НЕГО НАПЛЕВАТЬ!
Как-то раз в волостном правлении один разъярившийся на чиновников мужик в сердцах плюнул на портрет императора Александра III. Разобрав дело об оскорблении Величества, окружной суд приговорил мужика-оскорбителя к полугоду тюрьмы и, как было положено, донесли о своем решении императору.
— Как?! — изумился Александр Александрович. — Он наплевал на мой портрет, а я буду за это кормить его шесть месяцев? Отошлите его и скажите, что и я, в свою очередь, на него плевать хотел. Вот еще невидаль!
НИ ОДНОГО ИНТЕЛЛИГЕНТНОГО ЛИЦА!
Британский министр иностранных дел времен Второй мировой войны Э. Бевин (1881–1951) почему-то мечтал увидеть в подлиннике репинскую картину «Запорожцы», которая в то время находилась в эвакуации. Об этой мечте союзника каким-то образом проведал Сталин и, любя ошеломить нужного ему человека, распорядился доставить репинский шедевр в Москву и повесить в одном из кремлевских залов. Во время очередного визита Бевина в Москву его нарочно повели через этот зал.
Неожиданно увидев вожделенную картину, министр на время потерял дар речи. Перестав обращать внимание на сопровождавших его лиц, он подошел к картине и долго рассматривал ее, пристально всматриваясь в каждый ее персонаж. Наконец, повернувшись к окружающим, он недоуменно произнес:
— Подумать только! Ни одного интеллигентного лица!
ВЫСШАЯ ДИПЛОМАТИЯ
Есть поучительная притча о том, как следует вести дипломатические переговоры. Если дипломат «да», — это значит «МОЖЕТ БЫТЬ». Если он говорит «может быть», — это значит «НЕТ». Если он говорит «нет», он НЕ ДИПЛОМАТ! Но случаются в политической жизни ситуации, когда дипломату не помогают привычные «да» и «может быть» и ему приходится переходить на высший дипломатический язык, как это случилось с дьяком посольского приказа Емельяном Украинцевым. Докладывая Петру I о таком инциденте, он писал: «Аглицкий посол изблевал хулу на твою высокую особу, и я тогда ЛАЯЛ АГЛИЦКОГО ПОСЛА МАТЕРНО»…
«ПОДПИСЬ» НАРКОМА
До войны в системе судостроительной промышленности была создана небольшая группа инженеров, которая должна была исследовать и оценить перспективность судовых газовых турбин. После нескольких лет работы группа представила свои выводы и рекомендации на утверждение наркому судостроительной промышленности И. Ф. Тевосяну (1902–1958). Когда при чтении документа Тевосян дошел до того места, где рекомендовалось не осваивать самим нового и достаточно сложного производства, а закупить газовые турбины у заграничных фирм, он страшно возмутился и тут же изорвал записку на мелкие клочки.
Едва работник наркомата с папкой рассмотренных наркомом документов вышел в приемную, к нему бросился руководитель злосчастной группы с вопросом: «Ну как, подписал?». Аппаратчик молча раскрыл папку и показал посетителю лежавшие в ней клочки докладной записки.
— Так я и знал, — пролепетал автор записки. — Узнаю его «подпись»…
ЗАЧЕМ НАЖИМАТЬ НА ТОВАРИЩА КОЗЛОВСКОГО?
Однажды во время концерта на одном из кремлевских банкетов собравшиеся высокие гости — члены Политбюро, министры, генералы, — стали шумно просить знаменитого певца И. С. Козловского исполнить какую-нибудь задорную народную песню. Но присутствовавший на концерте Сталин сказал:
— Зачем нажимать на товарища Козловского? Пусть он исполнит то, что сам пожелает. А желает он исполнить арию Ленского из оперы Чайковского «Евгений Онегин».
И что удивительно: Сталин угадал, ибо именно эту арию и захотел в этот момент спеть Иван Семенович…
ПЕРВЫЙ РАКЕТНЫЙ УДАР ПО САРАТОВУ
В 1946–1947 годах у железнодорожной станции Капустин Яр восточнее Саратова ударными темпами сооружался полигон для испытания трофейных немецких ракет Фау-2. Первая ракета, запущенная 18 октября 1947 года, пролетела 207 километров, отклонившись при этом влево на 30 километров. Вторая ракета стартовала через два дня. Увидев, как сильно она стала отклоняться от заданного направления, один из наблюдателей пошутил: «Пошла в сторону Саратова!»
