Жалко мне было расставаться с такой боевой танковой бригадой, как 121-я, но пришлось. Части 21-й армии вели тяжелые бои под Карповкой. Мы к этому времени получили возможность спланировать фланговый удар, чтобы помочь соседу и объединить усилия. Приказ В. С. Аскалепову: вместе с М. В. Невжинским ударить по флангу и тылу карповской группировки немецких войск. Комдив 173-й, по натуре человек маневра, прекрасно выполнил задачу. Следом за ним мы запустили в полосу 21-й армии 252-ю дивизию Шехтмана, немцы в карповском «мешке» заметались, Иван Михайлович Чистяков усилил нажим с запада, и судьба этого мощного опорного пункта противника была решена.
Позвонил командующий фронтом:
— Павел Иванович, Аскалепов, Невжинский и Шехтман к тебе не вернутся. Они сейчас нужнее у Чистякова. Придется тебе отдать ему и кое-что из артиллерии.
— Разрешите, товарищ командующий, узнать причину?
— Конечно! На южном фасе пятьдесят седьмая армия имеет успех. Они там намолотили фрицев! Мы попытаемся с помощью Чистякова развить этот успех и переносим центр тяжести на двадцать первую армию.
К 13 января задача первого этапа операции была выполнена. Западный выступ немецкой обороны срезан, наши войска на всем фронте вышли к Россошке. Теперь 65-я круто повернула острие наступления прямо на восток — на Гумрак, Городище, завод «Баррикады». Иными словами, нам предстояло совместно с 66-й армией покончить с так называемой северной группировкой окруженных войск, которую составляли самые оголтелые гитлеровские части. Они дрались еще два дня после того, как сдался в плен Паулюс.
Боем за Ново-Алексеевский мы фактически начали выполнение задачи второго этапа (разгром противника в районе Западновка — Питомник и выход к внутреннему обводу городских укреплений). Честь разгрома гитлеровских частей на этом важном для нас направлении разделили 304-я и 23-я дивизии. «Экзамен на гвардейцев держите, товарищи!» — в шутку было сказано комдивам. К общей радости, эти слова оказались пророческими. Полковник Вахрамеев показал себя умелым организатором боя. Всю ночь перед атакой в 23-й дивизии действовали штурмовые группы силой рота — батальон. Эти группы возглавили начальник штаба дивизии полковник Писарев, заместитель комдива полковник Сиваков и замполит дивизии подполковник Егоров. За ночь они измотали противника, заставили его показать огневую систему опорного пункта и при артподготовке орудия смогли прямой наводкой бить по заранее обнаруженным целям.
Полк И. М. Ахлюстина вместе с частями 304-й дивизии атаковал Ново-Алексеевский с юга. Одновременно подполковник Воронкин своим полком нанес удар с запада. Бой завязался на улицах. Под прикрытием орудий прямой наводки бойцы штурмовали подвали каменных зданий и забрасывали гранатами укрывшихся там гитлеровцев.
Комдив руководил атакой по радио. Когда бой в центре посеяна разгорелся, он направил с севера третий полк майора Берко, и немцы побежали, бросая оружие. Артиллеристы накрыли их огнем. Приведу только один факт. При отходе фашистов из Ново-Алексеевского расчет командира орудия сержанта Чиркова (наводчик Наумченко, замковый Выставили, правильный Филиппов) вел по ним огонь прямой наводкой и в течение двух часов выпустил 320 снарядов.
Вечером 16 января командир дивизии доложил:
— Разведка обнаружила впереди большой полевой аэродром.
— Что решаете делать?
— Атакую с ходу. Там у фрицев до двух полков, но они наскоро сформированы из отступивших подразделений.
На рассвете части 23-й дивизии, уничтожив прикрывающие группы противника, заняли высоту 135,6. Сюда был перенесен армейский НП. Невдалеке внизу лежал аэродром, заставленный самолетами и автомашинами. Его атаковали два полка. Майор Я. Л. Берко получил приказ идти в обход.
На огромном поле завязался рукопашный бой. Схватки вспыхивали у землянок, у машин. Заместитель командира дивизии по политчасти Василий Федорович Егоров, как и в прошлую ночь, был там, среди солдат. Что же, это правильно! Люди должны видеть своего «комиссара» в горячие минуты, тогда его слово будет зажигать сердца.
Подполковник Егоров шел вместе со мной по очищенному от врага аэродрому. Дивизия захватила богатые трофеи: свыше 200 самолетов, 300 автомашин, 23 танка. Полтысячи пленных, охраняемые автоматчиками, сидели на снегу с лицами, посиневшими от мороза. Из «Юнкерса-52» — старой вместительной машины выскочил красноармеец с ведром. Егоров окликнул:
— Вера, подойди сюда! — Мне он объяснил: — Наша героиня, ее фамилия Федотова. Вчера в Ново-Алексеевском она семнадцать раненых вынесла. От верной смерти спасла. Ведь на таком морозе полчаса полежишь — замерзнешь…
В почтовом самолете был оборудован пункт медицинской помощи. Приспособили «буржуйки». Топлива на этот раз оказалось в избытке: около тонны немецкой корреспонденции.
Санитарка подошла, познакомились. Поздравил ее с награждением медалью «За боевые заслуги». Внутри самолета тепло. Раненые уложены на полу на пестрых немецких плащ-палатках. Один угол отгорожен, и оттуда изредка доносятся стоны.
— Сейчас, товарищ лейтенант! — Вера исчезает за занавеской.
— Это Мисин, — говорит начальник политотдела, — командир второй стрелковой роты. По его людям неожиданно ударил пулемет. И он лично убил немецкого офицера, который вел огонь.
— Верочка! — слышится негромкий голос снаружи. — Выйди на минутку…
— Чего ты опять пришел?
— Как наш лейтенант, в сознании?
— Да спит он сейчас!
— Верочка, может быть, ему табачку оставить?
— Ты в уме? У него легкое прострелено. До чего ж ты несознательный, как я погляжу!
В радостном настроении возвращался на свой командный пункт. Здесь ждала неприятная телеграмма. Предписывалось срочно откомандировать Н. А. Радецкого в Москву. Позвонил начальнику политического управления фронта С. Ф. Галаджеву:
— Вы в курсе принятого в Москве решения о Радецком?
— Конечно, — ответил Сергей Федорович.
— Но мы еще ведем боевые действия. И в такое время из войск забирают весьма опытного и боевого начальника политотдела.
— А что, привык к нему? — пошутил Галаджев.
— Разве это плохо? Николая Антоновича у нас любят и уважают.
— Работник он хороший, но отпустить придется. Приказ есть приказ…
Так Николай Антонович и уехал от нас в разгар битвы. Трудно ему было покидать армию, строительству которой он отдал много опыта, знаний, личного творчества, инициативы.
17 января наши дивизии вплотную подошли к внутреннему обводу городских укреплений.
Этим закончился второй этап операции. За шесть дней боев немцы потеряли перед фронтом 65-й армии 10 тысяч убитыми, 305 танков и 578 орудий. Многие их части оказались теперь в голой степи на пронизывающем морозе. Я видел за Большой Россошкой брошенный противником госпиталь в трех сараях. Все раненые окоченели… Это была ужасная картина — голодная, холодная смерть…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
