— Ну и как? — поинтересовалась Ария, показываясь из-за спины Приатия.
— Ария, здравствуй, — я обняла русалку. — Я проигрывала постоянно, — сказала я ей доверительно.
— А играли вы, судя по твоим опухшим губам, на поцелуи, — хохотнул Ларк.
Русалы переглянулись, и Лир хитро им подмигнул.
— Ужин готовить будем? — спросил Глин.
— А когда дядя с тетей придут? — спросила я его, обнимая Глинду и Аривия, и позволяя Гвен погладить лимфила.
— Часа через два. Мама сказала, что ей нужно привести себя в порядок, — закатил глаза двоюродный братец.
Мы с Лиром переглянулись и расхохотались. Русалки посмотрели на нас, мокрых и увитых ряской и засмеялись в ответ.
— Так ужин будет или нет? — спросил братец.
— Сам сотвори, — сказала я, превращаясь в человека, и оправляя голубой сарафан на широких лямках.
— В тот раз, когда вы готовили, было так здорово, — сказал Тит.
Ария и Глинда переглянулись.
— Ладно, — смилостивилась я. — С вас шашлык, с нас торт.
— И пицца, — сказал Ларк.
— И мороженое, — добавил Тит.
Русалки захихикали, но согласно кивнули головой, и мы втроем отправились на кухню готовить еду, по пути обсуждая новости. Я коротко рассказала им о том, что со мной произошло, они слушали, восклицали, сопереживали, и при этом умудрялись раскатывать тесто на пиццу и готовить кастрюлю для мороженого.
Когда все было готово, и мы вынесли подносы на поляну, появились дядя с тетей. Я обняла их, и пригласила с нами поужинать. После, всей шумной компаний, мы решили поиграть в фанты. Было настолько весело, что я даже не заметила, что дядя и Лир куда-то ушли, но потом подумала, что им нужно многое обсудить и обговорить, и успокоилась. Алона ушла чуть позже.
Когда солнце село, я спела несколько песен, рассказала Гвен пару сказок, и мы распрощались с русалами. Один Глин остался у озера, решив подождать отца и Лира, вместе со мной.
А потом неожиданно перед глазами у меня появилась темнота, и острая жуткая боль пронзила все тело, словно раскаленными крошечными иголками, прошивая насквозь каждую клетку. Лир… Нет.
И я закричала.
Глава двадцать восьмая
Я никогда не представляла, что значит раскаленное железо, а сейчас — чувствовала, как оно обжигает мне ноги. Нет, хуже. Я чувствовала, что ноги превратились в это самое расклеенное железо.
Лир. Это ему плохо. Очень плохо.
Не позволю никому причинять ему боль. Никому больше. Никогда. Пусть будет вся моей. До капли. Только не он, — прошептала я кому-то из богов, и они меня услышали.
— Ари, — крик Глина пришел откуда-то очень далеко, словно из тумана.
К огню, сжигавшему меня, добавился спазм горла. Я хотела закричать, но не смогла. Хотела резко вдохнуть и выдохнуть, но воздуха в легких не было. Виски сдавило под тяжестью, в ушах стоял невыносимый шум и гул. Если бы я не была русалкой, то подумала бы, что я — тону в море, не в силах выбраться наружу из-под толщи воды, утягивающей меня на дно. Но я не тонула. Вовсе нет.
Боль отпустила на мгновение.
Из темноты всплыли пронзительно голубые глаза Глина, в ужасе смотревшего на меня, и тут же исчезли, и сразу же повторно пришла новая боль. Еще более сильная, резкая, острая. Словно по мне раз за разом проезжал поезд на полном ходу. Бесконечно проезжал, заставляя умирать. Дальше — хуже. Огонь. Боль. Огонь. Боль. И все. Даже темнота отступала перед таким натиском.
И самое ужасное, что я никак не могла это остановить, и даже в банальный обморок упасть не выходило, чтобы не чувствовать этого ужаса.
— Ари, Ари, — голос Глина совсем рядом.
А где Лир? Лир. Лир, Лир, Лир….
Я его не слышала, совсем. Как такое может быть? Где он? Что с ним? Он умирает? Так страшно и так мучительно в агонии? Как иначе это объяснить?
Лир. Лир. Лир. Отзовись. Не покидай меня. Я не хочу умирать вот так. Без тебя. Не хочу.
Лир.
На какие-то мгновения ужас того, что с Лиром что-то происходит, остановило огонь и боль. Я даже умудрилась сесть, уставившись на Глина, в панике плескавшего на меня холодной водой.
— Где Лир? — спросила я его хрипло, заставив себя не взвыть от очередного приступа огня в ногах.
— Не знаю, — ответил Глин растеряно.
Ужас вернулся, а за ним — боль. И в этот раз справиться мне с этим не удалось. Боль оказалась сильнее, и уволокла меня за собой в темноту.
Кругом была ночь. Очень красивая, просто сказочная. Мягкая, как шелк. Но звезд не было. Жаль. Хотелось взлететь вверх, и мчаться вперед, словно птица. До тех пор, пока небо не кончиться. Я оттолкнулась от земли и собралась подняться в обволакивающую темноту, как что-то резко дернулось внутри меня, а потом — еще раз, и я почувствовала, что небо становиться очень далеко, тает и тает, как…
Все тело болело так, словно я разгружала вагоны с углем всю ту короткую жизнь, что живу, глаза открываться не хотели, в горле ощущался привкус железа, губы, словно обветрились.
— Ари, — меня прижали к себе, стиснув так, что я все-таки нашла в себе силы ойкнуть и открыть глаза.
Дядя, Алона, Глин и…
— Лир, — прохрипела я. — Лир…
— Я тут. Все хорошо. Я тут, ненаглядная, — ответил мой муж встревоженным голосом.
— Я думала, что ты умер, я думала, что тебя больше нет, — прошептала я, и бессильно разревелась, цепляя руками его рубашку.
— Я говорила, что стоило ей сказать, — заметила Алона, час спустя, когда я успокоилась и выпила воды.
— Что сказать? — спросила я, вглядываясь в растерянное лицо Лира.
— Что Лир отправился проходить инициацию, — сухо заметил Глин. — Убил бы вас всех, дорогие родственнички за то, что ей было больно, — прошипел мой брат.
Лицо Лира вытянулось.
— Сильно больно? — тихо спросил он, заглядывая мне в глаза. — Сними ментальный блок, прошу. Я всегда тебя об этом прошу, — сказал Лир устало.
У меня что ментальный блок? Каким образом? Я вроде не ставила.
— У нее сил совсем не осталось, не видишь что ли, — рявкнул Глин.
Вот в этом он прав. И спать очень хотелось. Сильные и родные руки обняли меня снова.
— Не уходи, — прошептала я, чувствуя, что проваливаюсь в сон.
Не знаю, сколько времени прошло, но когда я проснулась, то первое, что увидела — уставшее лицо Лира почему-то с синяком под правым глазом и измотанное — Глина тоже с синяком, только под левым глазом.
— Привет, — сказала я спокойно, чувствуя, что все силы ко мне вернулись.
— Ари, — оба кинулись ко мне с разных сторон. — Как ты?
Надо же, даже вопрос задали хором. И один и тот же.
— Что это было? — спросила я прямо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
