Сердюк пожал плечами, а Писаренко коротко ответил:
— Нет!
— В таком случае светлых вам мыслей, — пожелал Градов.
В приемную Сердюк вышел мрачнее тучи. Дежурный, выглянувший из-за перегородки, поспешил ретироваться. Тяжелый взгляд генерала ничего хорошего не сулил. Упреки, прозвучавшие на совещании, лишний раз напомнили Сердюку о годах — старше его в руководстве департамента никого не осталось. Тот же Градов был на полгода моложе и в центральный аппарат пришел, когда он уже занимал должность начальника ведущего отдела и находился на короткой ноге с самим директором Михаилом Барсуковым. Дружба с ним открывала перед Сердюком заманчивые перспективы.
После августа 1991 года те, кто входил в близкое окружение президента Ельцина, сделали головокружительную карьеру. Барсуков оказался одним из них. Добрейшей души человек и знаток тайн Древнего Кремля, он и не помышлял о стремительном взлете на политический олимп. Все переменилось в один миг: дружба с всесильным Александром Коржаковым, близким к президенту России, привела Барсукова в коридоры кремлевской власти. Не успели высохнуть чернила на указе Ельцина о назначении на должность директора, как на погоны Барсукова обрушился настоящий звездопад. За два года подполковник вырос в звании до генерала армии. Даже неудача под селом Первомайское, тогда банде Радуева удалось вырваться из окружения, не поколебала его положения.
Роковая неудача подстерегла Барсукова, а с ним и Коржакова там, где они ее не ждали. Ловкие в «поле», они поскользнулись на кремлевском паркете. Наступил 1996 год. Впереди предстояли выборы президента России, и далеко не святая троица — Коржаков, Барсуков и, примкнувший к ним министр обороны Грачев, не покладая рук, трудились, чтобы оставить Ельцина в кресле. Конкуренты за власть над президентом не дремали и делали все, чтобы оттереть их в сторону. Борьба шла нешуточная, и, казалось, удача улыбнулась силовикам — коробка из-под ксерокса, набитая долларами, и трясущийся от страха Лисовский, пускали ко дну ненавистного им Чубайса и его компанию. Тот бросился в ноги к Татьяне Дьяченко, а она утром пожаловалась папе, и уже вечером «банду трех» — Коржакова, Барсукова и Грачева — вымели из Кремля. Деньги олигархов перевесили их преданность Хозяину — Ельцину.
Все это всплыло в памяти Сердюка, и он с грустью подумал: «Может, оно и к лучшему. Миша давно на фазенде, а ты еще служишь…»
— Анатолий Алексеевич, что будем делать? — напомнил о себе Писаренко.
Сердюк встрепенулся и, помявшись, предложил:
— Вася, давай-ка вечером все обмозгуем.
— Хорошо, а то в голове нет ничего дельного, — охотно согласился тот.
Сердюк возвратился к себе и, обратившись к докладной, попытался новым взглядом посмотреть на нее, но так и не успел сосредоточиться. В кабинет вошел Гольцев. Всем своим видом он излучал уверенность, но, бросив взгляд на Сердюка, погрустнел и потухшим голосом спросил:
— Что задробили наши предложения?
— Не то слово, Витя, камня на камне не оставил! — признал Сердюк.
— Неужели все так плохо?
— В целом не устроил наш подход к ситуации вокруг Кочубея и его информационному обеспечению.
— А к нам какие могут быть претензии по информации? Что дают ракетчики, то и сплавляем американцам.
— Витя, за операцию отвечаем мы, а не подчиненные Соловцова. Градов прав, надо искать нестандартные варианты.
— Легко сказать. В ЦРУ не дураки сидят, я уж не говорю про их науку. Мы же не фокусники? — кипятился Гольцев.
— Остынь, Виктор Александрович, ты лучше прокачай одно предложение.
— Какое?
— О подключении Мальцева к операции в качестве отвлекающего маневра.
— Мальцева?! Да вы что, Анатолий Алексеевич?! Он же к таким секретам допущен! Тогда уж сразу весь «Тополь» сдать! Я…
— Ну, погоди со сдачей и выслушай! — перебил Сердюк. — Никто вторым номером Мальцева пускать не собирается. Кочубей даст на него общую наводку, и пока ЦРУ будет вокруг него возиться, мы выиграем время. Кроме того, через Мальцева мы получим второй канал выхода на американцев и возможность дополнительного контроля за ходом операции.
— Польза сомнительна, а вред очевиден, — буркнул Гольцев.
— Виктор Александрович, давай только без оценок — это решение Градова. Я жду от тебя предложений! — положил конец спору Сердюков и вернул ему докладную.
Гольцев возвратился к себе в кабинет, где его с нетерпением ждали Кочубей с Остащенко.
— Ну что, Виктор Александрович, прошло? Одобрили? Как оценили вариант с моделью? — теребили они его вопросами.
— Прошло и боком вышло… — в сердцах бросил он и швырнул докладную на стол.
Николай с Юрием склонились над ней, и их лица вытянулись. Резолюция Градова на первом листе отсутствовала, вместо нее стоял жирный вопросительный знак, а ниже она пестрела пометками.
— Попали под горячую руку, живого места не оставил, — удрученно произнес Кочубей.
— И что теперь? — растерялся Остащенко.
— А то, думать будем! — отрезал Гольцев.
— Так вроде… — заикнулся Кочубей.
— Вроде в огороде, Коля. Поставлена задача: проработать вопрос о подключении Мальцева к операции.
— А это еще кто такой?! — удивился Остащенко.
— Один из ведущих разработчиков. Двигает науку в Академии Петра Великого, — пояснил Кочубей.
— Коля, а ты его хорошо знаешь? — оживился Гольцев.
— Пару раз консультировался.
— Уже неплохо. Надо срочно с ним встречаться.
— Не получится.
— Это же почему?
— Он в командировке на космодроме в Плесецке.
— Вот же черт, как не вовремя! — расстроился Гольцев, но, подумав, объявил: — Значит, так: ждать Мальцева не будем. Ты, Коля, полетишь в Плесецк!
— А можно и мне, Виктор Александрович, для подстраховки, — попросился Остащенко.
— Еще чего! Я что ли за тебя буду готовить предложения по закладке тайника? Нет! — отрезал Гольцев.
— А чего их готовить, в ЦРУ за нас уже решили. Пачка сигарет, и вся закладка.
— Какая еще пачка?
— Можно булыжник, но Коле он не подходит.
— Юра, кончай, сейчас не до шуток! — отмахнулся от него Гольцев.
— Я не шучу, Виктор Александрович, а вполне серьезно, — сохранял невозмутимый вид Остащенко. — Коле булыжник не пойдет, это же орудие пролетариата.
— И что с того? — недоумевал Гольцев.
— А то. Фантом не пролетарий, тем более в стране с социализмом покончено, и мы семимильными шагами движемся к капитализму.
— А штаны не порвутся?
— Штаны не страшно, главное, чтобы народ понял.
— Ты на что намекаешь? Говори яснее!
— Виктор Александрович, так вы это лучше меня должны знать. Я тогда еще под стол пешком ходил.
— Юра, не морочь голову! Давай по делу! — терял терпение Гольцев.
— А я по делу, Виктор Александрович, — и, подмигнув Кочубею, Остащенко продолжил: — Вы же помните те времена, когда на полках магазинов шаром покати было?
— Н-у? И что?
— А то, собралась в магазине толпа и орет: «Где мясо? Мясо давай!». Торгаши в панике. Звонят в райком партии. Там не знают, что делать. Кто-то вспомнил о старом большевике, который с Лениным на субботнике бревно таскал. Вызвали его и просят успокоить толпу. Вышел он к ней и спрашивает: «Товарищи, что мы с вами строим?» — Ему в ответ: «Мяса! Мяса давай!». — А он свое гнет. Наконец, нашелся продвинутый: «Развитой социализм». — «Молодец! Правильно! — похвалил старый большевик и дальше: — А как мы к нему идем, товарищи?» Толпа притихла. Отдельные политически незрелые еще продолжали бухтеть: «Мяса хотим!» — А продвинутый снова блеснул знаниями: «Ударными темпами!» — А кто-то поддакнул: «Семимильными шагами!» — «Вот-вот семимильными шагами! — подхватил старый большевик, и затем уложил всех на лопатки: — Вот в том-то и дело, товарищи! Мы к социализму идем семимильными шагами, а скотина того не знает и потому за нами не поспевает!»
— Стоп, Юра! Ты к чему нас призываешь? — с лица Гольцева сошла улыбка.
— Я ни к чему. Морочим себе голову булыжниками, а проблема в другом.
— В чем?
— В штабе РВСН меня, мягко говоря, послали куда подальше.
— Что-о?!
— Видите ли, секреты для американцев у них кончились.
— У-у, — застонал Гольцев и, бросив взгляд на Кочубея, объявил: — Все, Коля, немедленно летишь в Плесецк!
— Так у меня же учеба в академии?! — опешил Николай.
— Решено! Жди приказа! — был непреклонен Гольцев.
Свое слово он сдержал. Не прошло и четырех часов, как Кочубей оказался на авиабазе «Чкаловская» и вылетел в Плесецк. Там его встретил старший оперуполномоченный майор Олег Анисимов. Не заезжая в отдел военной контрразведки по космодрому, они направились в Центр предстартовой подготовки.
Узкая полоска бетонки, петлявшая по дремучей тайге, вывела их к серой громаде монтажно-испытательного корпуса. В его стенах инженеры и рабочие вместе с разработчиками «Тополя» проводили сборку ракетоносителя. Здесь действовал строгий порядок для всех — красные корочки Николая и Олега не произвели впечатления на контролера. Он придирчиво изучил документы, сверил фамилии со списком на допуск и только потом разблокировал проход. Массивная стальная дверь с тихим шорохом открылась, и Николай с Олегом прошли в шлюз. Анисимов прослужил на космодроме больше четырех месяцев, и уверенно ориентировался в лабиринте коридоров. Они прошли в просторную комнату. Одна из ее стен представляла собой огромное окно, за которым открылась величественная панорама. Впервые в своей жизни Кочубей оказался в святая святых ракетно-космической техники и с жадным любопытством разглядывал застывшую в металле чудовищную мощь.
