— Питер Уолш и Готхольд фон Шиллер, — сказала Ройан.
— Эти двое — одержимые коллекционеры, — подтвердил Харпер. — Уверен, что любой из них пошел бы на убийство ради шанса целиком заполучить сокровища фараона Мамоса.
— Судя по тому, что я о них знаю, оба — миллиардеры. По крайней мере в долларовом эквиваленте.
— Деньги не имеют к этому ни малейшего отношения, неужели ты не понимаешь? Заполучив добычу, они бы не продали ни единого артефакта, а заперли бы все в подземном хранилище. Они не позволили бы ни одной живой душе увидеть сокровища, а смотрели бы на них в одиночестве. Это ненормальная страсть, схожая с онанизмом.
— Какое странное слово для описания такого явления, — заметила Ройан.
— Оно очень точное, уверяю тебя. Это сексуальное чувство, навязчивое, как у маньяка-убийцы.
— Я люблю египетские вещи, но даже представить не могу, как можно стремиться к ним настолько сильно.
— Вспомни, что речь идет не об обычных людях. Богатство позволяет им удовлетворять любую прихоть. Все нормальные, человеческие желания уже закончились, наступило пресыщение. Они могут получить все, что хотят. Любого мужчину или женщину. Любую вещь, любое извращение, не важно, легальное или нет. В конце концов такие люди начинают искать то, чего нет ни у кого больше. Это единственное, что может еще завораживать.
— Значит, кто бы ни стоял за «Пегасом», мы имеем дело с ненормальным?
— Не просто ненормальным, — поправил Николас. — С невероятно богатым и могущественным маньяком, который в своем безумии не остановится ни перед чем.
Утром они пощипали на завтрак холодные тушки жареных голубей. Потом, пока другой тактично удалялся в другой конец пещеры и отворачивался, каждый из них, раздевшись, искупался под водопадом.
После жары в ущелье вода казалась ледяной и била по коже с силой пожарного шланга. Ройан попрыгала на здоровой ноге, вскрикивая под ударами прозрачных струй. Она вылезла из-под водопада покрытая гусиной кожей и стуча зубами от холода. И все же это хорошо освежило ее. Даже в грязной, пропитанной потом одежде Ройан была готова к последнему подъему.
Перед тем как выйти из пещеры, они осмотрели раны друг друга. Голова Николаса заживала быстро и хорошо, но колено Ройан не стало выглядеть лучше. Синяки начали приобретать неприятный красно-коричневый цвет разлагающейся печени, и опухоль нисколько не уменьшилась. Англичанин не мог ничего с этим поделать. Он только снова замотал рану банданой. Харпер понимал, что и сам находится на пределе физических возможностей.
Наконец Николас признал поражение и оставил свою поясную сумку и шкуру дик-дика. Как ни легки все эти предметы, а разница в фунт могла определить — дойдут они до вершины или сломаются на полпути. Англичанин оставил только три непроявленных пленки в пластиковых футлярах. Это была единственная запись иероглифов на стеле в могиле Тануса. Харпер ни за что не хотел потерять их, поэтому положил в карман рубашки и застегнул на пуговицу. Потом он затолкал сумку и шкуру в трещину в задней стене пещеры, полный решимости вернуться за ними позже.
Так начался последний, самый трудный участок пути. Сначала Ройан шла самостоятельно, опираясь на плечо Николаса. Однако уже через час колено заболело настолько, что она не выдержала и опустилась на придорожный камень.
— Я ужасная обуза, правда?
— Добро пожаловать на борт, леди. Для такой малышки место всегда найдется.
Взвалив Ройан на спину, Николас двинулся вверх. Больная нога молодой женщины неуклюже торчала впереди. Увы, шли они еще медленнее, чем вчера. Англичанину приходилось все чаще и чаще останавливаться и отдыхать. На участках попроще Ройан слезала и прыгала на одной ноге, держась за плечо спутника. Потом бедняжка неизменно падала. Харпер поднимал ее на ноги и снова взваливал на спину.
Путь превратился в сплошной кошмар, и оба совершенно утратили чувство времени. Часы ужасных мучений слились в один ком непрекращающейся агонии. В конце концов они легли рядом на тропу; обоих мутило от жажды, усталости и боли. Вода во фляге закончилась час назад, и на этом участке тропы не было ни одного источника — до самой вершины, где им снова встретится Дандера.
— Иди и оставь меня здесь, — хрипло прошептала Ройан.
Николас немедленно сел и в ужасе посмотрел на нее:
— Не говори чепухи. Ты нужна мне для балласта.
— До вершины, наверное, недалеко, — настаивала она. — Ты сможешь вернуться с людьми Бориса.
— Если они еще там, а тебя не отыщет первым «Пегас». — Николас с трудом поднялся на ноги. — Забудь об этом. Ты поедешь до самого конца. — Он поднял Ройан на ноги.
Англичанин велел ей считать вслух его шаги. На каждом сотом он останавливался и отдыхал. Потом начиналась следующая сотня, и Ройан тихонько шептала Харперу на ухо, держась обеими руками за шею. Вся вселенная сузилась до полоски земли прямо под ногами. Баронет уже не видел скалу с одной стороны и бездну с другой. Когда Николас покачивался или встряхивал Ройан, невольно причиняя ей боль, она закрывала глаза и старалась не выдать страдания голосом, продолжая считать.
Отдыхая, Николас прислонялся к каменной стене, не уверенный, что сможет подняться, если сядет. Он не снимал со спины Ройан, зная — его сломит попытка поднять ее снова. Силы совсем закончились.
— Уже почти темно, — прошептала она. — Ты должен остановиться на ночь. На один день довольно. Ты вгоняешь себя в могилу, Ники.
— Еще сто шагов, — пробормотал он.
— Нет, Ники. Поставь меня на землю.
Вместо ответа Харпер оттолкнулся от каменной стены плечом и побрел вперед.
— Считай!
— Пятьдесят один, пятьдесят два, — послушалась Ройан. Наклон тропы изменился так резко, что англичанин едва не упал. Дорога выровнялась, а он, как пьяный, искал ступень, которой не было.
Николас пошатнулся, но устоял. Он находился на краю обрыва и вглядывался в темноту, поначалу не веря собственным глазам. В сумраке горели огни, и Харпер решил, что начались галлюцинации. Потом раздались голоса, и, покачав головой, англичанин вернулся к реальности.
— О Боже, ты сделал это. Мы наверху, Ники. Там стоят машины. Ты справился, Ники. Ты справился!
Он попытался что-то сказать, но язык не слушался. Николас рванулся вперед, к огням, а Ройан закричала:
— Помогите нам. Пожалуйста, помогите. — Сначала на английском, потом на арабском. — Пожалуйста, помогите!
Раздались ответные возгласы и топот ног. Николас медленно опустился на тонкую горную траву, а Ройан соскользнула у него со спины. Их окружили темные фигуры, переговаривающиеся на амхарском. Дружеские руки подхватили путников и наполовину понесли, наполовину потащили к свету. Потом на лицо Николаса упал свет фонаря и раздался очень английский голос:
