Теперь следовало заняться петлей. Вовец оторвал от проводов блок батареек и забросил подальше в лес. Следом полетел и налобный фонарь. Он быстро сделал затягивающуюся петлю и крепко прикрутил к березовому стволу напротив прохода среди еловых ветвей. Вовец прикинул, на какой высоте примерно должна находиться собачья голова, и воткнул в землю тонкую веточку с небольшой развилкой на конце. На эту развилку опирался нижний край проволочной петли, чтобы она не провисала и не затягивалась под собственным весом. Боковые края петли он аккуратно зацепил за еловую хвою. Теперь удавка была готова принять свою жертву. Вовец осторожно отступил на шаг, оглядел сделанное и решил, что ловушка получилась вполне подходящей.
Он быстро пошел по кромке леса, забирая постепенно вверх по склону и оглядываясь. Позади явственно послышался собачий лай, и Вовец остановился, оглядывая с возвышения долину. И неожиданно совсем близко, буквально в сотне метров от себя, увидел погоню. Впереди бежала все та же овчарка, за которой едва поспевал потный толстяк, с трудом удерживая в руке длинный поводок. А вот за ним бежал всего один человек. Но это был вовсе не молодой отморозок в спортивном костюме и белых кроссовках. Это был зрелый мужчина в удобном камуфляже. Его голову покрывала мягкая кепочка защитного цвета с низко надвинутым на глаза козырьком. За спиной виднелся небольшой рюкзак, лямки плотно охватывали плечи и соединялись на груди поперечной стяжкой. В руках он держал винтовку. И бежал ровно, короткими шажками, уверенно ставя ноги в высоких шнурованных ботинках, но под ноги не смотрел. Его взгляд был направлен вперед, туда, где должна была появиться дичь. Так может бежать только настоящий охотник.
Вовец понял, что задерживаться тут не стоит, надо удирать, и как можно быстрей. Он бросился наискосок по склону, поднимаясь в гору, стараясь скрываться за деревьями. Но охотник его уже заметил. Он замедлил бег, на ходу переводя винтовку в боевое положение, поднимая и прижимая приклад к плечу. Для хорошего выстрела следовало восстановить нормальное дыхание и сердцебиение, чтобы оружие в руках лежало неподвижно. Стрелок замер и поймал в окуляр оптического прицела бегущую фигурку. Знакомая спина в грязной футболке мелькала среди деревьев, только через плечо была надета какая-то дурацкая скатка. Человечек бежал вдоль шкалы, нанесенной на стекло прицела, от угольничка в центре по вертикальным рискам, и Двужильный - а это был, конечно же, именно он, - машинально пересчитал эти черточки, переводя в секунды упреждения. Он повел стволом, перенося линию прицеливания на пару делений впереди бегущей цели, как это делал обычно при охоте на лося. Потом плавно нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел. Горячая гильза улетела в траву.
Пуля просвистела перед самым лицом Вовца. Ему даже показалось, что он почувствовал воздушную волну, отброшенную пролетевшим кусочком свинца. И он тут же резко присел, опершись руками о землю, отскочил в сторону и понесся зигзагами, через каждые три-четыре шага меняя направление. Еще одна пуля пропела в стороне.
Двужильный ошибся. Между бегущим мужиком и бегущим лосем есть одно существенное различие. И это вовсе не рога, как могут подумать некоторые. Лось иногда бывает безрогим, так же, как и мужик рогатым. Просто лосиная туша очень большая, поэтому плюс-минус полметра отклонения пули от точки прицеливания могут никакой роли не играть. Мужчина же нормальной комплекции в эти полметра может целиком ужаться. Этого Двужильный и не учел, машинально перенеся приемы привычной охоты на крупных копытных в охоту на худощавого человека. Следовало более тщательно просчитать упреждение и стрелять точнее. А так оказался утерян эффект первого выстрела, когда дичь ещё не подозревает, что находится под прицелом, и позволяет взять себя на мушку. Следующий выстрел Двужильный сделал скорее с досады, чем от желания попасть в цель. Будучи профессионалом, он прекрасно понимал, что, стреляя в гору, да ещё в лесу и с расстояния метров в сто пятьдесят-двести по мишени, которая постоянно выбегает из поля зрения, - дело совершенно безнадежное. Поэтому он крикнул хозяину собаки, чтобы тот спускал своего пса, а сам кинулся бежать в гору. Он хотел подняться повыше, рассчитывая, что оттуда будет лучший обзор, и когда собака остановит беглеца, его можно будет спокойно расстрелять.
После выстрела бегущий собаковод встрепенулся и поднял глаза от земли. Впереди поперек дороги лежала огромная разлапистая ель с узким просветом среди густой хвои. А дальше, на склоне горы, среди деревьев мелькал человек.
- Стоять! - заорал собаковод. - Стой, тебе говорят!
Овчарка остановилась, вздрагивая и поскуливая. Ей не терпелось продолжить погоню, настичь человека, чей след она вынюхивала уже несколько километров, вцепиться в него клыками, почувствовать вкус горячей и соленой крови, сбить с ног и сторожить до прихода хозяина. Хозяин похвалит и даст кусок сахару. И когда был отстегнут от ошейника карабин поводка и прозвучала долгожданная команда: "Фас!" - овчарка помчалась вперед широким волчьим махом, стелясь над землей, аж комья летели из-под когтистых лап. Она была гораздо ниже хозяина, поэтому не могла с высоты своего собачьего роста увидеть беглеца, заслоненного еловыми ветками, словно театральными кулисами. Но она прекрасно чуяла его запах - острый, чуть горький и кисловатый. Беглец прошел здесь считанные минуты назад, и нерассеявшийся запах стоял в воздухе высоким коридором, упиравшимся в узкую щель хвойных кулис.
С громким злым лаем овчарка влетела в проход среди еловых сучьев. Ее морда вошла в петлю, выдернув её из всех закрепов. Удавка затянулась и остановила псину. Рывок за шею опрокинул её, по инерции мчавшуюся вперед. Она покатилась по земле, скручивая провод. Разинув пасть с вывалившимся длинным липким языком, оскалив острые желтые клыки, она задергалась, пытаясь вдохнуть воздуха. Из стиснутого горла не вырвалось ни звука. Здоровое, сильное животное не хотело погибать, неистово билось на земле, пытаясь вырваться, но удавка затягивалась все туже, врезаясь в горло. От мощного рывка конец пригнутой березы выскочил из зацепа, и дерево резко распрямилось, вздернув бессильно трепыхающуюся овчарку.
Спустив с поводка собаку, хозяин дальше пошел уже не торопясь. Он за сегодняшний день пробежал больше, чем за весь прошлый год, и свалился бы отдыхать прямо там, где стоял, но надо было ещё брать собаку на поводок. Когда овчарка нырнула в просвет среди еловой хвои, он посчитал, что дело сделано. Хотя убегавший человек уже скрылся, петляя, среди деревьев, через две-три минуты с ним будет покончено. Останется только получить обещанные тысячи. Он даже приостановился, чтобы увидеть, как овчарка взбежит на склон. Но она в поле зрения так и не появилась. Хозяин почувствовал неясное беспокойство и побежал вперед. И тут над встопорщенными еловыми лапами косо взлетел и закачался длинный березовый хлыст с несколькими ветками, словно огромная удочка, сгибающаяся под богатым уловом. На метр ниже верхушки к хлысту была за шею подвешена собака. Она неистово била лапами по воздуху, сворачиваясь клубком и резко разворачиваясь, словно продолжала бежать большими скачками. Пасть её была широко разинута, и длинный язык обвис и болтался сбоку, словно сбившийся красный галстук.
Хозяин онемел поначалу от такого зрелища, а потом бросился к елке, бестолково крича и размахивая руками. Он звал на помощь. И потом, когда уже пролез в проход среди колючих сучьев, продолжал так же вопить и топтаться на месте, нелепо подпрыгивая, пытаясь дотянуться до своей собаки. А она по-прежнему раскачивалась над ним вверх-вниз, только резкие конвульсии становились все реже. И по мере того, как все меньше качалась береза, все слабее становились и движения погибающего животного, а когда дерево прекратило качаться, собака тоже замерла, растопырив все четыре лапы, с обвисшим хвостом и свернутой набок головой. С оскаленных желтых клыков капала пена. А хозяин стоял под ней и плакал навзрыд, сотрясаясь всем своим обрюзгшим телом молодого алкоголика.
Минут через пять к нему спустился с горы мрачный и злой Двужильный. Он настолько был уверен в том, что выдрессированная служебная собака настигнет Вовца, что даже бросил за ним следить, побежал к вершине. Спохватился, когда услышал вопли собаковода. Но было уже поздно. Не зря Ченшин называл этого Вовца неистребимым, тот в очередной раз это блестяще подтвердил. Бежать одному в лес, пытаясь его разыскать, - предприятие абсолютно безнадежное. Двужильный, старый браконьер, увидев собаку, болтающуюся на дереве, понял, что нарвался на такого же бывалого охотника. С одной стороны, он теперь смог по достоинству оценить всю степень риска, которому подвергался, охотясь на Вовца, но, с другой стороны, это разожгло его охотничий азарт. Его самолюбие было глубоко уязвлено. Но он понял - это не лось, которого можно взять простой гоньбой по следу, это хищник, сам умеющий нападать. Его следует осторожно скрадывать, долгие часы проводя в засаде и стараясь не выдать своего присутствия.
