— Завтра тебя навестит мой адвокат. — И, направившись к выходу, добавила: — И минуты не останусь больше в этой казарме!
Утром Мейседон позвонил одному из директоров «Радио корпорейшн», с которым был знаком лично, и попросил дать ему телефон, по которому он мог отыскать Эдуарда Милтона. К своему удивлению, Генри получил весьма туманное и уклончивое обещание вместе с просьбой еще раз напомнить об этом деле к концу дня. Положив трубку, Мейседон задумался, чувствуя, как в душе зреет, растет тревога. Конечно, старик мог находиться в таком месте, о котором неразумно было сообщать кому бы то ни было, кроме самого узкого круга посвященных. Старик мог отправиться инкогнито и в ЮАР, и в Китай, а знать об этом конкурентам, политикам и прессе было вовсе не обязательно. Отсюда элементарные меры предосторожности и полная секретность. Но могло быть и иначе. Чтобы проверить другую возможность, Мейседон скрепя сердце позвонил брату Сильвии, Дэвиду Милтону. Милтон-младший был неглупым парнем с университетским образованием, но типичным плейбоем. Делами заниматься он не любил и не хотел, увлекался спортом, яхтами, женщинами и терпеливо ждал того счастливого дня, когда станет полномочным наследником семейного состояния. Появление в их семье Генри Мейседона не на шутку встревожило Дэвида — будучи далеко не глупым парнем, он разглядел в майоре, а особенно в полковнике опасного соперника по наследству и по этой причине тихонько, тайно, но люто его ненавидел. Внезапная ссора Мейседона с Сильвией была для него бесценным даром небес, и конечно же, обратись к нему сестра, он постарался бы выжать из этой истории максимальную пользу для себя и скомпрометировать пролазу-полковника. Но пошла ли Сильвия на такой шаг?
На звонок Мейседона Дэвид Милтон холодно ответил, что он не в курсе дел ни отца, ни сестры, что не в его привычках вообще вмешиваться в семейные дела кого бы то ни было и единственное, что он может посоветовать полковнику, это действовать по обычным каналам, не имеющим отношения к прайвеси других лиц. Проще говоря, Милтон-младший посоветовал ему обратиться к адвокату, а, стало быть, на самом деле он был прекрасно осведомлен о семейной драме Мейседонов и, скорее всего, принимал самое деятельное участие в ее подогреве и развитии в нужном направлении. Видимо, именно Дэвид заблаговременно блокировал попытку Мейседона связаться со стариком Милтоном. Дирекция «Радио корпорейшн» предпочла пойти на легкий конфликт с зятем Милтона, нежели ссориться с его сыном. Значит, война объявлена? Мейседон не был уверен в этом, ведь его умозаключения основывались не на фактах, а на предположениях. Надо было набраться терпения и ждать фактов.
И ждать пришлось недолго. Во второй половине дня Мейседону позвонил Рэй Харви, пожелал доброго здравия и сказал, что у него есть для полковника небольшой сюрприз. Разговор на этом закончился, но Мейседон знал, что ему делать дальше, об этом у них с Рэем был давний договор. Надо было минут через двадцать позвонить Харви по телефону-автомату, ибо предстояла беседа на такую тему, которую нежелательно затрагивать, пользуясь служебной линией связи. Надо ли говорить, что сердце Мейседона сжалось от неприятного предчувствия, впрочем, он был человеком волевым и умел владеть собой, держа свои нервы в крепкой узде.
Мейседон прошел в крыло «А», в зал, где располагались междугородные и городские автоматы. Из этого зала через окно был виден внутренний двор Пентагона — сквер с газонами и пешеходными дорожками, обсаженными кустарником.
— Где вы храните документы, которые я вам передал? — спросил Харви, когда Мейседон до него дозвонился.
— В сейфе, — после некоторого колебания ответил полковник.
— Дома? На службе?
— Дома, разумеется, — опять-таки после паузы ответил Мейседон, ему очень не нравились эти вопросы.
— Переложите их в служебный. А еще лучше, воспользуйтесь банковским или передайте на хранение мне.
— А в чем дело?
— У меня есть сведения, что вашу квартиру собираются основательно прочесать и выпотрошить.
— Вы… не ошибаетесь?
— Сведения абсолютно точные, но исполнители мне неизвестны. Одно могу сказать с полной уверенностью — это будут опытные профессионалы.
— А кто за их спиной?
— И это мне неизвестно. Но лицо, не скупящееся на крупные суммы, так что догадаться нетрудно.
Харви конечно же имел в виду Сильвию, вряд ли он мог догадаться, что в этом направлении скорее всего действовала не она, а ее брат. А впрочем, кто знает?
— Учтите, баззард, об этом разговоре никто не должен знать. Иначе может провалиться мой источник и у него будут крупные, очень крупные неприятности.
— Я понял, спасибо. Все будет в полном порядке.
— О’кей.
Мейседон принял необходимые меры предосторожности. Он так и не знал наверняка, лазили в его домашний сейф опытные профессионалы, о которых говорил ему Харви, или нет. Ему показалось, что лазили, но до конца он не был уверен в этом, приписывая свои впечатления естественно развившейся в нем подозрительности. Война была объявлена. В этом Мейседон окончательно убедился, когда его посетил адвокат Сильвии. Адвокат уведомил полковника, что его супруга Сильвия Мейседон-Хаксли, урожденная Милтон, возбуждает бракоразводный процесс, мотивируя его необходимость клеветой на нее и грубым обращением. Адвокат, стараясь заполучить хотя бы одну фотографию, всячески юлил и изворачивался. Разумеется, он ничего не говорил о фотографиях как таковых, он говорил о документах, на основании которых Сильвия Мейседон возбуждает обвинение в клевете, но полковник попросту отказался говорить с этим пронырой, переадресовав его к своему адвокату. Мейседон сказал, что адвокат получил от него все необходимые, причем исчерпывающие инструкции. Адвокат и правда их получил, Мейседон дал ему указания всемерно затягивать дело, не предпринимая ничего существенного и ссылаясь на необходимость консультаций с целым рядом разных специалистов.
После уик-энда, завершившего неделю происшествий и конфликтов, ударил первый гром: полковника Мейседона вызвал к себе один из заместителей председателя комитета начальников штабов генерал Макмиллан. Честно говоря, Мейседон не ждал от этого вызова каких-либо неприятностей. Генерал Макмиллан, энергичный плотный человек невысокого роста с властным лицом и ежиком седеющих волос, относился к Мейседону дружелюбно. По порядку и срокам прохождения службы Мейседон мог претендовать на должность с генеральским званием. Именно по этому поводу месяца полтора назад Макмиллан имел с ним доверительный разговор и предложил вариант, связанный с переходом из разведки в один из комитетов — объединенных штабов или вооружений. Мейседон попросил разрешения подумать, посоветовался с Милтоном и ответил согласием. Естественно, Мейседон предположил, что вызов к начальству связан с предстоящим выдвижением на генеральскую должность, и был доволен в тем большей степени, что эта служебная перемена должна была в какой-то степени компенсировать тот ущерб, который он несомненно должен был получить из-за конфликта с Сильвией. Правда, где-то в самой глубине души копошились опасения, но Генри без труда погасил их: не могли его враги сработать столь оперативно на высшем пентагоновском уровне. Но оказалось, что Генри либо недооценил своих врагов, либо переоценил начальников. Генерал встретил Мейседона суховато, хотя и усадил в кресло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
