обморока, папа хватает ртом воздух.
— Слава Валерии Великой! — Гоблины вскидывают руки, и у всех на ногтях узоры и стразы. Тарлон нашел себе рынок сбыта для наших услуг.
— Прекрасная, точно сияние гнилушек? — переспрашивает братец. — Светоч кого?..
— Не спрашивай, просто не спрашивай, — прошу я, глядя на вылезающую из отверстия толпу болотных гоблинов.
Болотные гоблины — это настоящая чума!
— Вы же клялись не делать подкопов! — напоминаю я.
— Это не подкоп, это паломничество в святое место! — голосят они.
Пока объясняю гоблинам, что в замок Флосов залезать нельзя, и во внутренний двор нельзя, а почитать меня можно лишь снаружи и подкоп в замок надо точно-точно совершенно определенно без вариантов необходимо убрать, начинаю понимать, почему их шантажировали сокровищами: так проще.
И пока я вместе с Ареном гуманным способом борюсь с нашествием, обе ветви моей семьи слушают восхваления Валерии Великой и бурные похвалы моей дерзости и сообразительности во всем, что касается обчистки сокровищниц. У побагровевшего папы начинает дергаться глаз.
— Это было один раз и ради спасения жизни! — пытаюсь оправдаться я после очередного пассажа о моих воровских качествах, и Арен фыркает-кашляет, но, поймав мой взгляд, поспешно соглашается:
— Да, Лера сделала это, чтобы спасти Пушинку, которая очень нам потом помогла в битве при Пат Турине. И Лера все вернула.
«А потом взялась за старое», — мысленно посмеивается он, сохраняя самое честное выражение лица.
Только папу это не впечатляет:
— Валерия, нам надо поговорить, — требует он, когда за гоблинами, наконец, закрываются ворота, и восхваления с подвываниями и бренчанием музыкальных инструментов разлетается по округе.
Надеюсь, фраза «Давайте и здесь статую возведем» мне послышалась.
— Валерия, — повторяет папа.
По полному имени зовет — плохой знак. Тяжко вздыхаю:
— Папа, так было надо.
— И это все, что ты можешь мне сказать?! — Он неверяще смотрит на меня. — Тебя восхваляют за воровство!
— Да славится Валерия Великая, непревзойденная расхитительница сокровищ! — некстати подвывают гоблины.
Папа указывает на стену, за которой собрались мои почитатели. И это папа еще не видел представления о моей деятельности в сокровищнице ректора Дегона. И оперу не видел. Если узнает, решит, что мне диплом дали, чтобы я больше ничего не сперла.
Тяжко вздыхаю и отвечаю:
— Да, восхваляют, потому что они считают это дерзким и смелым. Потому что не каждый залезет в сокровищницу. И я не собиралась ничего воровать, я просто на время позаимствовала, и потом все вернула, мы разошлись полюбовно, мне даже взысканий никаких не было, кроме переписывания правил.
— Лера, ты взяла чужое!
— Папа, понимаю, тебя это обстоятельство не радует, но здесь все иначе, тут другой мир, другие законы и понятия. Воровать плохо, не отрицаю, но мне нужна была книга магии, чтобы помочь умирающему существу. И да, для болотных гоблинов это подвиг. Я сама не в восторге, что меня так прославляют.
— Валерия! То, что я узнаю здесь, сильно отличается от твоей версии проживания в этом мире. Вдруг выясняется, что ты в битве участвовала, чьи-то сокровища вынесла. Что еще ты от меня скрываешь? Что от тебя ждать?!
— Папа, не надо меня отчитывать! Именно из-за того, что ты постоянно находишь поводы меня отчитать, я молчала о самых невероятных приключениях здесь! Неужели трудно понять, что мне нужна поддержка, а не критика!
У папы опять дергается глаз. Но я уже разошлась:
— Можешь считать мои поступки неправильными, но это моя жизнь, и как показывает практика, я неплохо с ней справляюсь. И да, я участвовала в битве. Да, понимаю, ты не этого от меня ждал, но так получилось. И знаешь что, а мне понравилось сражаться. Мне нравится быть боевым магом, нравится мое оружие. Оно у меня живое, кстати, я с ним разговариваю.
— Лера... — испуганно шепчет мама, прижимает руку к груди.
Подошедший дедуля похлопывает папу по плечу:
— Дети так быстро растут. И так удивляют.
Папа опять хватает ртом воздух. Я его так до инфаркта доведу. С другой стороны, если бы ему на свадьбе начали рассказывать о моих героических подвигах, все было бы хуже.
— Папа, мы позже поговорим, сейчас у меня дела.
— Ну ты даешь. — Костя присвистывает. — Вот что с людьми превращение в драконов делает.
— Да не в этом дело, — отмахиваюсь я.
— Это точно, — соглашается Арен. — Она такая еще до превращения была.
Бросаю на него гневный взгляд: «Не надо нагнетать».
«Не надо создавать у них впечатление, что я тебя испортил. Пусть поймут, что ты не такая, как им хочется, и им придется это принять, а не пытаться спасать тебя от дурного влияния».
Тоже верно.
— Папа, давай завтра поговорим. Спокойно.
— Чтобы ты за это время еще что-нибудь сочинила?
— Чтобы я могла решить сегодняшние важные дела. У меня правда много дел. — Вздохнув, подхожу к отдельно стоящим остальным Флосам. — Вальдемир, пожалуйста, могли бы вы дать мне два возвращенных
вам пера. Те, что... — я запинаюсь, осознав, что не смогу назвать имя Элиды. — Не подарены.
Надеюсь, о покушениях на меня папа никогда не узнает. Вроде об этой части моей биографии никто особо не распространяется.
Покинуть осажденный гоблинами замок Флосов получается не сразу: папа жаждет выяснить все немедленно, но я оставляю его дедуле — в конце концов, он старше, опытнее, дольше знает папу. Пусть дедуля надавит мужским авторитетом и подробнее расскажет о реалиях Эерана. Правда, в этом случае я рискую в следующий раз услышать что-нибудь вроде: «Как ты могла полезть в сокровищницу дракона, чем ты думала, Валерия?!»
Ладно, подумаю об этом позже. Сейчас важнее, когда рыжее чудовище явится на обмен. Я снова оглядываю каменную
