«…Взяв с собой пару сотен килограмм взрывчатого вещества, мы двинулись в путь. Обошли дот с тыла. Вдруг видим, к амбразуре подходит наш танк. Только он приблизился, белофинны закидали его из амбразуры бутылками с какой-то жидкостью. Одна из бутылок попала на заднюю часть танка, и машина загорелась. Мы начали подавать танкисту сигналы, показывая, чтобы он отъезжал в тыл. В это время бойцы Чупин, Захаров, Сухарев и Сазонов под огнем противника подобрались к горящему танку и стали кидать на него снег, стараясь погасить пламя. Вскоре это им удалось сделать.
Тем временем подошла еще одна боевая машина. Это приехал наш командир взвода младший лейтенант Гордюшов и привез нам еще взрывчатки.
Я доложил командиру взвода, что ДОТ со стороны амбразур взорвать трудно. Целесообразнее взорвать его сверху — начать с броневого купола, а потом в самый ДОТ опустить ящик взрывчатого вещества с коротким шнуром и оглушить шюцко-ровцев. Так и решили поступить. Под купол подложили 75 килограммов взрывчатки и подожгли шнур. Раздался взрыв. Он был силен, но купол дал только трещину.
Тогда мы решили подорвать ДОТ по-другому. Приготовили взрывчатку, шнур и капсюли. Одного красноармейца посадили на огнеметный танк, чтобы он подавал танкисту знаки, когда жечь амбразуры и когда прекращать огонь. Вот наш боец, поместившись за башней танка, командует:
— Дай огня!
Танкист дает огонь. Боясь быть сожженными, белофинны укрылись в глубине дота. Тогда я решил вылезти из танка и послушать, что делается в ДОТ. Услышал разговор. Ах так! Влезаю на ДОТ, кричу:
— Сдавайтесь, гады!
Но белобандиты молчат. Тогда я бросил в отверстие башни гранату. Она взорвалась, и в ДОТ вспыхнуло пламя. Это загорелись бутылки с жидкостью, которые белофинны припасли для поджигания наших танков. Вскоре я услышал стоны и непонятный шум.
Танкисту тем временем подали сигнал, чтобы он дал огня по амбразурам и затем сразу прекратил его. Тот так и сделал. В один миг мы подскочили к амбразурам, заложили в каждую по два ящика взрывчатки и зажгли огнепроводные шнуры. Когда произошел взрыв, амбразуры разорвало. Вместо них зияли большие отверстия. Вот эти-то отверстия и начал танк беспрерывно поливать огнем. У дверей дота с пулеметом и гранатами стояли бойцы. Белофиннам был отрезан путь к отступлению.
Через некоторое время мы прекратили огонь из танка и бросили в дот четыре ящика взрывчатки. Танкистам предложили отвести танк. Внутри дота произошел сильный взрыв. Купол сбросило, дверь вылетела. В доте — ни звука. Тогда мы доложили командованию, что дот обезврежен.
Нам приказали вынести убитых из дота. Когда мы начали выносить трупы, к нам бросились белофинны из других дотов и начали обстреливать из автоматов. Бойцов-пехотинцев они оттеснили от дота, а мы остались в нем. Ну, думаем, будем сражаться, а из дота — ни шагу!
Правее, в двадцати метрах от дота, расположился наш станковый пулемет. Пулеметчик, видя, что на него движутся белофинны, не растерялся, подпустил их поближе и открыл по ним сильный огонь. Но все же белофиннам удалось бросить к нам в дот гранату, осколками которой ранило командира отделения Краснова.
Вдруг мы слышим, что наш пулемет ведет огонь одиночными выстрелами. Тогда выполз из дота отделенный командир Сазонов, подобрался к пулеметчику и подал ему новую ленту с патронами. Пулемет снова начал косить белофиннов. Враги не выдержали и убежали. Много их погибло от метких выстрелов пулеметчика.
В доте оказалось 15 убитых шюцкоровцев».
Разбитый артиллерией финский ДОТ в деревне Ильвес. Апрель 1940 года. Из коллекции полковника Е. К. Скворцова.
После этого боевого эпизода финны использовали ДОТ, но были готовы покинуть их в любой момент при приближении советских танков. Так, танковый взвод старшего лейтенанта Курганова в составе двух пушечных и одного огнеметного танка атаковал финский ДОТ (скорее всего, это был полукапонир № 13) без поддержки пехоты. Гарнизон покинул ДОТ сразу, как только заметил приближение танков. Три советских танка открыли беглый огонь из пушек и огнемета по двери и амбразурам ДОТ. Затем советские танкисты вышли из танков и забросали полукапонир гранатами через разбитую дверь и амбразуры. Когда финская пехота пыталась контратаковать, танкисты снова заняли места в танках и отбили контратаку огнем из пулеметов и пушек. Головные части советских 45-мм бронебойных снарядов до сих пор находятся в стене этого полукапонира.
Бои на третьей линии ДОТ не утихали круглые сутки. Каждый день 387- й стрелковый полк атаковал финские позиции. Днем советские танки выгоняли финскую пехоту из траншей, заставляли их уйти в лес. Ночью финны отбивали траншеи и восстанавливали положение. Советские танкисты действовали достаточно свободно, так как на весь перешеек у финнов осталась только одна противотанковая пушка старшего егерь-сержанта Васама из 2-го егерского батальона.
306-й полк на перешейке Кайванто, действуя штурмовыми группами, медленно прогрызал финскую оборону и к 24 февраля начал штурм высоты Кяэнниеми. Высоту финны держали три дня, и только к вечеру 26 февраля 306-й полк сумел ее занять. Танки не могли эффективно помочь пехоте из-за большого количества валунов на высоте и крутых склонов. За два дня боев полк потерял убитыми 9 и ранеными 82 человека, что говорит об эффективности действий штурмовых групп полка.
После захвата высоты 306-й полк повернул на запад на хутор Салмела, выходя в тыл финским ДОТ в деревне Ильвес. При отходе финны взорвали мост между Кяэнниеми и Салмела, но два пролета остались невредимыми, и батальоны 306-го полка установили локтевую связь с 541-м полком.
Обе стороны понесли высокие потери в пехоте и были страшно измотаны неделей боев, которые шли и днем и ночью. К 25 февраля 1940 года в ротах 2-го и 3-го батальонов 387-го полка осталось около 30 % личного состава. Оттепель 22 февраля 1940 года и последовавшие морозы 23 февраля еще более затруднили ведение боя. Круглые сутки бойцы лежали у надолбов в мокром обмундировании в снегу, поднимались в атаку, несли потери, откатывались назад.
К утру 27 февраля 1940 года батальоны 387-го полка, уже неделю штурмующие финские ДОТ, потеряли боеспособность. Командный состав батальонов почти полностью вышел из строя. Утром 27 февраля в атаку пошла только 4-я рота Голубева. Остатки 7-й и 9-й рот, которые должны были наступать, в панике покинули поле боя и разбежались. Комсостав третьего батальона, которого осталось совсем мало, потерял управление и долгое время не мог собрать своих людей. В результате 4-я рота чуть не попала в окружение и вышла из боя, понеся большие потери — из 57 человек вышло из строя 20. Пятая и шестая роты, в каждой из которых было не более 30 человек, помочь четвертой роте не смогли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
