Лучше исследовано, напротив, научно-историческое значение ученых немецкого происхождения, служивших в академических институциях Петербурга и Москвы со времен Петра Великого. Автор подчеркивает в том числе и многообразие служб, которые они несли во благо реформаторской политики Екатерины и распространения позитивного образа России в европейской публичной сфере. Именно концентрация на личных познавательных интересах императрицы, направленных на кажущиеся неполитическими, объяснимыми лишь с научно-практических позиций исследовательские проекты, позволила показать со всей очевидностью, что именно ее политическая воля послужила здесь главным импульсом. Императрица сама непосредственно вникала в условия жизни и работы тех ученых из Германии, которые могли содействовать утверждению престижа России как обители Просвещения. С некоторыми из них она сотрудничала настолько тесно, что в 1780-е годы возложила на себя лично долг патриота – изучение русской истории и помещение русского языка в фокус универсальных лингвистических исследований.
Германия представлялась Екатерине неисчерпаемым резервуаром дельных и образованных людей, однако с политической точки зрения – напротив, регионом, все больше погружавшимся в кризис. Будучи знакома с австрийско-прусским противостоянием с самой ранней юности, уже в годы Семилетней войны она пришла к выводу, что ради традиционных интересов безопасности России никто из двух соперников не должен получить перевеса. Напротив, сами структуры Священной Римской империи она сумела постичь – и с большой проницательностью, – лишь когда некоторые имперские штаты и немецкие публицисты призвали ее саму выступить гарантом имперской конституции и она сама в конце концов стала претендовать на это звание. Ее политический курс в отношении империи был подготовлен и поддержан выстраиванием отношений с более мелкими немецкими дворами; одновременно углублялся ее интерес к немецкой литературе, искусству и истории. Благодаря и своему просвещенному правлению, и своей умеренной политике на Западе, и отказу от собственных завоеваний на территории империи, сопровождавшемуся сдерживанием Австрии и Пруссии от новых войн в течение трех десятилетий, Екатерина заслужила на некоторое время весьма высокий авторитет.
Даже если екатерининская политика в отношении Германии никогда не была агрессивной, она тем не менее никогда не была и бескорыстной, поскольку равновесие сил в Центральной Европе отвечало интересам как России, так и других европейских держав. «Германский» политический курс Екатерины не был также и ненасильственным, поскольку опирался в первую очередь на устрашающее воздействие того преимущества, которое Россия имела в военной силе. По сравнению с поставленными вначале целями нельзя сказать, что Екатерина добилась каких-то чрезмерных успехов. В условиях существовавшей системы европейских держав превосходящая в военном отношении Россия была вынуждена соглашаться на альянсы: сначала с Пруссией – чтобы отстоять свою гегемонию на севере Восточной Европы, затем с Австрией – чтобы иметь возможность продолжать свою экспансию за счет территорий Османской империи. Оба союза вынуждали монархиню не только к компромиссам в преследовании своих будущих целей, но и к отказу от последних. Так, она могла вплоть до Французской революции предотвращать войну между Австрией и Пруссией, сохраняя внутри империи территориальный status quo. Однако, вместо того чтобы в 1780-е годы позволить укрепиться «третьей Германии» – более мелким штатам империи в их противостоянии имперской политике Иосифа II и развязать им руки в отношениях с Фридрихом II, Екатерина, к разочарованию своих потенциальных приверженцев, предпочла отказаться от независимой активной роли в империи, чтобы сохранить лояльность своего партнера по альянсу – императора. И если в начале своего правления она заявила целью сделать польскую дворянскую республику в интересах России невосприимчивой к французскому – а равно и других держав – политическому влиянию и вновь вернуть ее под свой исключительный протекторат, то союз с Фридрихом II втянул ее в русло политики аннексий по договоренности, которые завершились лишь с полным разделом Польского государства. В этом отношении Польша, деградировавшая до уровня объекта компенсации, заплатила свою цену за то, что Австрия и Пруссия более не воевали за политическое господство в Германской империи. Екатерина же, несмотря на то что никогда всерьез не угрожала Германии военной силой, вынуждена была пережить и то, что в империи вырос страх перед Россией, теперь непосредственно граничившей с ней – и не в последнюю очередь благодаря именно вышеописанному способу предотвращения войн. И едва ли Базельский мир сумел изгнать этот страх даже перед лицом наступавших войск Французской республики.
Екатерина разочаровалась и в своих оценках Французской революции, к которой с самого начала, со своих крайних аристократических позиций, испытывала отвращение и с которой боролась, выступая, вплоть до провала австро-прусской интервенции, за ослабление Франции. Когда осенью 1795 года императрица решилась на союз с Австрией и Англией против республики, едва ли она могла вести речь о реставрации власти короля и дворянства: главной ее целью было предотвращение французской гегемонии и восстановление равновесия сил в Европе. Перед лицом предстоявшего перераспределения сил она не оставила Священной Римской империи никаких шансов на выживание. В политическом бессилии империи Екатерина обвинила немецких князей, признав их неспособными собрать политически свои небольшие силы. Однако сама она в середине 1780-х годов не только боролась против Союза князей, будучи верной союзницей Иосифа II, но и однажды, под новый 1795 год, даже лишила своей поддержки, которая могла сыграть решающую роль, пытавшиеся в последний раз объединиться против императора имперские штаты. И если в конце своей жизни Екатерина лелеяла мысль о том, чтобы не допустить в будущем существования двух германских императоров[1250], остается лишь сделать вывод, что она, вопреки своим намерениям, не добилась больших успехов, защищая имперскую конституцию. Однако право России влиять на политическое будущее Центральной Европы она за свое длительное правление сумела утвердить надолго.
Список принятых сокращений
АВПРИ – Архив внешней политики Российской империи (Москва)
ВЕ – Вестник Европы. СПб.
ВИ – Вопросы истории. М.
ГДР – Германская Демократическая Республика
[Екатерина II.] Автобиографические записки. – Сочинения императрицы Екатерины II на основании подлинных рукописей и с объяснительными примечаниями А.Н. Пыпина. Т. 12: Автобиографические записки. СПб., 1907. [французский текст]
[Екатерина II.] Записки императрицы. – Записки императрицы Екатерины Второй: перевод с подлинника, изданнаго Императорской академией наук: с 12 портретами и 5 автографами. СПб., 1907. [русский перевод]
ЖМНП – Журнал Министерства народного просвещения. СПб.
ПСЗ. Собр. 1-е. – Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1-е. Т. 1–46. СПб., 1830.
РА – Русский архив. М.
РБС – Русский биографический словарь. Т. 1–25. СПб., 1896–1918.
РМ – Русская мысль. М.
РС – Русская старина. СПб.
Сб. РИО – Сборник Императорского Русского исторического общества. Т. 1–148. СПб.; Пг., 1876–1916.
СИЭ – Советская историческая энциклопедия. М., 1961–1976.
СК I – Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII века. 1725–1800. Т. 1–5. М., 1962–1975; Дополнения, разыскиваемые издания, уточнения. M., 1975.
СК II – Сводный каталог книг на иностранных языках, изданных в России в XVIII веке. 1701–1800. Т. 1–3. Л., 1984–1986.
СОРЯС – Сборник Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. СПб.
СРП – Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 1. Л., 1988; Вып. 2. СПб., 1999; Вып. 3. СПб., 2010.
ADB – Allgemeine Deutsche Biographie. 45 Bde. München; Leipzig, 1875–1912.
AHR – The American Historical Review. New York; London.
AKG – Archiv für Kulturgeschichte. Leipzig.
APH – Acta Poloniae historica. Warszawa.
CMRS – Cahiers du Monde Russe et Soviétique. Paris.
CSS – Canadian Slavic Studies. Montreal.
DBF – Dictionnaire de biographie française. Paris.
DBL – Deutschbaltisches Biographisches Lexikon, 1710–1960. Köln; Wien, 1970.
FBPG – Forschungen zur Brandenburgischen und Preußischen Geschichte. Berlin.
FOG – Forschungen zur osteuropäischen Geschichte. Berlin.
GG – Geschichte und Gesellschaft. Göttingen.
HZ – Historische Zeitschrift. München.
IASL–Internationales Archiv für Sozialgeschichte der deutschen Literatur. Tübingen.
JGMO – Jahrbuch für Geschichte Mittel– und Ostdeutschlands. Berlin.
JGO – Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. Wiesbaden.
JGSLE – Jahrbuch für Geschichte der sozialistischen Länder Europas. Berlin.
JGUVLE – Jahrbuch für Geschichte der UdSSR und der volksdemokratischen Länder Europas. Berlin.
JKGS – Jahrbücher für Kultur und Geschichte der Slaven. Breslau.
JMH – The Journal of Modern History. Chicago (Ill.).
MIÖG – Mitteilungen des Instituts für österreichische Geschichtsforschung. Wien.
MÖSTA – Mitteilungen des Österreichischen Staatsarchivs. Wien.
