Они стали прогуливаться во дворе, и Джим нюхал маркуадовую шишечку, аромат которой, как ему казалось, обладал свойством отрезвлять.
Лорд Дитмар приехал в полдесятого. Он был, как всегда, в чёрном костюме и плаще, но на сей раз на нём были белые элегантные перчатки с раструбами, заколотыми драгоценными запонками, и белый шейный платок в зелёную полоску.
— Прошу прощения за опоздание, — сказал он, вручая лорду Райвенну благоухающий букет маркуадовых веток. — Даллен себя неважно чувствует, и я оставался с ним. К моему огромному сожалению, сегодня я не смогу долго у вас пробыть: я обещал ему к полуночи быть дома.
— Жаль это слышать, — проговорил лорд Райвенн. — Передавайте от нас Даллену наш горячий привет и наилучшие пожелания.
— Благодарю вас, мой друг, обязательно передам, — ответил лорд Дитмар с поклоном. — Однако я не вижу Джима.
Лорд Райвенн окинул взглядом гостиную и увидел Джима и Фалкона, стоявших возле маркуады.
— Вон он, с Фалконом.
— Тогда я, с вашего позволения, подойду к нему, — сказал лорд Дитмар.
Джим уже чувствовал себя немного лучше после прогулки на воздухе. Он опасался только, как бы офицеры снова не атаковали его, но те, кажется, уже увлеклись Раданайтом: тот охотно с ними смеялся и пил куоршевое вино. Они с Фалконом подошли к маркуаде и стали ею любоваться. Джим нюхал шишечки и теребил сочно-зелёные лапки с пушистой хвоей.
— Наверно, живая маркуада дорого стоит, — предположил он. — Пришло же лорду Дитмару в голову подарить мне её!
— А вот и он сам, лёгок на помине, — проговорил Фалкон.
К ним шёл лорд Дитмар. Его иссиня-чёрные волосы, немного завитые и красиво убранные со лба на затылок, водопадом крупных локонов спускались ему на спину и плечи.
— Милорд, — сказал Джим, подавая ему руку. — Спасибо вам за маркуаду. Мне ещё никто ничего подобного не дарил!
— Я рад, что вам понравилось, — сказал лорд Дитмар, беря руку Джима и поднося её к губам. — Маркуада уже здесь, а вот поцелуй запоздал, прошу за это прощения. Позвольте исправить недочёт.
Склоняясь к Джиму, он не видел, что за подаренной им маркуадой прятался Дитрикс со товарищи. Тот следил за отцом сквозь ветки и прошептал друзьям:
— По моей команде.
Когда губ Джима коснулись губы лорда Дитмара, из-за маркуады за его спиной раздалось громкое и дружное "апчхи!". Джим вздрогнул, а лорд Дитмар выпрямился и заглянул за маркуаду, где Дитрикс и его приятели давились от смеха.
— Сын, что это за детские шалости? — рассердился лорд Дитмар. — Сколько можно подшучивать надо мной? Вы и Джима смутили.
— Отец, не сердись, ведь сейчас Новый год, — сказал Дитрикс, подходя к нему с обезоруживающей лучезарной улыбкой и протягивая ветку маркуады. — С праздником тебя.
— Ох уж эти ваши шутки, — проговорил лорд Дитмар, целуя его.
Дитрикс поклонился Джиму.
— Мы просим прощения, если наша невинная шутка обидела вас.
Лорд Дитмар пробыл недолго, уехав в одиннадцать. Лорд Райвенн на прощание вручил ему букет маркуадовых веток, украшенный бутонами ландиалисов, — для Даллена. А Джим остаток вечера следил за Дитриксом, готовя ему месть. Тот и его приятели-офицеры расположились за столом, ели и пили вино, смеялись — в общем, вовсю развлекались за счёт хозяина дома. Джим сел поблизости за соседним столом, выжидая момент, который, впрочем, мог так и не представиться. Но всё-таки он представился: Дитрикс в праздничном настроении решил поздравить капитана Шаллиса с Новым годом и вытащил из стоявшей на столе вазы ветку маркуады.
— Я поздравляю тебя, мой друг, и желаю тебе… всего! — произнёс он.
— Спасибо, друг, — ответил растроганный капитан Шаллис.
Едва они поцеловались в первый раз, как Джим звонко чихнул. Дитрикс и капитан Шаллис так и подскочили, а двое их товарищей расхохотались.
— Ну, всё, ребята, зовите нас на свадьбу, — стали они подтрунивать. — Совет да любовь!
— Какой идиот посмел там чихать?! — свирепо проревел Дитрикс, оборачиваясь.
— Это я, — сказал Джим спокойно.
На лице Дитрикса произошла моментальная перемена. Из свирепого оно стало растерянным и даже испуганным, Дитрикс на секунду онемел, потом бросился перед Джимом на колени и стал покрывать поцелуями его запястья.
— Я прошу прощения, — бормотал он. — Простите меня, мой ангел! Сорвалось с языка! О я, трижды невежа и солдафон! Умоляю, простите!
— А ведь это была месть, Дитрикс, — сказал капитан Шаллис. — За нашу шутку. Отличная месть!
Дитрикс посмотрел на Джима с лукавым блеском в глазах, потом прыснул и затрясся от смеха.
— Разорви мои печёнки, если это не так! — воскликнул он. — Клянусь, Джим, я не ожидал от вас! Я-то думал, вы ангел, а вы, оказывается, чертёнок. Но прелестный чертёнок, клянусь своей печёнкой!.. — добавил он томно, снова целуя запястье Джима.
— Поберегите свои клятвы для Кристалла Единения, — сказал Джим.
Все капитаны засмеялись, а Дитрикс стукнул себя кулаком по колену.
— Вы меня сделали, Джим, я капитулирую. Я у ваших ног! Прикажите что угодно, я рабски исполню! Даю слово офицера!
— Ловлю вас на слове, — сказал Джим. — Видите вон того пожилого господина с седыми завитыми волосами?
Дитрикс испуганно посмотрел в указанном направлении.
— Это вы имеете в виду лорда Клума?
— Я не знаю, как его зовут, — сказал Джим. — Пойдите, вручите ему ветку маркуады и поцелуйтесь с ним!
У старого лорда Клума было чопорное и строгое лицо, сурово сложенные тонкие губы и крайне надменный и неприступный вид. Он был так стар, что помнил хозяина этого дома, лорда Райвенна, ребёнком — сам он в ту пору был уже в зрелом возрасте. О его долгожительстве ходили легенды. По одним сведениям, ему было двести лет, а кто-то уверял, что уже все двести пятьдесят. Он пережил всех своих родственников; в его доме воспитывался его единственный потомок и наследник, правнучатый племянник. Ходил он медленной, старческой походкой, но ум его был по-прежнему вполне ясен. Всю молодёжь он презирал и считал, что у нынешнего поколения нет никакой нравственности. На этот вечер он пришёл лишь из уважения к лорду Райвенну, который по сравнению с лордом Клумом тоже принадлежал к молодёжи, но к той её прослойке, у которой всё же осталось что-то от ценностей прежнего поколения. Когда к нему подошёл молодой офицер с веткой маркуады, он посмотрел на него с холодной неприязнью.
