«2. 9-я гв. вдд, выполняя поставленную задачу, находится на рубеже: лощина в 1,5 км восточнее Петровки, северо-западная окраина Лутово, овраг в 1 км северо-западнее Грушки.
а) 23-й гв. вдсп на фронте лощина восточнее Петровки, железная дорога;
б) 28-й гв. вдсп — ж. д., северная окраина Лутово, овраг в 1 км северо-западнее Грушки;
в) 26-й гв. вдсп на южных и юго-восточных скатах выс. 252.4»[270].
Автору удалось побеседовать с рядом участников той атаки. Местность перед совхозом пересечена глубокими балками, поэтому батальоны шли хотя и эшелонированно, но скученно. Моим собеседникам посчастливилось попасть в третью и четвертую цепь — это и спасло. Все они, хотя беседы проходили в разное время и с каждым по отдельности, утверждали, что после атаки на поле боя лежало не меньше 300 тел. Ко всему прочему, примерно в 5.30, немцы начали бомбить. Вражеская авиация нанесла сильный удар по району сосредоточения бригад 18-го тк и участку восточнее свх. «Октябрьский».
На поле после атаки было очень много раненых, в том числе и тяжелых. Значительная их часть находилась близко к вражеским позициям. Как утверждали ветераны, только после того как двинулись танки, появился небольшой промежуток времени — буквально около получаса, чтобы их вынести. Но сделать всё равно ничего не смогли: дивизии двинулись в атаку, а танки, попав под огонь немецкой артиллерии, начали отходить, маневрировать.
Для засевших на выс. 252.2 и в свх. «Октябрьский» эсэсовцев отражение наступления двух советских полков было своеобразной репетицией перед главным событием. Командование 2-го грп СС проверило в деле выстроенную систему огня, связь с подразделениями, взаимодействие между батальонами и поддерживающей артиллерией. Особенно ценной она оказалась для орудийных расчетов. Наводчики вели пристрелку по живым мишеням, как на полигоне — без помех. Вместе с 26-м гв. вдсп и 287-м гв. сп в атаке принимала участие часть 1/23-го гв. сп. Сохранились воспоминания очевидца боя, командира 1-го взвода 1 — й роты этого полка И. М. Фомичева:
«С рассветом 12 июля поднялись и пошли в наступление без артподготовки. Я со взводом шел справа от железной дороги. Со стороны немцев появились два „мессершмитта“, которые на бреющем пролетели вдоль боевого порядка нашего полка и удалились. Мы вышли на открытое поле, и тут немцы накрыли нас артиллерийским огнем. Появились убитые и раненые. Не очень соображая, что происходит, так как стоял сплошной грохот разрывов, кричали раненые, я ползал вдоль цепи взвода и перевязывал раненых. Пальцы рук слипались от крови.
Через некоторое время (часов у меня не было) увидел, как через цепь полка проходит волна наших танков. Я приготовился идти за ними, но команды „Вперёд!“ не было. Прошла вторая волна наших танков, снова команды нет. Прошла третья волна танков с автоматчиками на броне и только после этого дали команду: „Вперед!“»[271].
Вот так начинался тот знаменитый, вошедший во все учебники истории танковый бой под Прохоровкой.
Утром 12 июля в штабе Воронежского фронта из руководства оставался только командующий. Генерал-лейтенант С. П. Иванов находился в Короче у В. Д. Крючёнкина. Остальные разъехались по другим армиям: Н. С. Хрущёв к М. Е. Катукову, И. Р. Апанасенко к М. С. Шумилову, а на самый ответственный участок — под Прохоровку прибыл A. M. Василевский.
Для танкового боя характерны высокая динамика и резкие изменения обстановки, поэтому очень важно в этих условиях жесткое управление танковыми соединениями, оперативная связь с бригадами, минимальные сроки прохождения приказов и распоряжений. Поэтому как командарм, так и командиры всех уровней перед началом сражения стремились быть в передовых частях. Вечером 11 июля генерал И. Ф. Кириченко, оставив на КП начальника штаба полковника Е. И. Фоминых, уехал в 31-ю тбр к полковнику С. Ф. Моисееву, а своего заместителя полковника А. В. Егорова направил в 32-ю бригаду полковника А. А. Линева.
18-й тк вошёл в состав 5-й гв. ТА перед маршем к Прохоровке. До этого с генерал-майором Б. С. Бахаровым П. А. Ротмистров был знаком лично, но в боевой обстановке сталкиваться не приходилось. Поэтому, чтобы понять возможности комкора и уровень подготовки соединения, помочь ему скоординировать работу его штаба с армейскими частями уже в ходе боя, в корпус был направлен начальник штаба армии генерал-майор В. Н. Баскаков.
Сразу после рассвета П. А. Ротмистров и A. M. Василевский находились на наблюдательном пункте 29-го тк в яблоневом саду, перед прудом у кирпичного завода под Прохоровкой. Первоначально планировалось, что передовой НП командующего армией разместится на выс. 252.4, где уже 11 июля был развёрнут НП 9-й гв. вдд. Но затем, по каким-то причинам, возможно, по соображениям безопасности (выс. 252.4 самая высокая точка в округе и рядом ни одного дерева — прекрасная цель для вражеской авиации), место наблюдательного пункта перенесли.
«К 6 часам командиры корпусов доложили о том, что бригады заняли исходное положение для наступления и готовы к бою, — вспоминал П. А. Ротмистров. — Армия завершила подготовку и ждала сигнала для нанесения мощного контрудара.
На два часа раньше докладов командиров корпусов о готовности к бою, то есть в 4 часа утра 12 июля, как раз перед моим выездом на наблюдательный пункт, штаб армии получил по радио краткое боевое распоряжение, подписанное командующим Воронежским фронтом генералом Н. Ф. Ватутиным и членом Военного совета Н. С. Хрущёвым. Боевое распоряжение требовало частью сил 5-й гвардейской танковой армии во взаимодействии с соединениями 69-й армии разгромить противника в районе Рындинки и Выползовки и, отбросив в район Ржавца, обеспечить главные силы армии, изготовившиеся для проведения контрудара по группировке противника на прохоровском направлении»[272].
Для блокирования прорыва в полосе 69-й А Н. Ф. Ватутин приказал командарму сформировать сводный отряд в составе: передового отряда армии, 11 — и гв. и 12-й гв. мбр 5-го гв. Змк и 26-й гв. тбр 2-го гв. Ттк и направить в район сел Шахово, Ржавец и Авдеевка. Кроме того, на случай прорыва немцев с юга П. А. Ротмистров распорядился создать на левом фланге армии западнее села Подольхи противотанковый рубеж. К высотам 243.8 и 242.7 были выдвинуты 104-й гв. иптап и 1447-й сап (на 2.00 12.07: 8 76-мм ПТО и 11 45-мм ПТО, 7 СУ-122 и 4 СУ-76)[273].
Таким образом, контрудар еще не начался, а с целью ликвидировать угрозу на левом фланге армии пришлось выделить внушительные силы: 161 танк (почти пятая часть от общего количества 5-й гв. ТА), 11 САУ, 36 бронемашин, два артполка и две противотанковые батареи. Это существенно ограничило возможности командующего армией и повлияло на его дальнейшие действия. Так как, во-первых, был ослаблен первый эшелон армии (2-й гв. Ттк), во-вторых, наполовину уменьшился второй эшелон (5-й гв. Змк). В резерве у П. А. Ротмистрова оставались незадействованными всего две бригады (10-я гв. мбр и 24-я гв. тбр) 5-го гв. Змк, общей численностью 92 танка (к утру 12 июля должны были подойти 2 Т-34, 2 Т-70 и 4 СУ-76). Переданный фронтом в оперативное подчинение 1529-й тсап ещё находился в пути и сосредоточился под ст. Прохоровка лишь к концу 12 июля, с одним боекомплектом снарядов и без тылов. Как уже отмечалось, лишилась армия и 10-й оиптабр.
Существенные трудности возникли и с артподготовкой. По плану первый залп «катюш» гвардейских минометных полков утром 12 июля должен был стать сигналом к открытию огня артиллерией. Её цель: нарушить управление в передовых вражеских частях, сокрушить, как тогда казалось, наспех (всего за одну ночь) подготовленную оборону врага, подавить его противотанковые средства и тем самым заложить основу для успешных действий танковых бригад первого эшелона. Однако в ходе ее проведения серьезно нарушить систему огня противника, уничтожить его средства ПТО не удалось. Из отчета штаба артиллерии 5-й гв. ТА, составленного после боёв:
«…5. Началу артиллерийского наступления разведка противника не предшествовала, полностью установить наличие огневых средств противника не представлялось возможным, разведывательных данных от авиации не поступало и связи с ней не было. Последнее не давало возможности полностью использовать группу АДД по подходящим танкам противника и еще издали дезорганизовать их управление.
6. Связи со штабами арт. частей, ранее находившихся на этом участке, также не было. Мешало этому и то, что в распоряжении командующего артиллерией армии и корпусов средств артразведки и средств связи не имелось.
7. Информация о готовности частей артиллерии от корпусов и армейских артчастей усиления опаздывала… Основная связь с частями шла по общей линии связи через посыльных и офицеров штаба, все это удлиняло время на постановку дополнительных задач, доставку всякого рода сведений и приказов.
Управление огнем, постановка новых задач, уточнение обстановки, положения частей производились исключительно путем выезда на место и по проволочной связи.
