Сейчас я пою и порхаю, как птица,
Но время промчится — не станет меня.
В комнате воцарилась тишина.
— Ну, и что это значит? — ехидно спросила мама.
— Я же говорила! Фантазия гибнет! Ее пожирает ужасное Ничто! А юный герой Антей пришел к Уиулале…
— К кому?!
— Подожди, Эльза, — поморщился папа. — Гели, эта книга в стихах?
— Нет. Просто Уиулала говорит только стихами. И у нее нет тела… — жалобно прошептала Гели.
— Ну, все! — взорвалась мама. — На будущий год поедешь в Швейцарию! Уж там-то проследят, чтобы никакой Уйлиулы…
Она еще долго шумела и кричала. Потом ушла, выдернув вилку ночника из розетки. А папа остался. Он укрыл Гели и сказал, что посидит с ней, пока она не заснет. Гели была очень расстроена. Она боялась, что мама действительно отправит ее в Швейцарию. А уж там-то точно никакой Уиулалы не будет и Балтазара Бастиана Букса тоже.
— Не переживай. Мама передумает. Я ее уговорю. В конце концов, счета-то мне оплачивать. Да и мало ли что случится до следующего года… Не стоит плакать. Просто постарайся больше не сердить маму.
— Возможно, наступит конец света, — пробормотала Гели.
— Если мама еще раз застанет тебя среди ночи с книгой? Точно, наступит, — рассмеялся папа.
— Нет. Я не про маму. Я говорю про настоящий конец света. Мало ли что случится до будущего года? Или — до завтра? Может быть, уже завтра конец света и наступит. Может быть, мир вступает в последнюю фазу существования. Может, нам всем осталось жить только двадцать четыре часа. И ничто уже пожирает края нашей вселенной.
— Ну и ну… Неужели мама права и эта книга действительно калечит твою психику?
— Ты думаешь, конец света невозможен? Но ведь у всего бывает конец… У каникул, например. И у контрольных тоже. Наверное, конец света тоже когда-нибудь наступит.
— Но не завтра же!
— Ты не можешь знать наверняка. Возможно, завтра у нас в саду упадет комета… Или высадятся инопланетяне. Или русские бросят на нас атомную бомбу.
— Русские нам больше не враги.
— А бабушка в это не верит! И вообще… Все возможно.
— Тогда я не пойду завтра на работу. Отправимся с тобой в зоопарк. И в кино. И в кафе-мороженое. А маме соврем, что ты была в школе.
— Правда?! — Гели вскочила на кровати, глаза ее, еще мокрые от слез, лучились счастьем.
Конечно, папа не верит в конец света, просто он хочет устроить маленький праздник тайком от мамы! Такое случалось — не очень часто, но все же… И лучше всего, что эти праздники всегда бывали сюрпризом!
— Ну, если конец света наступит через двадцать четыре часа, то на это время можно позабыть о дисциплине! — смеясь, ответил папа. — Спи.
Папа вышел. Гели несколько минут полежала в темноте, изо всех сил стараясь заснуть. Но у нее ничего не получилось. Сон не шел. Мысли о завтрашнем празднике, о возможном конце света и о недочитанной главе из книги так беспокоили ее, что Гели решилась: встала, раскрыла книгу и села к окну. В свете уличных фонарей буквы были вполне различимы…
У этой книги есть конец, как и у всего на свете, хоть и называется она «Бесконечная история».
И, если вдруг конец света наступит через двадцать четыре часа, Гели должна быть готова к нему. Она должна пойти на суд Божий, ни о чем не сожалея. То есть, ей придется сожалеть о плохом поведении… Но это ерунда по сравнению с возможным сожалением о недочитанной книге!
Нет, конечно, конец света она просто придумала…
Но вдруг?..
Закончится песня, а жизнь еще длится
Лишь только у тех, кто имеет тела.
Ничто приближается, плохи дела.
Закончится песня — и жизнь прекратится.
Гели читала.
Она не знала, что слова ее — внезапно родившееся в одурманенном усталостью и огорчением мозгу, чудовищное и фантастическое предположение — на самом деле были пророческими.
КОНЕЦ СВЕТА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО МОГ НАСТУПИТЬ ЧЕРЕЗ ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЧАСА!
Только никто этого еще не знал. Даже сама Гели! Она была уверена, что все это просто придумала… Из страха перед монастырской школой в Швейцарии.
… Бездомные, ночующие под одним из лондонских мостов, не знали о грядущем конце света. До сих пор подлинным концом света для них было отсутствие выпивки или появление «бобби». Или заморозки. Холод — вот истинный бич бездомных! От дождя можно кое-как укрыться, от холода — нет.
Они все завидовали сумасшедшему Генри — его называли Генри, хотя точно никто не знал, как его зовут — он всегда ходил в сопровождении целой стаи собак и кошек. И собак, и кошек! Удивительно, но животные прекрасно ладили между собой. Смотрели на Генри любящими, преданными глазами. А когда он находил местечко посуше и начинал обустраиваться на ночлег, все эти собаки и кошки укладывались вокруг него, обеспечивая непрерывное живое тепло даже в самые страшные холода, какие только случались в Лондоне в последние годы.
Как удавалось Генри их приручать — никто не знал. Видно, ему был ведом язык животных. Год от года он бродил по Лондону — грязный, заросший — а за ним вереницей шли собаки и кошки. Полицейские и лига защиты прав животных давно уже оставили Генри в покое. Полицейские даже защищали его от шпаны, а защитники животных бесплатно прививали его любимцев от инфекционных болезней. И милостыню Генри собирал куда более щедрую, чем остальные бродяги вместе взятые. Правда, тратил он денежки неразумно… Не на выпивку и не на кайф, а на еду для своих скотов. Ну, да что с него возьмешь! Сумасшедший — и есть сумасшедший!
Зато спать ему всегда было тепло. Так тепло, как если бы он укладывался не на картонках под лондонским мостом, а на ковре возле камина в гостиной родного дома…
Даже если бы бродяги знали о грядущем конце света, они бы все равно продолжали завидовать сумасшедшему Генри. Ведь его любили… Пусть это просто чертовы блохастые собаки и паршивые коты, но все равно — любовь есть любовь, и нет в мире создания, даже самого отверженного и погрязшего в грехах, которое втайне не мечтало бы о том, чтобы его любили.
Вот и бродяги из-под лондонского моста… Их никто не любил. Друг друга они ненавидели.
А Генри шел мимо, а за ним плелись вереницей собаки и кошки…
… В фермерском домике в Австралии сорокалетняя Маргарет Бурк почти без страданий, при содействии одной лишь старой служанки, произвела на свет мальчика.
Она мечтала о девочке — шестеро сыновей у нее уже было…
Но этот мальчик был какой-то особенный — Маргарет поняла это сразу, и служанка поняла, и даже кошка, следившая за всем происходящим со шкафа, тоже поняла и заинтересовалась младенцем. Он почему-то не кричал. Просто откашлялся и сразу задышал нормально, и посмотрел на всех осмысленным взглядом, но не плакал, как плачут все дети, являясь в этот мир скорбей.
— Супруг-то ваш, мистер Бурк, он ведь тоже седьмым сыном у отца был? — прошамкала служанка, пеленая дитя.
— Да. А что? — пробормотала, засыпая, Маргарет Бурк.
— Будто не знаете! Седьмой сын седьмого сына… Колдуном будет ваш мальчик!
… Даже если бы отцу Гонсалесу из церкви Сан-Педро в Кордове сказали, что конец света наступит всего через двадцать четыре часа, и предъявили веские научные доказательства неизбежности этого явления, он бы все равно не поверил.
Не потому, что был туп или костен, но потому, что бесконечно верил в милосердие Божье.
Господь не обрушит огненный дождь на город, в котором живет хотя бы один праведник. А в Кордове праведников было предостаточно. Ну, может быть, не настоящих библейских праведников, но очень хороших людей. И если даже за всю Кордову он не вправе был отчитаться перед Богом, то за своих прихожан готов был держать ответ даже в день Страшного Суда.
Многие из прихожан помогали отцу Гонсалесу в церковном приюте для слабоумных и калек. И, хотя все добровольные помощники каялись на исповеди в бесчисленных прегрешениях, неотъемлемых от современной жизни, отец Гонсалес в глубине души был уверен в том, что все они спасутся в день Страшного Суда. Что такое — грехи плоти? Станут землей вместе с плотью… А души у них у всех чистые. И сердца добрые.
Один из мальчиков, когда-то певших в церковном хоре, Альберто Моксикка, теперь и сам был рукоположен и служил в миссии святого Дамиана, то есть, попросту, в лепрозории. Посвятил жизнь заботе о прокаженных, спасению их душ из тенет диавольских. Ведь Диавол часто пользуется страданиями плоти, чтобы захватить в плен и душу… В последнем письме Альберто — отец Серджио — написал, что сам тяжело болен и скоро не сможет отправлять свои священные обязанности. Отец Гонсалес долго плакал над его письмом. С каким смирением Альберто принимал страдания и неизбежную смерть! Не просто со смирением — с радостью. С наслаждением, как и полагается христианскому святому! Вряд ли, конечно, его канонизируют. В ХХ веке святых явилось в мир больше, чем за всю предыдущую историю христианской церкви. Только большинство из них приняли муки и умерли незамеченными Римом.
