Глава 24
Спайон-Коп
Здесь неуместно сколько-нибудь подробно пересказывать историю снятия осады Ледисмита, но короткий отчет об этом событии все же необходим. Сэр Редверс Буллер оставил свой первоначальный план форсирования Тугелы в Коленсо и продвижения вдоль железнодорожной линии. Когда благодаря подкреплениям в его распоряжении оказалось девятнадцать тысяч единиц пехоты, три тысячи кавалеристов и шестьдесят пушек, он предпринял попытку обойти буров с правого фланга, переправившись через Тугелу в двадцати пяти милях от Коленсо выше по течению. Одиннадцатого января кавалерийская бригада Дандональда молниеносным броском Заняла высоты над Потджитерским и Тричардским бродами. После этого вся пехота, оставив на месте биваки, неспешными ночными переходами под прикрытием наших кавалерийских аванпостов, выставленных вдоль реки, подтянулась к Тричардскому броду. Там на рассвете 17-го вся кавалерия почти беспрепятственно переправилась через реку и, постоянно забирая влево, подошла под вечер, после яростной и победоносной схватки с двумя сотнями буров, к Эктон-Хоумс. Тем временем передовая пехотная бригада, не без труда одолев глубокий брод, закрепилась среди горных складок Спайон-Копа, и под ее огневым прикрытием началось наведение двух понтонных мостов. К полудню мосты были готовы, и в течение следующей ночи по ним благополучно прошла 2-я дивизия под командованием сэра Чарльза Уоррена вместе с Особой бригадой и почти всей армейской артиллерией. Таким образом, рассвет 18-го шестнадцатитысячная армия встретила на другом берегу Тугелы, а ее кавалерия — недалеко от Эктон-Хоумс, откуда до самого Ледисмита простиралась равнина, легко покрываемая в два перехода. Все бойцы, включая опытных колонистов, верили, что, продолжая свое дуговое движение, кавалерия непременно обогнет всю гряду холмов к западу от горы Спайон-Коп и что достаточно лишь упорно следовать этим курсом — и Ледисмит будет освобожден.
Однако Буллер, равно как и его штаб, не без основания опасались за свои коммуникации. Они фактически пускались в долгий обходной марш вокруг правого фланга очень мобильного противника. Одна наша бригада держала переправу возле Коленсо, другая — бригада Литлтона — расположилась против Потджитерского брода. Сама армия была построена так: ее правое крыло достигало подножия Спайон-Копа, а кавалерия умахала далеко влево. И этот фронт длиной в тридцать миль не представлял собой сплошной и непрерывной линии. В любой момент две-три тысячи конных буров могли переплыть реку между нашими сторожевыми постами и, устремившись на юг, перекрыть нам снабжение. Главнокомандующий панически боялся быть отрезанным от железной дороги и окруженным, как сэр Джордж Уайт в Ледисмите, но вдобавок без укрепленного лагеря и провианта. Свойственная Буллеру медлительность делала эту опасность вполне реальной. Поэтому мы в кавалерии рвались поскорее осуществить наш широкий круговой маневр, Буллер же полагал жизненно важным сократить путь, то есть пройти по наименьшему радиусу вплотную к горе Спайон-Коп. Вот почему в ночь с 23-го на 24-е пехотная бригада совместно с полком Торникрофта (спешенным) была послана штурмовать Спайон-Коп. Атака увенчалась успехом. Горстка засевших в утесах буров бежала, и к утру бригада генерала Вудгейта утвердилась на вершине, в то время как основной массив армии расположился в западных предгорьях и отрогах.
Между тем противник вот уже шесть дней наблюдал за невероятно медленными и вялыми перемещениями британцев. Буллер еле тащился, а Уоррен едва полз. Буры успевали и передислоцироваться, и укрепиться на новых рубежах. Они сняли с осады Ледисмита около семи тысяч конников и примерно дюжину пушек и малокалиберных зениток. Однако, обнаружив нашу напористую кавалерию на подступах к Эктон-Хоумс, враг затрепетал, и многие ополченцы-горожане, как в одиночку, так и целыми отрядами, стали отходить к северу. Увидев Спайон-Коп во власти британцев, буры были не столько испуганы, сколько ошеломлены. Генерал Шалк-Бургер, собрав личными своими усилиями полторы тысячи человек, по большей части из ополчения Эрмело и Претории, начал в предутренней мгле яростную ружейную контратаку на Спайон-Коп, одновременно бомбардируя ее с разных сторон из своих немногочисленных, но отменно пристрелянных и умело рассредоточенных орудий.
Спайон-Коп — это скалистая возвышенность, практически гора, вознесенная над рекой на тысячу четыреста метров, с плоской и широкой, как Трафальгарская площадь, вершиной. На этом ограниченном участке сгрудились две тысячи британских пехотинцев. Укрыться там было почти негде, а обстрел начался прежде, чем им удалось по-настоящему окопаться. В ружейной дуэли буры очень быстро взяли главенство. Полукружие вражеских зениток стегало шрапнелью по скоплению людей. Британцам было бы легче атаковать, чем обороняться. Рывок вниз по склону Спайон-Копа с одновременным ударом корпусом всей армии прямо в Лоб неприятелю, несомненно, принес бы успех. Вместо этого бригада была оставлена на вершине, где подвергалась истреблению в течение долгого летнего африканского дня. Генерала убило в самом начале сражения, и потери, в соотношении с общим числом задействованных бойцов, оказались чудовищными. Высота с огромным трудом и не меньшим упорством удерживалась до наступления темноты; при этом, по крайней мере, тысяча офицеров и солдат, то есть половина тех, кто скучился на пятачке под огнем, была убита или покалечена. В отчаянной попытке спасти положение Литлтон выслал через Потджитерский брод два батальона подкрепления. Великолепные 60-й стрелковый и Камеронцы взобрались на гору с тыла и овладели двумя буграми, так называемыми Близнецами, захват которых мог переломить ситуацию, прояви главнокомандующий больше решительности. Остальная армия наблюдала за происходящим, и когда сгустилась тьма, британцы, хоть и понесшие горестные потери, все же занимали все стратегически важные позиции.
Я вышел к Тугеле вместе с кавалерией, провел тревожную неделю в ожидании атаки на нашу жидкую линию аванпостов и рано утром 17-го переправился через реку у Тричардского брода, после чего вечером участвовал в стычке у Эктон-Хоумс. Противоборство было увлекательным. Буры намеревались обойти нашу бригаду с фланга и устроить нам засаду, в то время как два наших эскадрона, незаметно проскакавшие по низине вдоль реки, подложили им такую же свинью. Враги, ни о чем не подозревая, попарно въехали в длинную котловину, и тут мы открыли по ним пальбу с трех сторон, сразу же выведя из строя половину с учетом тридцати пленных и сами потеряв всего человек пять. Обеим нашим кавалерийским бригадам надлежало бы на следующий день продолжить свой марш, дразня неприятеля и отвлекая его от нашей пехоты. Однако кавалерии было строго-настрого приказано отступить и воссоединиться с левым флангом армии. С этой позиции мы тремя днями позже (10-го) атаковали ряд высот за Вентерс-Спруит — притоком Тугелы. Под орудийным огнем мы рысью прошли к речушке и, спрятав лошадей в ее русле, полезли на крутой склон, обращая в бегство аванпосты буров. Строго следуя правилам военной науки, мы вскарабкались по выступам, взяли Чайлдс-Копье и добрались до гребня почти без потерь. Но вершина у этой гряды холмов плоская, как стол, и буры, чей военный инстинкт превосходил все учебники по тактике ведения боя, нарыли окопов и стрелковых ячеек примерно в трехстах ярдах от ребра «столешницы». Они встречали градом пуль каждого, кто осмеливался поднять голову над гребнем, делая невозможным продвижение по гладкой, поросшей травой площадке. Поэтому мы до темноты сидели скрючившись под ее краем, пока нас не выручила пехота.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
