Он так и лег в кальсонах, чтобы не встревожить ее больше, чем следует, при этом матрас сильно опустился под его тяжестью, и она слегка подпрыгнула.
– Спасибо за твою попытку защитить меня, – сказал Пэйс серьезно.
К. его удивлению, она разрыдалась и, отвернувшись, зарылась лицом в подушку, чтобы заглушить всхлипывания.
Да, он, конечно, сказал это с некоторой выспренностью, но никак не ожидал подобной реакции. Вообще-то он думал, что Дора рассмеется. А он так давно не слышал ее смеха. И за это винил опять-таки себя.
Пэйс осторожно прикоснулся к ее руке. Дора ее не отдернула, но и не повернулась к нему.
– Прости, Дора. Ты меня удивила, вот и все. Я глазам своим не поверил.
– Я и сама от себя этого не ожидала, – плакала Дора. – И теперь не знаю, кто же я на самом деле. На душе у меня сейчас просто ужасно. Я ненавижу тех людей и всех, кто на них похож. Я устала от их угроз и оскорблений. Мне захотелось дать им сдачи. Мне захотелось этого. Но я не смогла. Я ничего не могу. Я такая никчемная и не знаю, как мне теперь быть.
И она так яростно стала бить кулаком в подушку, что Пэйс стал опасаться, как бы не полетели перья. Он ухватил ее кулак и сжал его в ладони.
– Дора, если тебе кто-нибудь из них угрожает, я хочу об этом знать. В этом мы с тобой заодно. Ты больше не одинока в этом мире. Когда ты была маленькой, ты била своей куклой по головам моих врагов. Теперь предоставь мне право поступать и с твоими недругами так же.
Она шмыгнула носом, разрешив ему удерживать свою руку, но так и не поворачивалась к нему лицом.
– Мне весь мир угрожает, и я устала это терпеть. И ты, Пэйс, помочь мне не сможешь. Я сама должна спасти себя.
Волосы у нее все еще были короткие, но уже достаточно отросли, чтобы виться на затылке и обрамлять завитками лицо. Пэйс погладил их своей большой ладонью.
– Ас квакерами ты чувствовала себя в безопасности, да?
Дора помолчала немного, потом ответила:
– Да, наверное. По крайней мере я не чувствовала себя одинокой, и они никогда не сделали мне ничего дурного.
Мир, где женщины и мужчины всегда разговаривали тихо и мягко и никогда не носили оружия, был совершенно чужд тому миру, который знал и в котором жил Пэйс. И у него возникло странное, непреодолимое желание покоя и тишины, но он знал, что не подходит этому мирному миру. Среди черт его характера никогда не было места покорности и послушанию. Он был категоричен и поступал в соответствии со своими мнениями, не сообразуясь с мнениями других людей. И квакеры, наверное, единожды нарушили бы свои принципы и застрелили его, попытайся он войти в их общину. Но Дора была с ними в безопасности, не то, что с ним, Пэйсом. Ему, правда, после событий сегодняшнего вечера не казалось, что Дора так уж беззащитна, но не хотелось ей возражать.
– А не могло бы помочь делу… Как ты думаешь, может, тебе хочется пойти со мной в церковь? – осторожно осведомился Пэйс.
Вот тут она повернулась. Повернулась и уставилась на него в темноте.
– Но ты же никогда в жизни не посещал церковь, Пэйс Николлз.
Он слегка пожал плечами.
– Но ведь меня крестили в ней когда-то, моя мать в свое время всегда ходила, Джози иногда туда захаживает. Возможно, это не такая уж плохая мысль. Ты сможешь больше и чаще выходить, видеться с людьми, с кем-то подружиться. И тогда, может быть, не станешь чувствовать себя такой одинокой.
Его мысль ее испугала. Пэйс мог это почувствовать по тому, как она вся напряглась под его прикосновением. Он не мог упрекнуть ее за это. Богобоязненные прихожане недолюбливали его и презирали. Да и Доре будет нелегко среди людей, которые многие годы насмехались над ее привычками и манерой говорить.
Пэйс понятия не имел, почему он сделал ей такое предложение, может, потому, что лишил Дору возможности бывать на собраниях и общаться с друзьями, живущими на другом берегу реки. Он пораскинул умом насчет других возможностей, которые были бы ей приемлемы.
– А как ты думаешь… Не соблаговолит ли твоя матушка тоже поехать?
Ах, черт возьми, все-таки удалось. Но теперь он не то, что сам будет являться в церковь, как в караул, ему и мать придется туда тащить на аркане, хотя легче иметь дело с эскадроном солдат.
Глава 29
Существуют три способа переносить
жизненные невзгоды: с безразличием ко всему,
с помощью философии или религии.
Чарлз Калеб Колтон «Лакон»
Пасхальные службы уже закончились, к тому же Фрэнсис было рано выносить из дому в первое воскресенье после того, как Пэйс сделал свое невероятное предложение. Но на второй пасхальной неделе Дора дала понять, что принимает его.
Дора не смогла уговорить Харриет облачиться подобающим образом и показаться на людях, но надела на Фрэнсис длинное платьице из хлопка, отделанное аппликациями и кружевами, и подходящий к нему чепчик, а для себя отважилась перешить одно из старых платьев Джози. Дора не выбрала бы для своего туалета палевый цвет, но он достаточно резко отличался от тех оттенков серого, который она носила в последние годы. Дора чувствовала себя необычайно женственной в надетых одна на другую нижних юбках, которые Джози уже не носила. И осознала это еще сильнее, заметив огонек желания в глазах Пэйса, взглянувшего на нее, когда она спускалась по лестнице.
– Я никогда не видел тебя такой, – прошептал Пэйс.
Он взял ее за руку и отступил назад, чтобы получше разглядеть. Затем повернул, с восхищением осмотрел атласный бант, круто развернул в обратную сторону, потом заглянул под чепчик, на личико спящей дочурки.
– Вы обе очень красивы.
Дора нервно переступила с ноги на ногу.
– Как моя шляпка? Она… твоя… матушка сказала, что Джози не будет против, если я надену это платье, но оно кажется ужасно дорогим.
Глаза Пэйса внезапно наполнились страданием, и он погладил Дору по щеке.
– Ты выглядишь безупречно, Дора, но ты не должна ради меня менять свои привычки. Ты можешь носить серое и говорить всем «ты» сколько угодно. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы не обращать на это внимания.
Дора прижала к себе ребенка.
– Ты, но не другие. Другие замечают только то, что на поверхности. Простая речь и простая одежда предназначены для того, чтобы избежать суетности, уравнять нас, но в этом новом мире так не получается. Если… ты должен быть фермером, то я буду женой фермера. Пэйс, я хочу, чтобы нас здесь признали, если не ради нас самих, то ради нашей дочери.
Против этого он не мог ничего возразить. Пэйс взял спящего младенца из рук жены и проводил ее к ожидавшему экипажу.
Накануне вечером Дора отгладила изящно простроченные складки полотняной рубашки Пэйса и теперь разглядывала, под высоким воротником и галстуком, результат своих усилий. Слишком длинные волосы Пэйса не были подстрижены по моде, не отвечало моде и его гладко выбритое лицо, но Дора считала его самым красивым мужчиной на свете. Ей хотелось погладить высокую скулу, когда он повернулся к ней в профиль и взял поводья. Но она лишь приняла Фрэнсис на руки и устремила взгляд на дорогу. Дора родила лишь две недели назад. Она не имела права на подобные мысли.
