— подобное тоже бывает. А остальное продать за границей.
Романов помолчал, собираясь с мыслями, продолжил:
— У нас теперь в мире нет ни друзей, ни врагов. Есть выгодные или экономически неинтересные рынки сбыта. Однако при этом надо учитывать традиционные, еще с ХХ века дружественные страны, помощь которым не потребует особых усилий и некоторые страны Запада, нацеленные к нам более позитивно, чем остальные. Но это исключение, не надо эти мои слова оценивать как основу внешней политики.
У меня, господа, складывается мнение, что вы до сих пор живете проигрышем российско-грузинской войны. Сколько можно, вы ж не дети, в конце — концов! Будьте взрослыми людьми. Я уже говорил и еще раз повторяю, что любые попытки отомстить Западу ведут к проигрышу. Вы должны быть политиками, и даже больше, экономистами. Да, мы дистанцировались от Запада. И с этой стороны, мы будем сейчас больше торговать со странами третьего мира, особенно бурно развивающимися. Там цены не выше, а с учетом перевозок даже менее выгодные. Но зато там рынки стабильные и эти страны будут покупать продукцию сельского хозяйства и промышленности именно у нас, потому что мы просим меньше за нее.
Но, господа, как только возникнет возможность, мы шагнем обратно в Западное Содружество и увеличим свои торговые обороты даже в ущерб торговли с развивающимися странами. И не потому, что я англофил, как вы, скорее всего, подумали, судя по вашей улыбке, Сергей Аристархович. Просто я не вижу альтернативы.
Каргузов поспешил мимикой отбоярится от обвинения, но Романов не обратил внимания.
— Передайте мое требование, Алексей Антонович, министерству экономики и лично министру, что проработали вопрос поиска наиболее выгодных рынков.
Романов надолго замолчал. Настолько надолго, что Ларионову показалось, что президент уснул. Мелькнуло в голове, что он недавно женился, наверное, недосыпает теперь ночью.
Ларионов едва не заговорил, когда Романов зашевелился.
— Я вот что думаю, Алексей Антонович. Наверное, на министерство экономики не надо столько навешивать. Оно просто не выдержит такой нагрузки.
Он опять помолчал и, как уже о решенном заговорил:
— Активизация внешнеэкономической деятельности России рано или поздно потребует создания специальных органов. Поэтому подготовьте проект создания министерства… назовем его министерством внешней торговли. А в его рамках создание специальных органов по направлениям. Я еще не готов вносить предложения, пусть эксперты подумают, но по крайней мере, должны быть нечто вроде Хлебэкспорт, Экспортмясо и так далее.
Особо попрошу вас, Алексей Антонович, заняться вот таким вопросом. Как показывает практика, сугубо государственный бизнес не совсем эффективен. В то же время частный бизнес за границей нуждается почти постоянно в государственной поддержке. Поэтому структуры минвнешэкономики должны составлять нечто вроде акционерных обществ. Государство и частный бизнес должны торговать вместе, но при этом государство не должно задавливать капиталистов, а капиталисты не сидеть на шее государства.
Ларионов не возражал. Его мнение в целом совпадало с мнением президента. Тем более. Он лишь спросил:
— Акционерные общества пятьдесят на пятьдесят?
Романов покачал головой:
— Я думаю, решать надо каждый раз по отдельности. Главное, чтобы торговля была выгодна всем — экономике, государству и бизнесменам.
А вы, Сергей Аристархович, должны в меру возможности помогать бизнесу. Ничего, что дипломаты иной раз займутся зерном. Кушать всем хочется.
Да, и состязаться с западными фирмами излишне не надо, рынок большой, на всех хватит.
Каргузов наклонил голову, давая понять, что понял указание. Помолчал, спросил:
— А как все-таки с предложением ЕС?
— Я думаю, краснобаев в вашем министерстве еще хватает. Дайте задание европейскому отделу создать меморандум на тему — руки мыть и воду пить. Несколько страничек общего текста о согласии руководства России соблюдать международные законы и принятые обязательства. Конкретно же ничего не обещать.
Ларионов, который думал, что решать надо все проще, пошевелился:
— Дмитрий Сергеевич, а вы вообще как считаете, нам надо мириться с Грузией?
Романов улыбнулся:
— Разумеется, мириться надо. Грузины хороший народ и я не понимаю, зачем эта война.
Но перед тем, как помириться, я предоставлю мировому сообществу возможность почувствовать, что бывает со всеми бестолковыми политиками и народами, которые их выбирает.
И улыбка Романова приобрела такой мрачный оттенок, что его собеседники вздрогнули.
Видели бы Романова в этот миг те, кто считал его англофилом!
Набор красивых слов принес практически тот эффект, на который рассчитывал Романов — красивый туман с эффектом доброжелательного колебания. Запад засмущался, не зная, что ему предпринять. США снова пригрозили в общих чертах, а западноевропейские государства начали колебаться. В Москву приехал президент Франции Декулье с набором броских фраз.
Президент, в принципе, был человеком неплохим и политиком умеренным, просто бредущим по-привычке и по необходимости в русле политики англоязычных стран, традиционно жестко относившихся к России, при чем зачастую без особых причин.
Декулье улыбался знаменитой галльской улыбкой — широкой и как будто искренней, ни о чем не говорящей, но симпатичной.
Беседовать с ним было легко и приятно. В отличие от косноязычного американского президента, не способного связать пару предложений, зато лучащегося угрозами и надменностью, француз был «парень — рубаха», «свой в доску». Через переводчика они обсудили схожесть погоды в Париже и в Москве, Декулье пожаловался на младшего сына, связавшегося с бандой мотоциклистов, Романов на проблемы сломанной когда-то ноги. Время, отведенное на личную встречу президентов прошло мгновенно.
Лишь в конце встречи Декулье перешел к деловым вопросам, предложив укрепить экономические связи.
Романов не возражал. Решили передать вопрос министрам иностранных дел и в течение месяца рассмотреть конкретные предложения.
На этом президенты расстались. Декулье захотел еще совершить небольшую культурную программу, посетив Третьяковку. Романов немного его проводил, в дальнейшем перебросив Ларионову и Каргузову. На некоторое время для него осталось непонятным, что хотел француз. С одной стороны, наговорив кучу слов, он не сказал ничего. С другой стороны, явно дал понять, что Франция имеет свою точку зрения. Разумеется, в рамках Европейского Содружества и НАТО, но все-таки.
Особых знаков препинания Дмитрий Сергеевич от визита не оставил. Ни восклицательного, ни вопросительного, ни, в ожидании новой встречи, запятой. Захотелось человеку прокатиться в Москвы на казенных перекладных до картинной галереи — его дело.
Через несколько дней Каргузов сообщил, что его французский коллега предложил действительно взаимовыгодный договор. Французы нуждались в дополнительном сырье для производства биотоплива и в этом отношении пара миллионов тонн картофеля вполне бы их устроила по очень даже неплохой для российского крестьянина цене. Романов сверился с экономической справкой, подготовленной ему в приложение к договору. Цена действительно хороша для российского сельского хозяйства, с другой
