Вообще, о визуальном ряде «Зловещего призрака» можно говорить долго и взахлеб. Лукас не удержался и снова объяснился в любви классическому кинематографу: татуинские гонки, в которых побеждает юный Анакин Скайуокер, удивительным образом вызывают в памяти знаменитые гонки на колесницах из «Бен-Гура». Только эти колесницы летают. Но Лукас, создатель одной из крупнейших компьютерных фирм LucasArts, цитирует не только фильмы. Сцена битвы разумных ящериц с превосходящими силами андроидов не похожа ни на что из того, что вы могли видеть на широком экране. Но она удивительно знакома всякому, кто пытался заставить маршировать фаланги пехотинцев из одного угла монитора в другой в какой-нибудь из компьютерных стратегий последних лет. Лукасу все равно, откуда черпать вдохновение, для него нет принципиальной разницы между 15-дюймовым монитором и 50-метровым экраном, он одинаково уверенно чувствует себя в любом формате. В этом ему нет равных и сегодня. Пусть и не так неожиданно, как двадцать лет назад, но Джордж Лукас снова раздвинул рамки возможного в кинематографе. Это восхищает.
Смущает другое. Убоявшись призрака «мыльной оперы», Джордж Лукас постарался максимально приблизить время (и место) действия «Зловещего призрака» к тому, что мы видели в «Новой надежде». Сценаристы приложили максимум усилий для того, чтобы сюжет нового фильма не казался нагромождением нелепиц, единственное предназначение которых состоит в заполнении пауз между боями на лазерных клинках. Они старательно смотали в один клубок все сюжетные нити: в дряхлеющей Республике все чаще возникают конфликты, мелкие войны. Некто в темном плаще плетет интриги, пока политики грызутся между собой. В центре Республики заседает Совет ордена джедаев, Оби ван Кеноби заканчивает свое обучение искусству управления Силой, а на окраине, на маленькой планете Татуин в рабство членистоногому негуманоиду продают мальчика по фамилии Скайуокер… Все бы ничего, да только события в этом фильме разворачиваются гораздо степеннее, чем во второй трилогии. Ни герои, ни режиссер не торопятся — впереди еще, как минимум, две части. Мы знаем, что орден джедаев исчезнет, что маленький Анакин превратится в Дарта Вейдера, у которого появится двое детей, мы знаем, что Республика падет, а Император возвысится. Мы все это знаем, потому что именно в таком мире начинается четвертый фильм. Но в «Зловещем призраке» ничего этого не происходит, Действие начинает буксовать уже к двадцатой минуте, а еще минут через десять с изумлением обнаруживаешь, что происходящее на экране почти полностью дублирует содержание четвертой части эпопеи. Опять над одной из планет нависла угроза, снова правительница (там была принцесса, здесь — королева) бежит на своем корабле за помощью и невольно втягивает в происходящее старого джедая и юношу, который живет на тихом Татуине, не ведая своего предназначения. Юноша узнает, что ему тоже на роду написано быть джедаем, да вот беда — учитель очень быстро погибает от меча «плохого» джедая. Опять в финале большая битва, и ее исход решает необстреляный юнец, залетевший в самое сердце вражеской космической станции и там изрядно набедокуривший. Последняя сцена — массовые объятия и торжественные парады. Обидно-то как, неужели за двадцать лет нельзя было придумать ничего нового!
Собственно, все дело в этой обиде. Мы ждали от Лукаса нового фильма, последнего великого фантастического фильма в этом веке. А он снова снял «Звездные войны. Эпизод 4: новая надежда», сменив лишь имена персонажей и поменяв декорации. Если бы так с публикой обошлись Спилберг, Камерон, Земекис или Эммерих — никто бы не удивился. В конце концов, они всего лишь режиссеры, пусть и очень талантливые. А Лукас… Он единственный, кому в свое время удалось создать настоящую вселенную и сделать это красиво. От него мы ждали большего.
Да он и сам это знает. Еще не выпустив фильм на экраны, Лукас понял, что проиграл. Проиграл самому себе двадцатилетней давности. А обнаружив это, заявил, что фильмов с седьмого по девятый не будет. Никогда.
На пресс-конференции по случаю открытия Каннского кинофестиваля американская журналистка спросила членов жюри, не обидно ли им, что на фестивале не будет европейской премьеры фильма Лукаса. «Весь мир сейчас живет „Звездными войнами“!» — патетично воскликнула она. «Мир живет совсем другой войной, настоящей», — резко ответили представители жюри. Совершенно справедливо.
Евгений ЗУЕНКО
Крупный план
Александр Ройфе
Ошибка Прометея
Странные шутки шутит с отечественными фантастами и их читателями экономическая обстановка в стране. Еще вчера был жестокий кризис, ни у кого ни на что не хватало денег, и множество издательских проектов оказались замороженными. А сегодня чуть-чуть полегчало и уже наблюдаются случаи, когда у некоторых авторов выходит по два полновесных романа в неделю. Одним из таких счастливчиков стал петербургский писатель Святослав Логинов, новые книги которого называются «Черный смерч» и «Земные пути». И хотя первое произведение наверняка будет пользоваться повышенным читательским спросом (оно является продолжением популярного романа С.Логинова и Н.Перумова «Черная кровь»), именно о втором — сюжетно и идейно самостоятельном — хотелось бы поговорить.
Точным и многозначным выглядит название книги: «Земные пути» — это не только роман о странствиях главного героя по имени Ист (кухонного мальчишки, который сделался богом, взбунтовавшимся против остальных небожителей из придуманного автором пантеона); это произведение о нравственном выборе, стоящем перед всеми обитателями планеты Земля: жить ли своим умом, взвалив на себя груз ответственности за собственную судьбу, или целиком положиться на мудрость стариков и начальства? Последнее гораздо проще, а если вообразить, будто чужая мудрость имеет сверхъестественное происхождение, то можно даже не страдать от комплекса неполноценности. В фэнтезийном романе Логинова упомянутый конфликт «материализовался» в виде противостояния магии и технологии, причем главный герой, естественно, оказался покровителем ремесел.
Кстати, то, что речь идет именно о Земле, о каком-то альтернативном варианте, ее развития, понимаешь не сразу. Лишь какое-то время спустя начинаешь осознавать, почему наряду с вымышленными странами Норланд и Норгай в произведении встречаются Индия, Кавказ и Франция, а наряду с богиней любви Амритой и богом войны Гунгурдом — обезьяний царь Хануман (ему и приписывается создание этого мира). Порой писатель обыгрывает тему «альтернативности» на манер заправского постмодерниста: в книге действует владелец замка Снегард, которого зовут Фирн дер Наст; персонажи говорят цитатами из «Собаки Баскервилей» и «Песни о буревестнике». Использован в романе и миф о Прометее, который пересказан почти полностью (хотя и утверждается, что второе имя данного небожителя — Гильгамеш). Логиновский Прометей тоже подарил людям огонь и тоже принял мученическую смерть на скале. Правда, сделал он это не из альтруизма, а ради того, чтобы подточить силы «коллег» — других богов, от которых он задумал избавиться… У его последователя Иста меркантильности не было ни на грош. Юноша руководствовался исключительно соображениями абстрактной справедливости: ему не нравилось, что злые и мелочные небожители вкупе со своими земными помощниками (магами) распоряжаются человеческими жизнями по собственному усмотрению. Однако Ист совершил ту же ошибку, что и Прометей: научив людей мастерить пушки и пистоли, он лишь умножил страдания несчастных и укрепил божественную власть. Впрочем, ему все-таки удалось отыскать то оружие, против которого всемогущие тираны оказались бессильны, — и этим оружием стало печатное слово. Овладевшие грамотой начинали читать, начинали мыслить — и все реже вспоминали о молитвах…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
