– Санечка, давай плюнем на все. Бросим, забудем… Сделаем другую жизнь…
– Да…
– В богатстве нет ни смысла, ни кайфа. Есть только азарт движения наверх.
– Да…
– Ты все уже сделал… Ты все всем везде доказал… Дальше – пустота, дальше – больше горестей и потерь.
– Да…
– Ты и так почти один… Вчерашняя толпа – не родня, не друзья, это противные статисты, исходящий реквизит. Еще не поздно вернуться в люди…
– Да…
– Ты – умный, талантливый, сильный… Ты можешь все. Стряхни наваждение.
– Да…
– Вокруг – огромный, сказочный мир. Давай обойдем его… Давай подружимся с людьми, которые не зависят от твоей власти и денег… Ты еще не изведал счастья бескорыстной раздачи добра.
– Да…
– И губернатором тебе не надо быть – ты больше любого губернатора. Поверь мне, у нас губернатором человека можно называть только в насмешку. Бетховен, узнав о коронации Наполеона, в ужасе закричал: «Боже, какое снижение вкуса!»
– Да, моя любимая…
– Вся твоя жизнь и так сплошное Ватерлоо, и это звучит не ода «К радости», а Реквием… Остановись, Саша…
– Да…
– Ты сделал свое имя нарицательным, и обозначает оно – деньги!… Ты стал первосвященником дьявольской религии, где веру заменяет жадный азарт. Это дорога в ад.
– Да. А что такое ад?
– Это твоя жизнь, помноженная на бесконечность…
– Да, наверное…
Господи, как невыносимо остро я любил ее в этот момент!…
Какое волнующее недостоверное блаженство!
Короткое счастье, как вздох, – она ведь мне врет. Не знаю, в чем ложь – в чувствах, мыслях, обстоятельствах, планах, намерениях, мотивах.
Но она меня сейчас обманывает. Пытается обмануть. Хотя меня обмануть нельзя, потому что я, пролетая сквозь детали, как безмозглый детектор лжи, как электронный полиграф, все равно сразу фиксирую недостоверность поступающей информации. В системе – сбой! Правильный ответ невозможен…
Не знаю почему, не понимаю зачем, но она хочет обмануть меня. Может быть, уводит за собой, стаскивает со следа? Не знаю.
Но я ее люблю и счастлив прикосновением к ней. Все разумею, все понимаю, а сделать ничего не могу. Да и понимать-то нечего, потому что разум и любовь – непересекающиеся поля, сходящиеся параллели, эмоциональная геометрия Лобачевского.
А иначе как объяснить, что Пушкин, умнейший в русской истории человек, любил беспамятно пустую хорошенькую бабенку, которая его в грош не ставила и стеснялась его, а страстно обожала, наоборот, здорового блондинистого кавалергарда и не угомонилась, сука, пока не погубила единственного, избранника, гения, пришельца…
Глупо рассуждать об уме и любви, когда в твоих объятиях женщина, которая делает абсолютно неинтересным для тебя существование остальных трех миллиардов баб на земле…
Раздался телефонный звонок. Снова, и снова, и снова рвала утреннюю тишину тревожная трель, сигнал тревоги, знак беды.
– Не бери трубку, – испуганно сказала Марина.
– Этот номер знают всего три человека…
В пять утра? Включил с ненавистью и страхом телефон и услышал голос человека 1/43 – аппарат Президента.
– Александр Игнатьич, примите меры, если поспеваете… Сегодня – занавес. Ресурсы исчерпаны… Так сказать, технический дефолт…
Так, лавина поехала вниз. Положил трубку.
– У тебя проблемы? – спросила Марина.
– Да. Сегодня они станут проблемами всей страны…
Гул в голове. Руки немного дрожат. Я встал и начал быстро собираться.
Телефонный звонок вышвырнул меня из пространства счастья, он отсек все предыдущее, как гильотина отрубает и мечты, и воспоминания.
И снова зазвенел телефон. Многовато для закрытой линии в рассветный час! Рванул трубку – человек 1/42, Сафонов.
– Александр Игнатьич! Наш боец ненормальный, Серега Ордынцев, час назад уложил «бетимпексовский» патруль, который захватил Кота.
– Ордынцев?
– Вот именно…
– А где Кот?
– Я же говорю – его Ордынцев увез из Теплого Стана… Наш человек наблюдал.
– Только этого еще мне не хватало сегодня! У вас связь с Ордынцевым есть?
– Он отключил мобильник. Но мы его ведем, – заверил Сафонов. – Я уверен, он повез его к Ленке Остроумовой…
– К Лене? Остроумовой? Странно, – удивился я. – У него радиомаяк есть?
– Есть. Но я ничего не предпринимал – жду ваших указаний…
– Какие ты ждешь указания, Кузьмич? Я тебе вчера сказал – мне эта история уже поперек глотки! Сегодня же реши этот вопрос…
– Мне надо знать меру допустимых решений!
– Ты что, старая министерская крыса, ждешь от меня письменных резолюций? – взбесился я окончательно. – Не играй со мной! Я сказал – решить! Вот и действуй – по обстоятельствам…
– Есть! Решим по обстоятельствам!
Я обернулся – Марина лежала ничком, закопавшись лицом в подушки. Как в обмороке, как в коматозном сне.
Уже одетый, присел рядом с ней на край кровати, погладил ее нежно:
– Марина, сегодня ужасный день… Надо пережить его. Я должен выстоять сегодня… Потом мы сделаем все так, как ты говоришь. Я готов…
Ничего не ответила. Не пошевелилась. Ладно, надо пережить сегодняшний день.
СЕРГЕЙ ОРДЫНЦЕВ: ПРОЩАНИЕ
– Я Лору провожу на вокзал, – сказал я Коту. – А ты отсюда пока не высовывайся. Для тебя будет здоровее, а нам всем – поспокойнее…
Кот пробурчал под нос что-то досадливо-сердитое, ему было невыносимо быть ведомым, зависимым. Здравый смысл все-таки одолел кураж, он махнул рукой:
– Тогда не тяните Кота за душу – давайте прощаться…
Мы с Леной вышли на кухню, она притворила дверь и спросила:
– Солдатик, может, мне поехать с вами на вокзал?
Я помотал головой:
– Спасибо, не надо. Подержи тут Кота на сворке…
– Пустое! Он – самопрограммирующийся механизм. Его уговорить невозможно, проще убить…
Я посмотрел в ее круглое личико куклы Барби, подавшейся в банду.
– А тебе раньше приходилось стрелять в кого-нибудь?
– Конечно! В тетеревов, в зайцев, в лося стреляла… Меня отец лет с двенадцати брал на охоту!
– Ну, это все-таки другое!
– Естественно, другое! – подтвердила Лена. – Зверюшек потом, когда запал уходит, жалко до слез… А этих шакалов… Потом жалела, что яйца ему не отстрелила…
– Фи, девушка! Ты же невинная и нежная – забыла, что ли?
– Она и есть! Нераспустившийся цветок! Но когда я увидала, как он припустил к тебе с пистолетом навскидку, так я и распустилась сразу… – Она вдруг обняла меня и стала хохотать: – Если бы ты мог на себя взглянуть – в смокинге, с клювастым веником в руках и с криком «Шикадама!». Я боялась описаться от ужаса и смеха…
– Такие нежные и невинные на Западе идут в террористки и грабительницы банков, – подытожил я.
Она быстро, остро поцеловала, как прикусила.
– Ты все забыл! Пистолетчики, грабящие банки, – нищие обреченные отморозки. Банки берут изнутри, в тишине и благолепии, при полном непротивлении сторон…
Я видел через дверное стекло, как Кот запихнул Лоре в заплечную сумку-рюкзачок две толстые пачки долларов. Ну да, все правильно – она там, в деревне под Жиздрой, по казино и бутикам пойдет! У Кота свое, нетрадиционное понимание народной жизни.
– Все, поехали…
Заплаканная Лора тихо сказала Коту:
– Ты уж постарайся, побереги себя…
– Я буду! – заверил Кот. – Я буду беречь себя, носить на руках, тютюшкать, кутать, холить и лелеять. – Обнял ее крепко и твердо пообещал: – Приду! Не бойся, ни черта мне не станет! Ты же знаешь – я везун… Не прощайся навсегда…
По-моему, Лора не слышала, что он говорит ей. Нервно оглаживала его плечи, смотрела неутолимо и незряче. Она не прощалась с ним на неделю или на год.
Лора расставалась с ним навсегда.
Я крикнул: «Жду в машине!» – и вылетел из квартиры…
Мы ехали через проснувшийся, суетящийся, испуганно-злой город, я включил радио, и тревожная разноголосица дикторов в эфире звучала, как сообщение о войне. Вероломное нападение, военное вторжение, репортаж с разразившейся битвы, списки потерь, надежда на второй эшелон обороны.
– … Правительство России приостанавливает выплату по государственным казначейским обязательствам…
– Крупнейшие коммерческие банки страны заморозили депозиты…
– Тысячи вкладчиков безуспешно штурмуют банки и офисы инвестиционно-финансовых учреждений…
– По оценкам экспертов потери составят десятки миллиардов долларов…
– Биржа не функционирует…
– Угроза финансового краха страны…
– Нерезиденты покидают Москву…
– Потери иностранных вкладчиков пока не поддаются исчислению…
– Считается, что крупнейший западный инвестор Джордж Сорос потерял около 2 миллиардов долларов…
– Финансовая катастрофа грозит непредсказуемыми последствиями населению страны…
– Очередное ограбление народа…
– Тысячи и тысячи бизнесов будут закрыты…
– Технический дефолт…
– Дефолт… Дефолт…
– Премьер Сергей Кириенко объявил об отставке правительства…
