Глава 5.
Люди, которые не находят смысла жизни ни у себя, ни у фарисеев, ни у книжников, живут согласно существующим обычаям, хотя и не видят в них никакого разумного смысла.
Заблуждающиеся люди находят себе помощь в ложных учениях и говорят: «Нечего объяснять жизнь: всякий ее знает, вот и всё, и давайте жить». Они не знают, что такое жизнь и ее благо: но им кажется, что и они живут истинною жизнью. Это всё равно, как если бы волны носили человека по морю, а ему бы казалось, что это он сам плывет туда, куда ему надобно и хочется.
Родится ребенок в нужде или в достатке, и его обучают фарисеи или книжники. Пока он ребенок или юноша, он не понимает еще несообразности жизни только для себя; и потому ему не нужны еще толкования ни фарисеев, ни книжников. Он учится и руководится пока одним только примером людей, живущих вокруг него. А пример этот и фарисеев и книжников одинаков: все они живут только для блага себя самих и этому же поучают и ребенка.
Если родители ребенка или юноши живут в нужде, то он научается от них тому, чтобы приобретать побольше хлеба и денег и как можно меньше работать, для того, чтобы ему одному было как можно лучше. Если он родился в достатке, то он научается тому, чтобы жить в богатстве и почестях для того, чтобы как можно приятнее и веселее проводить время.
Бедный употребляет все свои знания только на то, чтобы увеличить достаток свой, а богатый употребляет все свои знания только на то, чтобы ему не было скучно, а было бы весело. Чем дальше живет юноша, и бедный и богатый, тем сильнее и сильнее впитывает он в себя мирское учение. Он женится, заводится семьей; а семья заставляет его хлопотать еще больше о своем достатке. Таким образом у него усиливается борьба с другими, и он всё больше и больше привыкает жить только для своего собственного блага.
Бывает так, что бедный или богатый человек задумается о том, разумно ли он живет, и он спросит себя: зачем эта погоня за большим достатком и большими удовольствиями, о которых так хлопочу я и будут хлопотать мои дети? Зачем все эти заботы, когда я вперед знаю, что они непременно кончатся только страданиями и смертью для меня и для моих детей? Если человек задумается об этом и захочет узнать правду, то редкому удается узнать те объяснения жизни, которые еще тысячи лет тому назад великие мудрецы нашли для человечества, – так плотно заслоняются от людей эти объяснения учениями книжников и фарисеев.
Фарисеи на вопрос о том: зачем эта бедственная жизнь? – отвечают: «Жизнь всегда была бедственною и должна быть такою; ты напрасно ищешь блага в теперешней нашей земной жизни, благо было прежде, но теперь потеряно людьми; оно будет опять, но не в этой жизни, а в будущей, загробной. Прошедшего блага вернуть нельзя, а для того чтобы получить благо в загробной жизни, тебе нужно исполнять обряды, которые мы предписываем».
Но тот человек, у которого зародились сомнения, видит очень ясно, что все люди всё-таки ищут своего блага, и что сами фарисеи ищут того же здесь, в этой жизни; и потому он чувствует неправду их слов, не верит им и обращается к книжникам.
Книжники говорят ему: «Все учения о другой какой-то жизни, а не о той, какую мы видим во плоти, происходят от необразованности. Все твои сомнения – одни только праздные мечтания. Жизнь миров, земли, человека, животного, растения имеет свой порядок, свои законы; и вот эти-то законы мы и изучаем. Мы изучаем и то, что ожидает миры в будущем, как остынет солнце, и что было и будет с человеком и со всяким животным и растением. Мы можем показать и доказать, что всё так было и будет, как мы говорим. Но о твоей духовной жизни и о твоем искании блага мы ничего тебе сказать не можем. То, что мы можем сказать тебе, это ты и без нас знаешь, а именно: живешь, так и живи, как получше».
И оказывается, что человек, если задумается о своей жизни, не получит на свои сомнения никакого разумного ответа ни от фарисеев, ни от книжников, и останется попрежнему без всякого другого руководства в жизни, кроме одного желания блага себе самому.
Одни из задумывающихся людей говорят себе: «А что, как правда всё то, чем пугают фарисеи зa неисполнение их предписаний?» И эти люди, ив страха наказания в будущей жизни исполняют в свободное время все предписания фарисеев, рассчитывая, что во всяком случае потери от этого не будет, а выгода может быть большая в том случае, если фарисеи говорят правду. Другие соглашаются с книжниками. Эти прямо не верят ни в какую другую жизнь, ни в какие обряды и говорят себе: «Не я один, а все так жили и живут; что будет, то будет». Так и не получают эти люди никакой помощи в своей жизни ни от фарисеев, ни от книжников.
А жить надо.
Жизнь всякого человека состоит из ряда поступков от вставания до постели. Каждый день с утра и до вечера человек должен выбирать, какие поступки он совершит из всех поступков, которые он может совершить. Фарисейское учение духовенства как будто объясняет тайны небесной жизни; ученые книжники занимаются изысканиями того, как произошли человек и весь мир и что с ними будет. Но ни то, ни другое учение не дает никакого руководства для поступков человека. А без руководства в выборе своих поступков человек не может и жить. И вот тут-то человек, волей-неволей, махает рукой на всякие рассуждения и начинает делать то, что делают люди вокруг него.
Во всяком обществе людей каждый отдельный человек большею частью живет именно так, как живут люди кругом него. Жить так, «как люди живут», делать то, что «люди делают», не имеет никакой разумной причины; но тем не менее так всегда поступали и поступают теперь многие миллионы людей: они просто и по привычке подражают тому, что делают другие вокруг них; и чем меньше человек понимает смысл своей жизни, тем сильнее властвует над ним эта привычка подражать людям.
По этой привычке китаец ставит свечки на дощечке в память своих родителей, магометанин ходит на богомолье к гробу своего пророка, индеец произносит тысячи раз под ряд одно какое-нибудь молитвенное слово, военный защищает свое знамя с опасностью для своей жизни, дворянин убивает своего собрата на поединке, кавказский горец мстит за обиженного родственника, православный в одни дни ест такие-то кушанья, в другие – другие. По этой привычке человек убирает свое жилище, как все; празднует похороны, родины, свадьбы, как все; родители обучают своих детей, как все; словом думают, говорят и поступают все, как все. И жить, как все, такие люди называют приличием, обычаем, обязанностью, даже – священной обязанностью.
Есть даже глупые пословицы, которые повторяют, потому что все их повторяют, и которые прямо говорят, что следует подражать обычаю: «Обычай – не клетка, – не переставишь». «Не нами установилось, не нами и переставится». «Что в людях ведется, то и у нас не минется» и другие такие же.
И вот этому-то обычаю и подчиняется большинство людей. С самого своего детства человек видит, что все люди вокруг него делают то, что по обычаю принято делать, и – делают это самоуверенно, важно, словно это самое главное дело. Когда человек не знает, что ему надо делать по настоящему, то он всегда будет делать то, что делают другие, и – будет при этом уверять себя, что это очень разумно. Если он сам не понимает, зачем нужно делать то, что делают все, то он утешает себя тем, что другие люди знают это. Но на самом деле никто этого не знает, – те, другие, сами не понимают смысла этих дел и совершают их тоже только из подражания и боязни насмешки и укоров. Мы думаем, что другие требуют от нас, чтобы мы совершали эти дела; а другие думают, что мы требуем от них того же самого. И так люди невольно обманывают друг друга и всё больше и больше привыкают делать дела, смысла которых они не понимают. Люди привыкают даже думать, что в таких поступках есть какой-то таинственный смысл, непонятный для них самих. И выходит, что чем меньше люди понимают смысл этих дел, тем их считают важнее, – чем менее в них разумности, тем торжественнее они их совершают. И богатый и бедный делают то, что делают все, и они говорят себе, что они должны так поступать, – что в этом их святая обязанность. Они усыпляют свой разум тем соображением, что дела эти непременно должны быть хорошими, потому что очень много людей давным-давно их совершают и уважают. И до глубокой старости доживают люди, думая, что если они сами не знают, зачем они живут, то это знают другие. Но эти другие так же мало, как и они, знают, зачем они живут.
Так поколение за поколением вырастают, глядя на эту бессмысленную сутолку и думая, что это и есть настоящая жизнь. Они видят, что старые, седые, почтенные и всеми уважаемые люди участвуют в этой толкотне; и молодые люди уверяются, что, кроме этой безумной сутолки, другой жизни никакой нет; они сами начинают делать то же самое: они принимают участие в этой толкотне и, когда приходит смерть, уходят, не видавши истинной жизни.
