Только она позвонит, он все бросает и тут же летит к ней решать ее проблемы. Деньги он отдает ей до копейки, не оставляет себе даже на столовую. Она хоть и повар, но обед в кассе нужно оплачивать. Вот и берет он с собой бутерброд с килькой или банку с супом, а потом ест его холодным.
Пишу Вам вот почему. Решила я, что пора этому положить конец. Не могу так больше, все силы иссякли. Вот и прошу Вас, Наталья Ивановна, дать мне заговор на вразумление блудного мужа. Об этом заговоре мне одна тетка говорила. Если его применить, то муж в ум входит и от семьи больше ни на шаг. Ради Христа прошу, не откажите мне в просьбе.
С искренним уважением, Вероника, г. Земнухов».
Уважаемая Вероника, заговор на вразумление блудного мужа я знаю и с удовольствием выполняю вашу просьбу. Читают этот заговор в то время, когда муж уехал к своей любовнице. Пойдите к мосту, который соединяет два берега. Встаньте на середину моста и скажите:
Шла Божия Матушка через мост, навстречу Ей Николай Угодник крест нес, с ним рядом шел Илья Пророк, за Ильей Пророком Иоанн Богослов.
– Куда, Божия Матушка, идешь, кого, Божия Матушка, зовешь?
– Иду Я к рабу Божию (имя), поспешаю, зову его к рабе Божией (имя), возвращаю, и зовет его со Мной един Сын Мой. Сын Мой, Господи, возьми раба (имя) за руки, Сын Мой, Господи, сними с него блудные муки, ум, разум его поправь и к своей венчанной жене на порог отправь. А ты, блудный и гульный дух, выйди из моего мужа, из его тела, от молитвы моей святой и от моего дела. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.Завязка на блудного мужа
Найдите в поле сухой пень и обвяжите его поясом от своей одежды. Концы пояса затяните узлом. Прежде чем завязать узел, скажите:
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Вода к реке, пень к земле, рука мужа к моей руке. Когда только муж мой к этому пню придет, когда он мой узел развяжет и разорвет, тогда только муж мой, раб Божий (имя), от меня, рабы Божией (имя), к другой женщине уйдет. Дело мое крепко, слово мое лепко. Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь.
Чтобы муж боялся близости с другой
Мне хочется рассказать один случай, который отпечатался в моей памяти так крепко, как будто это было только вчера. В ту пору я уже обучалась ремеслу у своей бабушки. Была тогда очень вьюжная и холодная зима. Нынешнее поколение вряд ли понимает истинный смысл фразы «стояли рождественские морозы». Чтобы это понять, нужно было почувствовать те морозные зимы. Дышать было невозможно. Мерзлый воздух обжигал и колол легкие, и уже через пять минут обмораживались нос и щеки. Воздух трещал и гудел, снег хрустел так, что было слышно, как на соседней улице кто-то идет за водой к колодцу. Люди без конца обмораживали руки и ноги. У нас дома пахло топленым гусиным жиром, потому что бабушка готовила мази для лечения обмороженных.
Как-то вечером вместе с клубом морозного воздуха к нам ввалилась замотанная в шали женщина. Она была такого маленького роста, что я вначале решила, что это пришел ребенок. И только когда гостья размотала свои платка, я увидела, что это вполне взрослая, но маленького роста женщина.
Едва отдышавшись от мороза, она заплакала. Плакала тоже по-детски, тоненько и жалобно. Иней на ее бровях и ресницах таял и смешивался с ее слезами. Выглядела она такой жалкой, что я стала поглядывать на бабушку, ожидая, что она строго пресечет рыдающую женщину. Обычно она так специально делала, чтобы плач не переходил в истерику. Она и меня учила: «Когда будешь знахарить, никому не позволяй рыдать, иначе все сердце себе сорвешь. А чтобы ты могла помогать больным, ты должна быть крепкой и здоровой. Пресекай слезы сразу, уговоры жалостливые только лишь распаляют слезы, а строгость быстро образумит». Но в этот раз бабушка молча встала с табуретки и подала гостье стакан воды. Я поняла, что бабушке жалко эту маленькую женщину
Выпив воды, женщина успокоилась – наверняка бабушка успела шепнуть свое словечко.
Женщина осталась у нас ночевать, успокойные слова действовали, и она уже без слез рассказала свою историю, которая потрясла мое детское воображение.
Вот рассказ Нины: «Моя мама родила двойню: это были я и мой брат. Брат родился крупным, а я была маленькая, как кусок мяса. Меня выходили, а вот брат умер. Мама сильно об этом не горевала, ведь у нее, кроме меня, было уже семеро детей. С утра до вечера работали, а есть было нечего. И когда мне исполнилось 15 лет, мама отдала меня за нашего деревенского дурачка. Все знали, что он ненормальный. Знала и моя мама. Но время было очень голодное, а мать моего будущего мужа дала моей маме слово, что не оставит нашу семью без помощи. Ради остальных детей мама пожертвовала мною, и я ее не виню. Семья моего мужа была из кулаков, зажиточной. На них работала половина нашего села. Почему именно меня, голодранку, выбрали в снохи? Да потому, что на меня положил глаз их Федот. Увидев меня однажды, Федот стал каждый Божий день сидеть возле нашей хаты и не уходил. И тогда его мать пришла уговаривать мою мать отдать меня за Федота. Так я из грязи попала в князи. Еды у них было полно. Масло и мясо на столе были каждый день. Сливки они пили, как воду. Сперва я их боялась, но потом поняла, что свекровь меня балует и опекает, как дочку. Однажды она купила мне в городе красивый наряд, и когда я его надела, она с восхищением в голосе сказала: "Сколько я тебя знаю, все на твою красоту удивляюсь. Хороша же ты, девка, ни у кого у нас в селе нет такой сношеньки, как ты. Тело у тебя белое, как сахар, глазки, как смола, черные, косы ниже колен, а махонькая ты, как кукла немецкая!" В то время в местной торговой лавке продавали немецкую куклу. У куклы глаза открывались и закрывались. Вот эту куклу свекровь, Улита Панкратовна, принесла мне в коробке, выстеганной атласом. Свекровь лично любила заплетать мне косы атласными лентами и все приговаривала: "Это ж надо такую красу иметь, что даже дурачок неразумный и то эту красоту углядел".
Так прожили мы с моим мужем два года. Ругаться не ругались – он смирный был. Но любить я его не любила, да и любви я тогда не понимала. А порой я им брезговала, но вида никогда не подавала, знала, что он сын моей свекрови, а она его жалела и любила. Спать мы с ним не спали, лежали, как брат с сестрой. Было ли что у него ко мне мужское, не знаю, скорее всего, смотрел он на меня просто как на картину, и то сидел, в носу ковырял. И еще любил он уходить на речку и бросать камни в воду. Однажды он ушел и больше не вернулся. Через неделю выловили его за 10 верст от села.
После его похорон свекровь сказала мне: "Не уходи от нас, Нина, не бросай нас". Сынка я своего глупенького любила, а он тебя полюбил. Я тебе все завещаю, все, что у меня есть, отдам. А есть у меня очень многое, ведь отец моего мужа, мой свекор, был купцом и все потом осталось нам. Я послушала и согласилась. Да и куда идти: дома нищета, а я уже привыкла к пышкам и сливкам. А перед Пасхой свекровь моя заболела и преставилась. Сперва я не знала, как поступить со своим богатством. Матери сказать – они сразу у меня все забрали бы. Вот я и решила: буду своим потихоньку помогать, а всей правды им не скажу.
Прошел год и еще год. В нашем селе объявился добрый молодец, и стал он меня охаживать. А ухаживать он умел, такой мудреный да ласковый, что я и глазом не успела моргнуть, как вся в его власти оказалась. А как стал моим мужем, да прознал про мои деньги и золото, так все повернул таким Макаром, что раз он мне муж, то и всему хозяин. В общем, доверилась я ему, а зря. Постепенно не стало меда в его речах. Перестал он меня обнимать и целовать. Зато без конца стал ездить в город по каким-то своим делам. Возьмет с собой деньги, а приедет пустым. Начну я ему выговаривать, а он мне в ответ: "Тебе деньги дороже, чем муж, если так, то я и совсем уйду!" А я белого света без него не вижу, в рот ему гляжу пуще верной собаки. Понимаю, что веревочки он из меня вьет, а гордость и обида молчат, одна любовь в голове и сердце. Видно, в возраст я стала входить, а другой любви не было никогда. Однажды приехал он, а на шее у него засосы и пиджак весь в длинных рыжих волосах. Я к нему с вопросом, а он с кулаком. Избил меня и говорит: "Будешь бита, если хоть слово против скажешь". Я его спрашиваю, до каких пор он гулять будет, а он в ответ: "Пока вкусно, до тех пор и есть буду". Не знаю, что со мной сотворилось: чем больше он гулеванил, тем больше я о нем сохла. А он все больше наглел, будто чувствовал свою власть надо мной. Как-то приехал он из города и привез с собой девку. По виду она ладная и одета по-городскому. Часики у нее на руке золотые. Но я сразу же поняла, что девка эта распутная и продажная, он сам сказал, что в кабаке ее подобрал. Звали эту девицу Людмилой, а называла она себя – Люси.
Муж мой сказал мне при ней: "Хоть слово на нее скажешь, тут же прибью. Жить она будет с нами, а спать будем втроем". Заставил меня накрыть стол, сам сидит, а она у него на коленях. Он ее за титьки шарит, а она папиросу курит. Не вытерпела я и стала ругаться. Он меня избил и на кровать кинул. Сам с ней на кровать лег и по очереди с нами спал. Прошло полгода. Я из хозяйки превратилась в ее служанку. Мыла ее, убирала за ней, а они напьются и хохочут. Вскоре я поняла, что беременна. И тут выяснилось, что Люська тоже брюхата. Ходили вместе с животами и родили почти в одно время. Однажды, пока я корову доила, Люська задавила моего Васеньку. Приехал муж, я к нему с плачем, а он: "Заткнись, хочешь, еще обрюхачу, детей я строгать умею". А Люська и своего ребенка не любила. Соберутся и уедут в город, а он орет. Я его своим молоком кормила и все представляла, что это мой сыночек, Васенька мой. У них и глазки-то были одинакового цвета, будто васильки. Глаза в отца получились.
