– Ну что ж, твоя позиция прояснилась, и теперь мне совершенно незачем беречь тебя!
– А что ты мне можешь сделать? – усмехнулся я. – Мои друзья со мной, так что оказать на меня давление тебе нечем.
– А Кина?! – зловеще усмехнулся Епископ.
– Что Кина? – насторожился я.
– Ты думаешь, что телу твоей королевы достаточно для существования только нескольких капель живой крови. На самом деле его поддерживало мое заклятие, а кровь – это всего лишь внешний атрибут, показатель того, что заклятие действует. Как ты думаешь, как долго сохранится тело, если я сниму свое заклятие?
После этих слов я понял, что такое безысходность. Что-то внутри меня шепнуло: «Ты тоже маг!», но уверенности во мне не прибавилось. И все-таки я почти гордо повторил:
– Я тоже маг…
Епископ весело расхохотался, а отсмеявшись, презрительно произнес:
– Ну что ж, маг, я искал заклинание, сохраняющее тело, насильственно лишенное души, двенадцать лет, опираясь при этом на всю магическую мощь Брошенной Башни. Попытайся сделать то же самое за оставшиеся у тебя пять дней!
Он снова рассмеялся и громко добавил:
– Пять дней!!!
И в этот момент я почувствовал на своем лице капли воды. Я зажмурился и, тряхнув головой, снова открыл глаза.
Мои ноги безостановочно несли меня по раскаленному черному зеркалу Пустыни, а рядом со мной шагал Фродо и брызгал мне в лицо драгоценной водой.
– Ты что?! – растерянно спросил я, не понимая его расточительности.
– Да нет, – Фродо состроил уморительную гримасу, – это ты что?
– Что я – что?! – довольно глупо переспросил я. – Ты что воду тратишь?
– Ну как же… Иду я себе потихоньку, мечтаю о зеленой травке и вдруг слышу за спиной странное такое бормотание – не то кто-то жвачку чавкает, не то иностранные слова повторяет. Оборачиваюсь и вижу, шагает за мной Великий Гэндальф, шляпа у него набекрень, посохом, того и гляди, дырку в Пустыне пробьет, а у самого глаза закатились, так что одни белки сверкают, и к тому же слюна по подбородку течет. Мало того, он еще стихи на тарабарском языке читает, да с выражением, подвывая. Э-э-э, думаю, либо то, что находится под шляпой, перегрелось, либо одно из двух.
– Из каких двух? – вмешался я в воспоминания хоббита, но тот не дал сбить себя с мысли:
– Не перебивай, это такой оборот речи. Так вот, э-э-э, думаю, надо начальника экспедиции в чувство приводить, не то королеву расколдовывать некому будет! Вот я и пожертвовал неким запасом жизненной влаги. Так пусть теперь мне начальник экспедиции скажет – разве я был не прав?!
Фродо глянул на меня снизу вверх задумчивым глазом, и я вынужден был признать его правоту.
– Вот за что я тебя уважаю, – тут же зацепился за мое согласие хоббит, – так это за то, что ты всегда признаешь мою правоту. Не то что некоторые!
И он ткнул пальчиком в направлении шагавшей чуть впереди Эльнорды. Но та, словно почувствовав, что разговор переместился на обсуждение ее персоны, пробормотала потерявшим музыкальность голосом:
– Фродушка, ты что-то слишком разговорился, лучше снова стишки почитай…
– Какие стишки? – не понял хоббит.
– Да хотя бы те, что ты вчера читал, насчет зверя, лишенного разуменья.
– Эльф, у тебя что, мозги закипели? Что ты сочиняешь? Какие я вчера стихи читал?!
Я догадывался, что хоббит не помнит посетивших его видений. А вот я в отличие от него весь свой разговор с призрачным Епископом помнил вполне отчетливо. Особенно его последнюю угрозу насчет оставшихся у меня пяти дней.
Оставив Эльнорду и Фродо препираться дальше, я чуть замедлил шаг и позволил Шалаю догнать себя. Когда воевода, ведший в поводу мою лошадь, поравнялся со мной, я негромко спросил:
– Можешь ты сказать, хотя бы примерно, сколько еще нам шагать по этому стеклу?
– Я надеялся к вечеру подойти к противоположному краю, но, сам понимаешь, мои расчеты очень приблизительны… – И тут до него, видимо, дошла напряженность моего вопроса: – А в чем дело, что-то случилось?
– Я боюсь, что через пять дней в теле королевы начнутся необратимые изменения. Поэтому мне интересно, как быстро мы сможем достичь Замка.
Шалай несколько минут шагал молча, размышляя над моими словами, а потом ответил:
– Если мы сегодня выйдем из Пустыни, то завтра, во второй половине дня, будем в Ходжере. Если мы сможем в тот же день переправиться через Усунь и на ближней заставе кочевников будут мои знакомые, то еще через сутки будем на границе в дневном переходе от Замка. Так что, если бы нам не мешали, мы бы вполне успели, но, сам понимаешь, не все будет зависеть от нас.
«Самое плохое, что может быть, – с тоской подумал я, – это когда не все зависит от тебя!» А вслух негромко повторил, посмотрев на небо:
– Значит, сегодня к вечеру…
И только сейчас заметил, что солнце, с момента начала призрачного моего разговора с Епископом, практически не переместилось. Получалось, что вся наша такая длинная беседа длилась буквально несколько минут!
Непонятно от чего, меня охватило сильное возбуждение, я словно нашел нечто весьма важное и тут же потерял. И сам не знаю, что потерял!
«Спокойно! – сказал я сам себе. – Повтори свои рассуждения… Итак, твой разговор с Призраком Епископа, достаточно длинный, чтобы растянуться по меньшей мере на час, уместился всего в несколько минут. Значит!..»
Но что это значит, я не понимал. Не понимал, пока в моей голове не раздалось знакомое хмыканье:
– Хм… Маг, называется…
Ну конечно же! Маг! Должна быть какая-то магия, хоть ненадолго приостанавливающая бег времени!.. Или нет?!
Мои размышления получили достаточно ясное направление, и я принялся складывать и вычитать, умножать и делить, переплетать и распускать различные комбинации заклинаний, наговоров и магических жестов, пока не почувствовал, что получается нечто, похожее на искомое. Всего-то и надо было, что заплести три заклинания хвостиком четвертого. Правда, в создании этого шедевра должны были участвовать обе руки, и сопровождающий слова жест был очень сложен. Но тут мне пришло в голову, что все будет значительно проще, если использовать огонь!
Я прибавил шагу, быстро догнал Эльнорду. Та продолжала свое бесконечное вялое переругивание с хоббитом, и мне пришлось вмешаться в их полемику:
– Слушай, подруга, у тебя ленточки не найдется?
– Какой ленточки?! – опешила Эльнорда.
– Ну, какой-какой, обычной, лучше шелковой… У девчонок всегда при себе есть всякие ленточки-тесемочки…
Эльнорда густо покраснела и, понизив голос, протянула:
– Ну, Гэндальф, ты… Просто слов нет!
– Да я бы не стал спрашивать, если б не нужда! – раздраженно воскликнул я. – Ну что, мне у Душегуба, что ли, ленточку просить?!
– А длинная ленточка нужна? – тут же сунул свой нос Фродо.
– Сантиметра два, – машинально ответил я, а потом повернулся к нему и спросил: – А ты-то что суешься? Ты у нас что, почетный ленточконосец?!
– А будешь обзываться, не получишь свою ленточку! – нагло ответил хоббит, чем поверг меня в глубокое удивление. Неужели у малыша действительно была в запасе шелковая ленточка?
А Фродо между тем вытащил свой широкий кинжал, потом полез за пазуху и вынул небольшой моток узкой розовой шелковой ленты. Отмерив чуть больше требуемой мной длины, он сложил ленту, просунул в образовавшуюся петлю лезвие и, лихо рванув, отделил нужный кусок. Спрятав клубок и кинжал, он протянул мне отрезанный кусок ленты и гордо проговорил:
– Знать надо, кто в твоем отряде самый запасливый! – а потом высоко поднял голову и прибавил шагу, оставив нас с Эльнордой в изумленном состоянии.
Впрочем, я быстро пришел в себя. Передав эльфийке свой посох, я достал из кармана плаща давно припрятанный кусочек древесного угля и расставил на ленточке знаки заклятия. Потом зажал ленточку в кулаке и, нашептав другое заклинание, сильно дунул в кулак, одновременно его раскрывая.
Над моей раскрытой ладонью заплясал язычок зеленого пламени, а в пламени затрепетал отрезок перепачканной ленты. Через несколько секунд лента превратилась в пепел, но я не дал ему разлететься, а прихлопнул свободной ладонью. Затем я принялся методично растирать пепел между ладоней, чувствуя, как они быстро нагреваются. И вдруг тепло из моих рук вырвалось и пропало!
