Итак, слово заезжему очевидцу, посетившему Зимний дворец в начале 1780-х гг. (заметим, что к этому времени Екатерина II уже не танцевала сама, предпочитая играть в карты, наблюдая за танцующими): «Был я и на большом вечере при этом дворе, о чем я вам также должен сообщить. Как раз перед шестью часами отправились мы опять в ту же комнату, где мы были утром. Комнаты были освещены, и общество более смешанное. Уже с самого начала находилось много женщин, которые, почти совсем непринужденно, частью прохаживались или стояли, частью сидели и разговаривали с кавалерами. Великолепие бриллиантов и дамских нарядов неописуемо. После того как мы также взад и вперед прошлись и любовались блеском драгоценных булавок и других ожерелий на головах и на грудях, направились мы в открытую и весьма поместительную для танцев залу. В этом зале также находилось множество персон, в особенности иностранных министров, и несколько чужеземцев, которые потом были представлены Императрице.
Г. Морланд. Гладильщица. 1785 г.
Приспособления для глажения перчаток
Вскоре после 6 часов прибыла Монархиня, почти в том же одеянии, как утром, только дамская свита была многочисленнее. Иностранные министры опять составили проход; она остановилась в дверях, и означенные вновь были допущены к целованию руки. Двое чужеземцев были представлены, из коих один был господин фон-Корф, с которым Императрица некоторое время говорила… При входе Монархини в танцевальную залу заиграл оркестр шумную увертюру с трубами и литаврами.
Затем открыл бал Нарышкин[468] с княгиней Голицыной[469] кратким менуэтом. За сим тотчас последовали пять или шесть пар. Императрица пересмотрела менуэты, потом села за карточный стол, за которым она с графом Кобенцелем и с другими играла в I’homhre. Она на этот раз сделала исключение: она обыкновенно и преимущественно играет в вист или в макао. Кавалеры ее партии несколько раз чередовались. Она так сидела за карточным столом, что видела в лицо танцующих. Камергер фон Ланской стоял большую часть времени за ее стулом. Не только во время раздачи карт, но и даже во время игры разговаривала она с ласковым лицом то с тем, то с другим из игравших и вокруг стоящими персонами. Она встала в промежутке однажды, минут на десять, чтобы поговорить с некоторыми лицами. Пока она говорила, лицо, с которым она говорила, стояло перед нею в положении несколько согбенном. Так Прусский министр граф Герц минут пять-шесть стоял перед ней полунаклоненный… Менуэты продолжались недолго, за ними последовали полонезы, особенно выделявшиеся прекрасною музыкою и разговорными кружками чужестранцев. Затем последовал Английский контрданс, и в заключение опять полонез… В 8 час. поднялась Императрица с своего стула, поклонилась всему обществу, и тот час же весь ее штат стал в порядок. Она удалилась, словно как в процессии. Танцы прекратились, и все разошлись. Когда Великая Княгиня присутствует, танцы продолжаются дольше, потому что она это любит»[470].
А. Рослин. Княгиня Н. П. Голицына. 1777 г.
Л. А. Нарышкин
Поскольку в Зимний дворец съезжались сотни особ, неизбежно у дворца возникали «пробки». При этом для каждой из категории гостей отводился свой подъезд. Но это мало помогало. Вот описание современника: «Пришлось нам внизу у дверей дожидаться более получасу, пока не подали нашу карету. Было от 400 до 500 карет перед дворцом и до ста внутри двора. Экипажи перед дворцом стоят длинными вереницами, место их определяется случайно, кто является раньше. У дворца закрытый подъезд, к которому подъехать может только одна карета. Со стороны Адмиралтейства выезд и въезд.
У дверей стоит офицер. Как только карета въезжает к закрытой двери, прислуга или кучер называет, кто приехал. Офицер громко его выкликает; если ответ замедляется и налицо вас нет, то он говорить „poscholl“, то есть прочь, уезжай. Тогда карета уезжает порожнею и опять становится в заднем ряду. Таким путем соблюдается порядок и у стражи».
А. И. Ладюрнер. Император Николай I на балу. 1830-е гг.
Другой иностранец также отметил факт «пробок» у Зимнего дворца в день приемов (куртагов) у Екатерины II: «В эти дни, уже с 11 часов, дворцовая площадь напружена каретами и другими экипажами, число которых постепенно умножается. Начиная с многочисленных запряженных шестернею карет и кончая одноконным экипажем, так называемыми дрожками, все едущие стараются обогнать друг друга… Как скоро какой-нибудь экипаж достигнет дворцового подъезда, сидящие в нем поспешно покидают его, чтоб не вышло задержки от вновь прибывающих. На лестнице начинается, а в передней еще более усиливается борьба с препятствиями в виде необыкновенного количества лакеев, благодаря которым доступ в покои почти невозможен. Когда преодолено это затруднение, вы входите в первый покой, из которого одна дверь ведет в придворную церковь, а другая в соседнюю с залою комнату. Как скоро началась божественная служба, появляется с своей свитою Государыня»[471].
Естественно, Зимний дворец готовили к сезону больших балов. У придворных хозяйственников имелся жестко отработанный алгоритм подготовки, включавший сотни обязательных позиций. Для того чтобы представить, как это происходило, обратимся к документам, они позволят нам взглянуть на мелочи, о каких мы подчас и не подозреваем.
Так, при Александре III при подготовке к зимним балам 1885 г. заказали 29 штук «железных аншлагов с надписями названия полков для употребления их на вешалках во время большого съезда офицеров в Зимний дворец на высочайшие выходы». В Зимнем саду Эрмитажного павильона поменяли камышовые решетки для ограждения куртин. Камышовые решетки, ограждавшие фонтаны и поддерживающие вьющиеся растения, выгораживали в обширном пространстве зимних садов уютные уголки. Эти декоративные решетки не только красили масляной краской, но и золотили. Упомянем, что при вставке свечей в люстры драгоценные паркеты Зимнего дворца застилались парусиновыми половиками[472].
На балу. Шарж императора Николая I. 1840-е гг.
К. О. Брож. Придворный бал в Николаевском зале Зимнего дворца. Кон. 1880-х гг. (Вдоль стен зала просматриваются елки)
Наряду с этими пустяками в некоторых залах Зимнего дворца накануне сезона больших балов проводились капитальные ремонты. Так, в Малом Эрмитаже, в Павильонном зале исправили паркет, как и в мраморной комнате Романовской галереи. Отремонтировали комнаты «мозаичных картин около галереи драгоценностей», комнаты «перехода на лестницу Государственного совета», «теплого сада павильона», «парадной лестницы Государственного совета», галереи – Романовскую и Драгоценностей, 12 внутренних и 10 парадных комнат Эрмитажа. В садике Эрмитажного павильона уложили новые дорожки из верблюжьего сукна (201,5 аршин, садик тогда был перекрыт стеклянной крышей), поменяли все шторы в Николаевском зале, провели косметический ремонт на половине покойной императрицы Александры Федоровны, поменяли буфетные столы для Помпеевской галереи. Любопытно, что при устройстве буфетов окна Помпеевской галереи закрывались простыми деревянными щитами, обитыми красным сукном. Все работы обошлись в 1885 г. в 25 000 руб.[473]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
