А больной Сержант затянулся, назвал Мурашкина салабоном, после чего принялся жевать и рассказывать набитым ртом про "Купчино".
Мол, он там на следующий день оказался после того, как демоны там порезвились. Ни одной живой души. У всех тел вырезаны почки и поджелудочная железа. Причем вырезали это из петербуржцев еще до того, как они скончались.
Голос Сержанта еще более сгустился сообразно "крутизне" изложения.
— А запустил врагов в Купчино опять-таки танцор или художник. Дозой дешевого наркоинтерфейса, наверное, прельстился. Этот типчик, кстати, уцелел.
— И что вы с ним? — голос юного суицидника еще больше зазвенел от приобщения к таким потрясным тайнам войны.
— А ничего, салабон, поводили его по местам резни, чтобы полюбовался на свою работу... На следующий день сам повесился, никто его пальцем не тронул, хером клянусь. Если не веришь, позвони ему в морг, телефончик дать?
Грамматиков застонал. Большинство пациентов сейчас с радостью хавали рассказ Сержанта, только потому что это звучало классно. Особенно учитывая, что все они лишились в больнице запасов орального наркоинтерфейса и нейрокарт.
— Не было никаких боев с прозрачными демонами и валькириями, Сержант. Даже в Купчино. Это все вам привиделось. Натовцы устроили в Питере образцово-показательную оккупацию для телекомпаний всего мира. Чтобы не было зверств и издевательств, как повсюду, в город не пустили ни муджахедов, ни поляков, ни финнов с прибалтами. В город вошли супернаемники — непальские гурки, понятия не имеющие о русских, и еще много роботизированной бронетехники. Сопротивления почти не оказывалось, потому что наших военных частей в городе не было. Зачем вы пачкаете больным людям кору головного мозга?
— Я ведь и сам больной. Отбросив крайние случаи, все-таки мы можем признать, что безумие является лишь свежим взглядом на вещи. Поэтому я и рассказываю интересные истории, — безмятежно отозвался Сержант. — Понимаешь, я хочу, чтобы сопротивление оказывалось, чтобы враги были изощренны как дьяволы, чтобы наши были героями. И я хочу того, что было на самом деле. Нечего тебе корчить из себя знатока, Грамматиков, раз ты уже первого марта получил американские шарики в задницу. Ты просто не знаешь, что гражданское ополчение "За Пушкина" вынесло гурков вперед ногами, вчистую уделало подоспевших американских рейнджеров, надрало шотландским гвардейцам одно популярное место, благо те носят короткие юбчонки, всыпало по первое число гайдамакам из ближнего зарубежья, а затем билось против прозрачных демонов до последнего... То, что осталось от Эрмитажа, найдорфские инженеры кое-как скрепили металлорганическим клеем, заполнив пробоины нанопластиком...
— Ау, гренадеры, уже сестрички копытцами цокают. Готовьте ягодицы, — окликнул палату пациент, стоящий на шухере возле двери.
Сержант торопливо выдохнул дым в решетку кондиционера, утопил хабарик в баночке с заплесневевшим джемом, изготовленном еще до войны на лучшей "нанофабрике по переработке жидких отходов", и стал махать несвежим полотенцем, пытаясь разогнать дым.
В палате возникли три медсестры. Старшая, Анна Ивановна, могучая как чемпион по греко-римской борьбе, другая — статная дама неопределенного возраста по имени Надежда и по кличке Скорая Сексуальная Помощь, и третья, новенькая, тонкая и черноволосая, которая прикатила тележку с лекарствами и шприцами. У нее же к рукаву был пристегнут гибкий учетный терминал...
Грамматиков почувствовал, как у него пересохло в горле, чуть ли не склеилось там все.
Да, брюнетка была похожа и на прабабушку баронессу, и на ту самую Веру, которая чуть не изрезала его на куски. Наваждение, симптом болезни, а не смотреть на нее не получается.
Анна Ивановна с тоской побежденного богатыря глянула искоса на плесень, затем втянула воздух, погоняла его в своих могучих ноздрях и осталась им недовольна. В отличие от непобедимой плесени, за испорченный воздух было кого карать и миловать.
— Вот свиньи, — поставила свой диагноз пациентам старшая медсестра.
— Мы как раз говорили о фэн-шуй, искусстве обретения гармонии, — спешно затараторил Сержант. — Мне кажется, что больного Мурашкина надо выкинуть за дверь, чтобы он не мешал поступлению в палату благотворной энергии ци, на месте того калоприемника неплохо бы поставить фаянсовую вазу, а стену надо бы украсить китайской пейзажной живописью, где все появляется и исчезает в бесконечности Дао...
— А ну-ка "цыц",— громовой полубас Анны Ивановны раскатился под сводами палаты.— Кто тут мастер пачкать воздух? Кто нарушал режим, а? На раз-два признавайсь.
— Анечка, — Сержант прокашлялся, — мы все очень любим режим. А вас еще больше, — игриво добавил он, поводив бровью туда-сюда.
— Что ты там несешь? — уже без ненависти спросила женщина.
— Любовь — не вздохи под скамейкой и не покупки при Луне, — неряшливо процитировал Сержант. — Лично я курю, пью и занимаюсь сексом только при помощи своего богатого воображения.
Грамматиков отметил, как быстро сосед легли на волну, приятную самой важной больничной даме.
— Твое счастье, солдафон, что ты невменяемый, — голос старшей сестры несколько смягчился. — Но если еще раз устроишь перекур, схлопочешь от меня в ухо и это окажется пострашнее любого психзаболевания. Я не хочу из-за тебя перед начальством краснеть, понял. А сейчас быстро приклей датчики на торец обратно.
— Не извольте сумлеваться, ваше превосходительство моё, — отчеканил Сержант. — Не посрамлю, рад оправдать доверие, буду честно оздоравливать свой микроорганизм...
— Умолкни, пупсик, а то клизму поставлю, сифонную. А вы, девочки, начинайте творить, чего его слушать, олигофрена.
Сестра Надя меняла судно, кому надо, проводила экспресс-анализы крови и замеры температуры с помощью сканера глазной сетчатки. Не забывала и пощекотать пациента, если видела, что требуется. Сестра-брюнетка разносила таблетки, делала уколы и ставила капельницы. Руки новой медсестры работали быстро и сноровисто, почти как у робота, но она словно не замечала веселых взглядов, отстреливаемых палатой в ее сторону.
— А почему эти самые прозрачные демоны смерти не боялись? — не желая терять даром время, спросил у больного Сержанта больной Мурашкин со своей койки у двери. Роболягушата смертельно ему надоели, так что он загнал их под подушку, откуда время от времени высовывались пупырчатые лапки.
— С чего им боятся? Они ж уже не люди, а переформаты, — бойко ответил Сержант и попытался переключиться на брюнетку. — Сестра, а можно вам комбинашку подарить? У вас какие размеры?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
