Уже знакомая черноволосая женщина, что мне о смерти деда сказала. Стройная спортивная фигура, как будто и не рожала, но по бокам к ней прижавшись стоят двое детей, лет пяти-шести, девочка, очень на нее похожая и паренек, но этот внешне папин сын. Папа же ростом чуть ниже жены крепыш, видимо бывший спортсмен, стоял с семьей рядом, чуть впереди, и по лицу видно, что ничего хорошего он не ждет от нашего визита. Да и жена его, та тоже в непонятках. Видимо предупредили что придем, но не сказали зачем. Вот и гадают они теперь, какого мы сюда такой толпой заявились.
И это тоже говорит о правильности моей догадки, Цапыгин до последнего тянул с решением, признавать меня или нет. Если бы не Талицкий, то не факт, что мирно бы получилось это дело решить.
— Знакомьтесь, — кашлянув, заговорил Цапыгин, указывая рукой на пришлого ведуна, — Девятаев Сергей, его жена Виктория и дети — Гена и Нина. А это, — перевел он взгляд на меня, как и семья Девятаевых на меня посмотрела, пытаясь понять, что вообще здесь и сейчас происходит. — Это Мещерский Александр…
До жены ведуна первой дошло, кто я такой, вон как ладонью своей рот прикрыла, сжав губы в кулачок, и испуганно на меня теперь смотрела.
— …хозяин этого дома, — закончил моё представление Цапыгин. — Вот такие дела. Мы думали он тоже погиб, но, к счастью, ошиблись.
Я только хмыкнул иронически, на эти его слова, продолжая смотреть в глаза Сергея Девятаева. Дед бы слёту разобрался, он людей насквозь видел, а мне вот приходится напрягаться. Но, или этот ведун актер великолепный, или он действительно сейчас просто удивлен, даже сказал бы — ошарашен новостью, но никак не испуган. Может действительно не знал о планах Тарнауцкого меня с дедом грохнуть.
— Сергей, Виктория, насчет жилья…
— Сначала мы с ними пообщаемся, потом будем решать этот вопрос, Сергей Андреевич, — перебил я Цапыгина и сразу же повернулся к Талицкому. — Андреевич, те комнаты, которые ты опечатал — открывай, и первым кабинет деда.
— Саша…
— Сергей Андреевич, ну что вам не понятно? — повернулся я к Цапыгину всем телом. — Сначала я деда похороню… — замолчал на миг, пытаясь протолкнуть вставший в горле комок.
Дед, как умер, его в крематории сожгли, у нас в анклаве давно уже в землю никого не закапывают. После прилета Блистательного выяснилось, что он энергетически насыщенными дождями и метеоритами такой импульс дал истощенной и загаженной людьми Земле, что та вздохнула облегченно и с новыми силами принялась сама себя восстанавливать. Это мы всё увидели и прочувствовали первой же весной. Растительность так в рост пошла и с такой скоростью, что и степи с лугами почти исчезли, в леса превратились. Нам пришлось пахотные земли чуть ли не с боем отстаивать, куда уж такую землю под кладбища использовать. Ну и, дров хватало, построили крематорий, принялись всех умерших сжигать, а дальше уже каждый по своему усмотрению поступал.
Так вот, деда сожгли и урну с прахом в его кабинете поставили, который Андреевич запечатал. Он решил прах развеять только тогда, когда дом наш полностью чужой семье перейдет и шансов на мое возвращение совсем не останется. И пусть он сам в это не верил, мысленно похоронил меня, но в этот раз его вредный характер мне на пользу пошел. Он, наверное, даже не представляет, как я ему благодарен. Но то ладно, с этим всем потом разберемся, а сейчас…
— …деда похороню, — повторил я, — потом мы сядем с Сергеем, пообщаемся… сами пообщаемся. И только потом уже будем решать: что делать, как нам дальше жить и…
С трудом удалось замолчать, чуть не ляпнул при детях — «кому жить и сколько». Хорошо Талицкий, видя, что мы с Цапыгиным можем опять цапаться начать, быстренько всех разогнал — Сергея Андреевича с Корзуном, пусть вежливо, но спровадил, успокоив напоследок, что за всем присмотрит, после чего пошел комнаты распечатывать.
— Ну что ж, будем знакомы, — подняв свои вещи, обвел я взглядом новых жильцов моего дома. — Как вы слышали, зовут меня Александр, можно Саша, на счет жилья не переживайте, гнать я вас не собираюсь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Если вы действительно в смерти деда не виноваты», — закончил мысленно.
— Дом большой, места всем хватит. Тем более дед мой всегда хотел, чтобы под этой крышей детские голоса звучали… — снова горло у меня перехватило. — Давайте вечером или лучше — завтра, с утра сядем и поговорим нормально.
— Я к вечеру стол приготовлю, — первая пришла в себя Виктория, муж ее всё ещё стоял столбом и о чём-то… да ясно о чём думал. — Помянем вашего дедушку, заодно и познакомимся нормально.
— Хорошо, спасибо, — кивнул я ей. — Только, если вы не против, давайте на ты. Хоть выгляжу я молодо, но возраста мы с вами одинакового примерно.
На этом расшаркивание я закончил, приятные люди… жена ведуна, во всяком случае. Никакого негатива они у меня не вызывают, может и действительно ни в чём не виноваты.
Кивнул им и потопал вслед за Талицким…
* * *
Сидел в одиночестве на холме, смотрел на спокойные воды нашего «Горьковского моря», да прошлое вспоминал и о будущем думал.
Талицкий, увидев, что я чудить не собираюсь, распечатав комнаты к себе ушел, я тоже в доме надолго не задержался. Чуть посидел в кресле смотря на то, что от моего деда осталось — простая погребальная урна на подносе на столе стояла, их кустари из Городца наловчились делать. Как говорится: спрос рождает предложение.
Как чуть успокоился, прихватив урну, выбрался за пределы городских стен и в лесу под дубом, ямку ножом выкопав, прах высыпал. После чего к водохранилищу и выбрался, посидеть в одиночестве, подумать о дальнейшей жизни.
— Ну и как ты меня нашел?
Вопрос задал, а в ответ тишина.
Скосив взгляд посмотрел на любопытного кота, который меня еще в лесу преследовал. Один в один на рысь похож: лапы крупные, уши с кисточками, только хвоста совсем нет. Или отгрызли ему, или вообще не было, во всяком случае шрама или хоть какого-то огрызка на его месте нет и не видно. Ну и размеры с обычного кота, может чуть побольше, серо-бурого окраса густая шерсть, на фоне деревьев совсем незаметен.
Подошел ко мне неслышно со спины и сел практически рядом, широко открытыми глазами неотрывно смотря на воды водохранилища. Похоже еще ни разу не видел таких больших водоемов.
— Коте, ты какого ко мне привязался, а?
Коте в ответ только ухом дернул, не мешай мол, но тут же, моргнув, пришел в себя и взгляд от воды отвел, на меня посмотрел… первый раз у рыси вижу глаза с синеватым оттенком.
Какое-то время мы без движения сидели, в гляделки играли, кто кого пересмотрит. Но вот он первый сдался, глазами в сторону вильнул, но тут же снова на меня посмотрел, только теперь уже давить не стал, просто меня разглядывая. А мне реально интересно стало, что это такое сейчас происходит, даже горестные мысли чуть отступили.
Рысь, осмотрев меня, тяжело вздохнул, пришел к какому-то одному ему понятному выводу, и медленно-медленно потянулся головой в мою сторону. Я так же медленно руку вытянул, всё указывало на то, что он его погладить просит. Но не тут-то было, голову он не склонил, вместо этого, внимательно глядя мне в глаза, открыл рот и, давая шанс отдернуть руку, палец мне прикусил. Сильно прикусил, зараза такая. Я тут же диагностику запустил, но нет, ничего постороннего мне в кровь не попало, а ту, что выступила, этот кошак своим шершавым языком до капельки слизал.
— И что это было?
А в ответ тишина и игнор, коте, сделав что хотел, снова от меня отвернулся и на воду уставился.
Эпилог
Совсем не этого я ожидал от возвращения на Землю. Ни одного не то, что радостного, просто позитивного случая, события, повода не случилось.
— С самого начала, как только разобрался, какой дар заимел и начал его применять, на меня давить начали тогда еще люди нашего самозваного князя. Хотели, чтобы я на них работал и только с их разрешения людей лечил.
Через три дня, после моего возвращения домой, сидели в беседке за накрытым столом вдвоем с Девятаевым Сергеем и он мне о своей жизни рассказывал, как в Костроме жил и как сюда перебрался. Раньше не получилось поговорить, так как похоронив под дубом прах деда и вернувшись обратно в город, узнал, что из рейда мои друзья вернулись. Но об этом чуть попозже.
