Он нетерпеливо вздохнул, но больше не спорил. Но когда мы доехали до рощи, он перегнулся с седла, взял мою лошадь под уздцы и вынудил меня съехать с дороги на траву. Спрыгнул с седла, замотал оба повода за куст. Не обращая внимания на мои громогласные протесты, скрылся за деревьями. Я из упрямства отказалась сойти с седла. Решила, что он меня не заставит остаться здесь.
Наконец он спустился к дороге. Все остальные уже уехали вперед, но Джейми, памятуя наш печальный опыт на пустынной поляне, не хотел уезжать, пока не обыщет всю рощу самым тщательным образом; он методично шел от дерева к дереву, раздвигая палкой высокую траву. Вернувшись, он отвязал лошадей и вскочил в седло.
– Все спокойно, – сказал он. – Езжай в самую гущу, Клэр, спрячься там и укрой лошадь. Я приеду за тобой, как только кончим дело. Не знаю, как долго я буду отсутствовать, но в любом случае я приеду до захода солнца.
– Нет! Я еду с тобой.
Мне казалась невыносимой сама мысль о том, что я буду прятаться в лесу, ничего не зная о происходящем. Я предпочла бы активную опасность, но не ужасные для меня часы ожидания. Ждать, думать бог знает что. К тому же быть одной.
Джейми сдержал свое нетерпение. Взял меня за плечо.
– Давала ли ты обет повиноваться мне? – спросил он, легонько меня потряхивая.
– Да, но…
Я хотела сказать, что меня вынудили дать такой обет, но Джейми уже повернул голову моей лошади в сторону чащи.
– Это очень опасно, и я не могу взять тебя с собой, Клэр. Я буду занят делом, а если дойдет до схватки, мне придется драться и одновременно защищать тебя.
Встретив мой мятежный взгляд, он потянулся к седельной сумке и начал шарить в ней.
– Что ты там ищешь?
– Веревку. Если ты не сделаешь, как я велю, я привяжу тебя к дереву до моего возвращения.
– Ты не посмеешь!
– Посмею!
Он явно готов был поступить, как обещал. Я отпрянула и невольно потянула лошадь за повод. Джейми нагнулся и поцеловал меня в щеку, готовый ехать.
– Будь осторожна, англичаночка. Кинжал с тобой? Хорошо. Я приеду, как только смогу. Да, еще одно.
– Что именно? – сердито спросила я.
– Если ты покинешь эту рощу до того, как я приеду за тобой, я выпорю тебя ремнем по голому заду. Не очень-то приятно будет идти пешком до самого Баргреннава. Запомни это, – сказал он и слегка ущипнул меня за щеку, – это не пустая угроза.
Что верно, то верно. Я медленно поехала к роще, то и дело оглядываясь, чтобы видеть, как он скачет прочь, низко пригнувшись в седле, – единое целое с конем, а концы пледа стелются за ним по ветру.
Под деревьями было прохладно. И я, и мой конь вздохнули с облегчением, достигнув тени. Это был один из редких в Шотландии дней, когда солнце печет вовсю с выцветшего, словно миткаль, неба, а утренняя дымка улетает уже в восемь часов утра. Роща звенела от птичьих голосов. Стайка синиц добывала себе пропитание в дубках слева от меня, и мне казалось, что совсем неподалеку распевает дрозд.
Я всегда была восторженной любительницей птиц. Раз уж мне суждено торчать здесь одной, словно на необитаемом острове, столько, сколько понадобится моему невыносимому, деспотичному, упрямому как осел супругу рисковать своей глупой головой, я использую время, чтобы увидеть и узнать побольше.
Я стреножила мерина и пустила его пастись на сочной траве, уверенная, что далеко он не уйдет. Трава кончалась всего в нескольких футах за деревьями – дальше ее забивал вереск.
Рощица состояла из хвойных и лиственных деревьев – главным образом молодых дубков; отличное местечко для наблюдения за птицами. Я бродила, все еще злясь на Джейми, но мало-помалу успокаивалась, слушая, как кричит свое звонкое «ци-и» мухоловка и хрипло болтает дрозд.
Роща кончалась внезапно на краю невысокого обрыва. Я пробралась сквозь молодую дубовую поросль, и сразу же шум бегущей воды заглушил пение птиц. Я остановилась на выступе над небольшим потоком, водопадом сбегавшим по зазубренным камням в скалистый каньон с крутыми стенами. Струи с шумным плеском вливались в коричневатые и серебристые водоемы внизу. Я уселась на краю обрыва, спустив ноги и подставив лицо ласковым солнечным лучам.
Над головой пролетела ворона, преследуемая двумя горихвостками. Неуклюжее темное тело металось зигзагами из стороны в сторону, стараясь уйти от крохотных пикирующих бомбардировщиков. Я улыбалась, наблюдая, как маленькие разгневанные родители с криком гоняют ворону туда и сюда, и подумала, почему вороны, если они предоставлены сами себе, всегда летят по прямой. Вот и эта, попади она на прямой путь, пролетела бы…
Я вдруг замерла.
Я так увлеклась спором с Джейми, что мне до этой самой минуты не приходило в голову, что я наконец попала в ситуацию, к которой так стремилась два месяца. Я была одна. И знала, где нахожусь.
Я подняла глаза, и меня ослепили лучи утреннего солнца, пробивавшиеся сквозь листву ясеней на противоположной стороне каньона. Значит, там восток. Мое сердце забилось сильнее. Там восток, а Лаг-Круйм, значит, позади меня. От Лаг-Круйма до Форт-Уильяма четыре мили на север. А Форт-Уильям расположен не больше чем в трех милях прямо на запад от холма Крэг-на-Дун.
Впервые после встречи с Муртой я знала достаточно точно, где я – не более чем в семи милях от этого чертова холма и ненавистных каменных столбов. От дома. От Фрэнка.
Я повернула было назад в рощу, но тут же изменила свои намерения. Я не смела идти по дороге. Так близко к Форт-Уильяму и окружающим его деревням… слишком велик риск наткнуться на кого-то. А взять с собой лошадь, если двигаться по обрывистой дороге вдоль ручья, нельзя было никак. Я сомневалась и в том, удастся ли там пройти пешком: в некоторых местах стены ущелья были совершенно отвесными, обрываясь прямо в воды стремительно несущегося пенистого потока. Пробираться в таких случаях пришлось бы только по камням, торчащим там и сям из быстро бегущей воды.
Но это была самая прямая дорога в нужном мне направлении. Я не решилась бы отправиться более кружным путем: я легко могла бы заблудиться в диких зарослях или попасться возвращающимся Дугалу и Джейми.
Я ощутила внезапный спазм в желудке, вспомнив о Джейми. Господи, как я могла? Бросить его без единого слова – объяснения или извинения? Исчезнуть без следа – после того, что он сделал для меня?
В конце концов я решила, что лошадь непременно надо оставить. Тогда он подумает, что я бросила его не по доброй воле: меня растерзали дикие звери – я потрогала кинжал у себя в кармане – или, быть может, похитили разбойники. Не найдя моих следов, он постепенно меня забудет и женится снова. Хотя бы на хорошенькой, юной Лаогере, когда вернется в Леох.
Как ни нелепо, но мысль о том, что Джейми станет делить ложе с Лаогерой, уязвила меня почти так же, как мысль о разлуке с ним. Я проклинала себя за идиотизм, но ничего не могла с собой поделать: передо мной возникало круглое милое личико, пылающее от неудержимой страсти, и большие руки Джейми, зарывшиеся в волосы цвета лунного луча.
Я разжала зубы и решительно вытерла слезы со щек. У меня не было ни времени, ни сил на бесполезные рефлексии. Я должна идти – и прямо сейчас, пока это еще возможно. Это мой наилучший шанс. Я надеялась, что Джейми меня позабудет. Я знала, что сама не забуду его никогда. Но сейчас я должна выбросить его из головы, потому что иначе не сумею сосредоточиться на задуманном деле, и без того достаточно сложном.
Я осторожно спустилась с крутого берега к воде. За шумом потока совсем не стало слышно птиц в роще наверху. Дорога была неровная, но здесь по крайней мере можно, как оказалось, идти по берегу, грязному и утыканному камнями, но все-таки проходимому. Пройдя дальше, я убедилась, что мне предстоит двигаться по воде, переступая с одного ненадежного камня на другой и балансируя над стремительным потоком до тех пор, пока полоска берега не станет достаточно широкой, чтобы можно было на нее вернуться.
Я пустилась в свой мучительный путь, прикинув, сколько же у меня времени в запасе. Джейми только и сказал, что вернется до захода солнца. До Лаг-Круйма три или четыре мили, но неизвестно, в каком состоянии дорога и сколько времени отнимет встреча с Хорроксом. Если он вообще там. Скорее всего, там, убеждала я себя, так сказал Хью Мунро, а какой бы диковинной ни была эта гротескная личность, Джейми полностью полагался на Мунро как на источник информации.
Я поскользнулась на первом же камне в потоке, провалилась по колени в ледяную воду и намочила юбку. Вернулась на берег, как можно выше подоткнула юбку и сняла туфли и чулки. Сунула их в подоткнутый подол и снова ступила на камень.
Обнаружила, что если крепко цепляться пальцами ног за камни, то можно перебираться с одного на другой, не оскальзываясь. Но складки поднятого подола мешали видеть, куда ставить ногу, и несколько раз я все же оступалась в воду. Ноги замерзли, а стопы так окоченели, что пальцы цеплялись за камни все хуже.
