— Ах, не знаешь?! — снова взревел Сергей, пуча полные гнева и ненависти глаза. — А кто убил моего отца, тоже не знаешь?!
Тут на помощь подскочила Карина.
— На! Выколупай ему глаза!! — даже не проговорила — прошипела она, сунув в руку Сергею огромный кухонный нож, который обнаружила в хламе.
Шипение и ее оскаленные зубы были ужасны. Сергей взял из ее руки нож и, сделав страшные глаза, повернулся к чуть живому от ужаса Петрушке.
— Выколупай! Выколупай ему глаза!! — бесчинствовала рядом Карина и как-то даже приплясывала, угрожающе перебирая в воздухе накрашенными коготками, словно сейчас вцепится в жирную рожу Петрушки.
"Боже ты мой! Ужасная-то она какая, как будто с шабаша прилетела," — пронеслось в голове у Сергея.
— Я не знаю!.. Не знаю никакого Ильи!!! — переводя взгляд с ножа на Карин — с Карины на Сергея… Вопил Петрушка.
— А это что?! — Сергей резко повернулся, как будто бросил тело к столу, схватил с него ботинок Ильи и снова оказался перед Петрушкой, ткнул ботинком в его красное и потное лицо. — Чей ботинок, говори!!
Другой рукой он потрясал столовым ножом, привлекавшим внимание Петрушки больше, чем поношенный ботинок. Наконец, Петрушка выпученными глазами сосредоточился на обувке.
— Не моя, не знаю… — вымолвил он.
— Не твоя, гад! Не твоя!! А у тебя дома лежит! Где взял?!!
— Выковыряй ему глаза!! — опять взвыла рядом Карина.
Вскрик этот сразу мобилизовал умственные процессы, происходящие в голове Петрушки. Он откинулся назад, глядя на ботинок.
— Я его в машине нашел, — сказал он негромко.
— В какой машине?! Ты что, сволочь, издеваешься?!
Сергей приблизил лезвие ножа к его лицу.
— В своей машине, под сидением валялся, — быстро-быстро, стараясь успеть до того, как ему начнут ковырять глаза, высказал толстяк и заелозил пяткой по полу, стараясь отползти от ножа подальше.
— Ты что издеваешься?! Кто же в твоей машине забыть ботинок мог?!
— А это что? — Карина сунула ему в нос разрисованную под клоуна игрушку.
— Эту тоже в машине нашел.
— Кто у тебя в машине забыть мог?! — негромко, но страшно, очень страшно спросил Сергей.
И это произвело действие не меньше душераздирающих воплей.
— Марк, наверное, с детишками.
— Какой Марк?!
— Марк Анатольевич, когда машину брал.
— Какой Марк Анатольевич? Где он живет?! Отвечай быстро!
— Да здесь напротив и живет, — пролепетал толстяк.
Сергей в запарке, не сразу сообразил, что речь идет о друге его отца.
— А когда ты ему машину давал?!
— Да дня три назад — он с детишками уезжал куда-то. Вот тогда ботинок и нашел, мало ли, думаю, пригодится, а куклу уже давно взял, они не спрашивали, я отдавать и не стал…
— Так у него что, доверенность есть?
— Да, доверенность, давно уже доверенность… Он как десять лет назад въехал с детишками, так мы с ним в складчину машину и купили… — толстяк разговорился, вероятно, это была реакция на перенесенный стресс.
Сергей опустил нож и стоял, что-то пытаясь сообразить, связать у себе в голове. Карина тоже перестала буйствовать и молча и неподвижно стояла рядом.
— Так разве он десять лет назад приехал? — спросил Сергей.
— Да десять лет назад с детишками приехал.
— А ты здесь давно живешь?
— С детства. А раньше в том доме его брат жил, и звали-то одинаково — оба Марки Анатольевичи. Но он умер, вот брат с детишками и вселился.
Толстяк смолк, преданно глядя в глаза Сергею, желая обстоятельно ответить на любой вопрос, какой бы тот ни задал.
— С детьми десять лет назад… — проговорил задумчиво Сергей, глядя мимо толстяка.
— Да. С детишками приехал и живет… Но детишки, правда, странные какие-то: за десять лет ни на сантиметр не выросли. Как десять лет назад выглядели на восьмилетних, так до сих пор так же и выглядят…
— А им сейчас по восемнадцать, что ли? — спросила стоявшая рядом Карина.
— Да, выходит так, — закивал охотно толстяк.
— Так это не дети, это карлики, — хмыкнула Карина.
— Вот и я думаю… — проговорил толстяк. — Но он их почему-то детьми называет, а какие же они дети?
— Карлики, — негромко проговорил Сергей, хлопнув себя по лбу. — Это же карлики!! Почему я не подумал об этом сразу?! Ведь это карлики…
Для Сергея вдруг все стало ясным. И детишки, которые вечно крутились вокруг него и в тех местах, где происходило очередное преступление. Оказывается, он сам все рассказал Петрушке, а Петрушка и есть "друг отца".
Сергей наклонился и развязал руки толстяка. Тот недоуменно, потирая затекшие кисти, поднялся на ноги.
— Произошла ошибка, — глухо сказал Сергей, не глядя ему в глаза. — Много лет назад убили моего отца, теперь пропал мой друг — и это все дело одного человека. И теперь я точно знаю, кто это.
— Вы говорите о Марке Анатольевиче, — понизил голос хозяин дома и оглянулся на окно. — Вы знаете, я не удивлюсь ничему, я сам его побаиваюсь. Иногда он бывает страшен. Вообще-то он не в своем уме слегка, наряжается в красную рубаху и красный колпак… А иногда бывало я кровь в машине обнаруживал, вот и дня три назад, когда он машину брал, тоже кровь на сидении. А что за кровь? Кто ж его знает, может, ребеночек нос расковырял, а я в милицию побегу… Я уж о детишках не говорю, как их увижу — мурашки по коже. Да и бандиты какие-то к нему раньше приходили, я даже фотографировал…
Сергей слушал толстяка и вся картина вырисовывалась перед ним.
— Теперь все ясно. Значит так, Карина… — Сергей повернулся к ней, но, как видно, сделал это чересчур резко и тут же, поморщившись, схватился за раненное плечо. — Значит так. Я сейчас иду в дом. Возьму их один, ты пока что…
— Вы к Марку Анатольевичу собираетесь? Так его нет. Он вместе с детишками куда-то уехал, — толстяк махнул рукой.
— Как уехал?! — Сергей провернулся к хозяину дома. — Ведь вы только что в машине подъехали.
— Ну да, я приехал к дому. Тут он подходит и говорит, что ему срочно по делам требуется. Посадил детишек и ходу. Ну я и дал ключи, как ему не дашь…
— Давно это было?!.. — Сергей потер лоб. — Телефон!! Где телефон!! — вдруг почти закричал он.
— Да вон, в той комнате, — указал рукой толстяк.
Сергей бросился в комнату и заметался там в бардаке, пока под какой-то тряпкой не нашел аппарат. Он стал лихорадочно крутить диск аппарата. Подошла Карина.
— Что случилось, Сергуня?
— Никто не подходит, — сказал он, бросив трубку на рычаг. — Значит так…
Он повернулся к Карине, хотел что-то сказать, но, передумав, снова схватил трубку, набрал номер и снова вслушивался в долгие, бесконечные гудки.
"Ну возьми… Ну возьми же трубку…" Он опустил трубку на рычаг. Посмотрел на наручные часы. Ушибленная рука слушалась нехотя, напоминая о себе болью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
