реформы в России. В 1886 г. на форту усилили своды жилых казематов укладкой дополнительного бетона. Между башнями возвели железные кровли для отвода атмосферных вод. На батарее устроили электрическое освещение от аккумуляторов, которые заряжались от паровых машин башенных установок.
К 1868 г. на батарее № 1 все работы по перестройке были завершены, на форт доставили орудия. Этот форт – один из самых маленьких в Кронштадтской крепости – длиной всего 150 м. Он представлял собой короткий фас, к которому с правой стороны под углом 145 градусов примыкал фланг такой же длины. На фасе в 1870 г. установили две нарезные 9-дюймовые пушки и три 8-дюймовые образца 1867 г. Еще две 9-дюймовые пушки установили на фланге. Фас и фланг имели по одной казематированной постройке на шесть казематов каждая, располагавшихся в два яруса. На нижнем ярусе хранили боезапас, в верхних размещалась орудийная прислуга. Остров был одет в гранитный обвод, по периметру окруженный защитным волноломом. Излом острова и горжевого волнолома образовывал гавань с двумя проходами в волноломе. В горже острова возвели гранитную пристань. Позднее во дворе форта построили небольшой домик для коменданта.
Форт Южный № 2 практически полностью повторял конструкцию форта № 1. Отличием было то, что казематированная постройка была одна, но более крупная, чем на форту № 1. Появилась она уже в 1880-х гг., первоначально форт вообще не имел казематов, а только бруствер, за которым в 1870 г. установили восемь 9-дюймовых орудий образца 1867 г. К этому времени форт № 2 получил и второе название, в честь одного из строителей крепости инженера генерал-майора И.Г Дзичканца. В 1885 г. часть гавани засыпали, спрямив линию горжевого обвода. Берег укрепили камнем на растворе. Массив набережной опирался на свайно-ряжевое основание. В 1890-х гг. на фортах появились и некоторые постройки из нового материала – бетона. К началу XX в. на форту № 2 построили дальномерный павильон с броневой крышей и шахту с механическим подъемником для подачи боезапаса из погребов. На левом фланге возвели бетонное укрытие для выкатного прожектора. На форту № 1 забетонировали площадку и укрытие для него в виде бетонного куба с засыпкой землей с трех сторон.
Форт «Риф»
Западная оконечность Котлина, называемая рифом Котлинской косы, всегда привлекала строителей крепости Кронштадт для постройки оборонительных сооружений. Но сначала здесь был устроен полигон для испытаний нового материала в крепостном строительстве – портландцемента. В 1890 г. на рифе косы разобрали временную деревоземляную батарею 11-дюймовых пушек и на ее месте возвели несколько казематированных построек из бетона на портландцементе. Шесть лет здесь вели опытное строительство, испытывая потом стрельбой из орудий различных калибров казематированные постройки. Результаты опытов, проведенных здесь, положили в основу нового бетонно-земляного строительства всех сооружений в крепостях России[339].
Главный командир Кронштадтского порта 22 апреля 1884 г. отправил главе Морского министерства следующий рапорт: «Согласно приказания Вашего превосходительства я осмотрел форт Меншиков и нашел его в довольно печальном состоянии, с растрескавшимися сводами. Как говорят, трещины эти не увеличиваются, несмотря на то что над ними стоят 8-дм и 3-пуд пушки.
Нижний этаж занят весь запасом обмундирования морского ведомства на случай призыва и пополнения войск до комплекта военного времени
Котлинская коса и форт «Риф». Фото Н.М. Иванова. 2014 г.
В верхних этажах с обеих сторон батарей в особых кладовых хранится порох и ружейные патроны военного ведомства, и отдельное помещение для пороха, свозимого с коммерческих судов, приходящих в Кронштадт.
При разоружении форта две батареи 2-го и 3-го этажей, представят, как кажется, вполне достаточное помещение для тюрьмы, караула, конвойных и квартиры смотрителя, так как длина каждой батареи приблизительно доходит до 180 фут, а ширина – достаточна для установки больших орудий. Я сделал распоряжение о составлении соображений по приспособлению батарей этих под тюремное помещение, но боюсь, что на это потребуются очень большие суммы, потому что придется переделывать амбразуры, устраивать отопление, отхожие места и делать переборки, решетки для отделения заключенных от надзирающих за ними и др. приспособления.
Относительно нижнего этажа я сначала думал, что он может оставаться в пользовании сухопутного ведомства, но если бы было возможно получить и этот этаж в наше распоряжение, то мы избавились от могущих возникать пререканий и жалоб, часто возникающих при совместном чем-либо пользовании.
Не знаю, удобно ли будет наполнять стоящее у самого входа в гавань сооружение большим числом живущих и как устранить скопление нечистот при таком наполнении этого сооружения»[340].
Ю.А. Скориков, оценивая важную роль Тотлебена и Теляковского в совершенствовании крепости Кронштадт, справедливо отмечал:
«Осада и взятие французских крепостей в ходе франкопрусской войны (1870–1871) подтвердили правильность принципов русской фортификационной науки. Сводчатые конструкции, присущие русским фортам и батареям, казематированные помещения, надежно защищавшие личный состав, были в спешном порядке заимствованы западными фортификаторами. Форты стали возводить как самостоятельные укрепления преимущественно для артиллерийских позиций. А дальнобойность пушек в то время уже достигала 8,5 км, мортир 5,3»[341].
Тем не менее, уже в начале 1890-х гг. развитие артиллерии и появление новых материалов заставило заново заниматься перестройкой крепости Кронштадт.
Кронштадт при начале царствования Николая II
Царствование Николая II началось с Ходынки. 18 мая 1896 г. на Ходынском поле при раздаче кружек с императорским гербом, угощения и подарков погибло около 2000 человек. Они были просто задавлены толпой. В тот же день состоялся бал у французского посла графа Монтенбло. После первого танца император удалился. С.Ю. Витте вспоминал: «Мне представляется, что если бы государь был предоставлен собственному влечению, то, по всей вероятности, он отменил бы эти празднества и вместо них совершил бы на поле торжественное богослужение. Но, по-видимому, государю дали дурные советы…»[342]. Своего мнения у императора, судя по всему, не было.
Из воспоминаний одного из создателей конституционно-демократической партии («кадетов»), председателя II Государственной думы Ф.А. Головина (1867–1937): «Особенно показался мне государь во время торжественного шествия после коронования из собора во дворец. Бледный, утомленный, с большой императорской короной, нахлобученной до ушей, придавленный тяжелой, парчовой, подбитой горностаем, неуклюжею порфирою, Николай казался не величавым императором всея Руси, не центром грандиозной процессии, состоявшей из бесчисленных представителей всевозможных учреждений, классов, сословий, народностей громадного государства, а жалким провинциальным актером в роли императора, ему не подходящей»[343].
Упомянутые в предыдущей главе опыты на форту «Риф» вынудили сделать неутешительный вывод: «Нельзя вновь не повторить, что в настоящем своем положении
