Борис выполнил ее просьбу.
– Знаешь, в этой ванной я была вроде Алисы в Стране Чудес. Там есть такие штуки…
– Какие? – спросил Борис, выуживая сигарету из деревянного ящичка в верхнем отделении бара.
– Такие… Их надо крутить, а потом нажимать.
– Ну да?
– Еще бы… Я поняла, именно в этом все дело, когда попадаешь в чужую страну. Люди, автомобили, магазины – все такое же. Дома немного другие, но главное отличие в мелочах. Как открыть воду в ванной? Как позвонить по уличному телефону? Куда бросать жетоны, чтобы пройти в метро, и есть ли у них вообще жетоны? В книгах об этом не пишут.
– Конечно не пишут, – согласился Борис. – Это само собой разумеется. Пойду посмотрю на твои штуки. Значит, сначала крутить, а потом нажимать? Не наоборот?
Девушка обиженно взглянула на Бориса.
– Интересно, как это у тебя выйдет. Пошуровав кочергой в камине, Борис загасил сигарету и двинулся в ванную. Он разделся, встал под душ и приступил к исследованию никелированной панели, обилием ручек, кнопок и рычажков похожей на пульт управления космического корабля. Он едва не ошпарился, прежде чем научился регулировать температуру воды. Но больше, чем столь очевидное стремление усложнять жизнь, Бориса удивило наличие окна в наружной стене, через которое был виден парк. Впрочем, почему бы и нет, подумал он. Ванная с окном снизу доверху, без штор невозможна в России, но здесь, в Англии, в стране покоя и безопасности, на территории частного владения, куда никто без приглашения не забредет, она уместна, как нигде. Иллюзия единства с природой, да почему иллюзия? Единство. Ведь и портьеры в гостиной – не для того, чтобы кто-нибудь не подглядел, а элемент дизайна, для уюта…
Второго халата не оказалось. Борис закутался в огромное полотенце наподобие древнего римлянина. Вернувшись в гостиную, он вскинул руку в салюте.
– Марк Антоний, начальник конницы и сенатор, приветствует тебя, царица Египта!
– О… Ты похож на Антония. Особенно очки.
– Я Антоний в современной трактовке, – пояснил Борис. – Очки символизируют великий ум.
Пока он принимал душ, гостиная успела согреться. При мягком освещении, дополненном отсветами оранжевого пламени, комната стала еще более уютной и домашней, словно уменьшилась в размере. Оля сервировала стол, приготовив скромную закуску из запасов Слейда, поставила в центр новую бутылку вина. Приспособлением вроде автоматического штопора, найденным Олей, – тоже характерный штрих непривычного быта – Борис откупорил бутылку и разлил вино по бокалам.
– Давай выпьем за корабли, – сказала девушка. Отражение огненных языков плясало в рубиновой сердцевине бокала.
– За те, что идут ко дну?
– Нет. За те, что держат путь к далекому дому… и возвращаются. И за вас, храбрый капитан.
– Корабли не возвращаются, – Борис поднял бокал, – корабли уходят и приходят, а это совсем не одно и то же.
– Я рада.
– Чему?
– Я и сама так думала, а ты правильно угадал.
– Я не угадывал, я теперь знаю.
Они выпили понемногу, просто чтобы ощутить вкус вина.
– Неужели для того, чтобы отличить важное от пустяков, – сказала Ольга, опуская взгляд вниз, к огню, – неужели для этого надо, чтобы в нас стреляли?
– А что, по-твоему, важно?
– Сидеть в кресле у камина.
– Пить вино.
– Говорить ни о чем.
– И молчать о том же.
Они улыбнулись друг другу одними глазами.
– Планировка английских домов, – промолвил Борис, – такая же загадка, как и те штуки в ванной. Например, мистер Слейд упоминал о том, что где-то тут есть спальня. Но вот где?
Оля подошла к Борису, присела на подлокотник его кресла, провела рукой по его влажным волосам.
– Зачем тебе спальня, Антоний? Вот ковер. Это шкура льва, поверженного Гераклом. А за окнами шумит великий Рим, и так близка битва при Акции…
Борис прикоснулся щекой к щеке девушки, глядя, как опадают и становятся красными языки пламени в камине.
– Антоний проиграл битву при Акции, – очень тихо выдохнул он.
– Нет. Если ты сражался, ты уже не проиграл.
10
Джек Слейд очень устал. Так всегда с ним бывало: бюрократическая канитель после операции выматывала сильнее, чем работа на холоде, во враждебном окружении.
Марстенс уехал на какое-то таинственное совещание на Даунинг-стрит, и Слейд получил долгожданную передышку. Он даже позволил себе выпить рюмку французского коньяка – только одну, как лекарство от усталости.
В кабинете было полутемно из-за прикрытых штор. Слейд включил компьютер, вынул из сейфа привезенную из Москвы дискету, посмотрел на нее. Здесь, в Лондоне, еще никто не заглядывал в файл, никто, кроме Слейда, даже не взял дискету в руки, и это было очень странно. Как правило, любая новая информация сразу попадает в оборот специалистов, а уж такая… Ведь из отчета Слейда всем предельно ясно, ЧТО он привез! И Марстенс ничего не объяснил, лишь намекнул, что Даунинг-стрит в растерянности и многое должно проясниться после совещания. Многое? Ну что ж, подождем…
Слейд вложил дискету в дисковод и подумал о пароле, составленном Борисом и Ольгой независимо друг от друга, – о не существующем в языке, но таком трогательном слове «LIVEHOPE»…
Имени файла на экране не появилось. Слейд нахмурился. Сбой компьютера? Нет, все работает нормально. С противным ощущением электрической дрожи вдоль позвоночника Слейд вызвал программу восстановления удаленной информации. Программа утверждала, что с дискеты ничего не удалялось. Это была чистая отформатированная дискета.
Слейд вынул ее из дисковода. Та самая дискета, «Вербатим», со слегка потертой наклейкой, с карандашной пометкой. Да она и не может быть другой. Тогда как же…
Ведь никто не имел возможности форматировать прямо на глазах у Слейда!
Чертовщина… Слейд уперся пустым взором в столь же пустой экран. Из транса его вывел прерывистый сигнал интеркома.
– Мистер Слейд, немедленно зайдите к мистеру Марстенсу.
Вот как – немедленно. Что стряслось? Почему Марстенс вернулся так быстро? Обычно эти совещания бесконечны.
Сунув дискету в карман, Слейд вышел из кабинета. Марстенса он нашел в странном расположении духа – тот выглядел не рассерженным, не озабоченным, а… Если бы Слейд знал Марстенса хуже, он определил бы его вид как виноватый. Но Марстенс и покаяние – понятия несовместимые.
– Садитесь, Джек. – Марстенс кивнул на кресло и замолчал, будто не решался начать.
Тогда решился Слейд – на прыжок в ледяную воду Он достал дискету, положил ее на стол и сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
