нас четыре года, чтобы выдвинуть кандидата, но мы боимся». Многие делегаты съезда указывали на неопределенность полномочий Меньери и Боди относительно предвыборных консультаций и переговоров[782].
9 ноября 1991 г. открылся национальный совет СФД. Его целями были завершение организационных изменений в структуре конфедерации, решение вопроса автономии центристов и формулировка программных положений. Социальным демократам удалось добиться паритетного представительства в политическом бюро составляющих конфедерации и тем самым не допустить своей изоляции и исключения. В. Жискар д’Эстен был переизбран президентом СФД с 86,03 % голосов, генеральным секретарем – Ф. Байру. Оба также в соответствии с занимаемыми постами вошли в политическое бюро[783].
В период с зимы 1991 г. по осень 1992 г. наступает фаза стабилизации ЦСД. Реализуется прежняя политическая стратегия, нацеленная на отказ от сотрудничества с НФ и ФСП, сохранение союза ОПР/ СФД[784]. Более того, наступает некоторый разрыв с прежними союзниками по «открытости». 3 октября 1992 г. политический совет ЦСД решает сохранить автономную фракцию в Национальном собрании, но отказывается от любых перспектив сближения с Ж.-П. Суассоном и его сторонниками. П. Меньери называет Суассона, назначенного министром сельского хозяйства в новом правительстве П. Береговуа, «узурпатором» и вставшим на путь «личной авантюры»[785]. ЦСД пожинает плоды итогов ратификации Маастрихтских соглашений, подтверждая свои имидж европейской партии[786]. Наконец, к некоему знаменателю приходят доктринальные дискуссии.
В идейной эволюции французской христианской демократии этот период важен своим возвращением к истокам. Стихают жесткие идеологические баталии между марксистами и либералами, представлявшими две концепции развития общества. Вместе с ними уходит в прошлое ярко выраженный антикоммунизм христианской демократии. Под влиянием кризиса Франция постепенно погружается в пучину социальных проблем, сохраняя на первом плане в идеологическом дискурсе именно социальные отношения, столь дорогие сердцу христианских демократов. Отсюда проистекает некоторая актуализация дискуссий об отношениях между обществом и государством, гуманизме, социальной справедливости. Правда, этот «социальный реванш» оказывается под угрозой из-за подъема ультралиберализма и волны критики послевоенной модели социального государства. Д. Боди отмечал, что «после оспариваемой смерти идеологий и до ожидаемого возрождения идеалов мы пересекаем серую зону, созданную разочарованиями и растерянностью», наблюдаем истощение политической культуры, основанной на «исторических» линиях разлома, потому что эта политическая культура становится неспособной ответить на нужды и стремления современной Франции[787]. Наконец, в поле зрения французской христианской демократии по-прежнему находится идея европейской интеграции, которая приобретает реальное воплощение с реформированием институтов Сообщества и расширением географических и политических рамок «единой Европы».
19-21 октября 1990 г. в Сен-Мало прошел национальный съезд ЦСД, на котором были определены основные ориентации социальных демократов. Большое значение имело подчеркивание актуальности христианско-демократической мысли». В совместной декларации Ж. Барро и Ф. Байру отмечалось, что «видение человека, представленного в христианском послании», предполагает, что «всякое существо является уникальным в своей божественной искре, которую оно носит в себе». И далее они продолжали: «Мы не делаем это убеждение этикеткой. Каковы бы ни были их религиозные и философские убеждения, все люди, которые ставят себя в рамки демократического гуманизма, находят свое место в наших рядах». «Для ЦСД, – подчеркивал Ж. Барро, – центризм это убеждение, что человек может в определенный момент изменить историю: в отличие от марксизма и ультра-либерализма, которые помышляют о механической эволюции общества. Такой центризм, который мы стремимся практиковать, является желанием объединить, адаптировать общество к требованиям будущего, к нуждам человека и молодежи будущего…»[788]. В ходе съезда были закреплены следующие ориентации ЦСД: 1) строительство федеративной Европы; 2) модернизация институтов: восстановление роли парламента и равновесия властей и др.; 3) развитие регионов: преобладания регионов над департаментами, четкое определение компетенций и ответственности регионов, профессиональное образование в партнерстве с предприятиями, политика обустройства территории, равновесие между сельским и городским миром; 4) социальное развитие: управление децентрализованным социальным обеспечением с ответственными администраторами, пропорциональная структура пенсий (включая принцип капитализации), создания условий обучения для лиц, воспитывающих детей, чтобы вновь найти им рабочее место[789].
Но критикуя традиционную послевоенную роль государства в социально-экономических процессах, центристы оказывались в двусмысленной ситуации. С одной стороны, они не были готовы поступиться его социальной ролью, отстаивая по-прежнему социальные гарантии и защиту граждан от рыночной стихии. С другой стороны, они не в силах были противостоять (в том числе в силу политических причин) давлению критиков чрезмерного участия государства в экономических процессах. В этом плане актуализация дискуссий о «социальном изломе», на которую сделает ставку Ж. Ширак во время президентских выборов 1995 г., в некотором роде спасла центристов от необходимости окончательного выбора и позволила сконцентрироваться больше на социальных проблемах.
В начале декабря 1992 г. Э. Альфандери в рамках дискуссий о социально-экономической стратегии правой оппозиции сформулировал пять приоритетов ЦСД. Главной заботой должен стать «социальный излом». Необходимо принять меры в пользу строительного сектора и мелких и средних предприятий. Пять основных задач: «модернизация государства и государственного сектора, достаточное развитие производственного аппарата для создания мест, профессиональное образование молодежи, рост прямой заработной платы с бюджетизацией семейных отчислений, наконец, политика равновесия между городскими и сельскими зонами. Другие лидеры социальных демократов, например Ж. Барро, призвали активно бороться с «исключениями». Б. Боссон привлекал внимание к проблеме качества жизни. Ф. Байру поднимал вопрос о беспристрастности государства и введении принципа субсидиарности[790]. Водном из интервью Э. Альфандери призвал к продолжению такой стратегии в области отчислений: «Я предлагаю разрешить налогоплательщикам вычитать для длительного накопления ежегодную предельную сумму». Он предложил «дать преимущество длительному накоплению по отношению к ликвидному накоплению», что значило бы «ставить на будущее и инвестирование»[791].
В этот период имеет место также стабилизация электората социальных демократов. Наиболее наглядно это можно продемонстрировать на основании данных, полученных французскими социологами при анализе электората социальных демократов и республиканцев.
Прежде всего, различие проходило в подходе к ценностям и самоидентификации. 49 % избирателей ЦСД определяли себя как христианских демократов, 25 % как центристов, 8 % как европеистов, 3 % как либералов. Социальные демократы, допускающие возможность третьего пути между социализмом и консерватизмом, помещали себя в центр политической шкалы, с небольшими колебаниями относительно левого или правого центра.
Кадры ЦСД оставались приверженцами экономического либерализма, особенно в вопросе приватизации и социального дерегламентирования, но без явного крена в сторону ультралиберализма. Верные идее социальной рыночной экономики, активисты ЦСД требовали сохранения некоторых завоеваний государства-провидения и перераспределительных мер. Например, 53 % кадров ЦСД считали необходимым развитие добровольного страхования, заменяющего систему социальной защиты, 42 % принимали принцип связи местных налогов с уровнем дохода, 39 % были положительно настроены к упразднению налога на крупные состояния. 80 % кадров ЦСД выступали за приватизацию. В то же время кадры ЦСД помещали себя в срединную позицию (47 %) относительно роли государства
