вечная привычка платить за все не лично, а через контору, — в результате когда требуются деньги, то под рукой их не оказывается».
— Помилуйте, ваше императорское высочество, не извольте беспокоиться! — воскликнул пристав, хватаясь за бумажник. — Сколько прикажете?
— Ну, что же! Буду вашим должником, — сказал я, снисходительно улыбнувшись. — Я беру у вас сто рублей и прикажу прислать их с часами.
И свалял же я дурака, господин начальник! Мог бы и тысячу выудить, да как-то язык сболтнул не ту цифру.
— Эти деньги я хочу, уходя, раздать вашей прислуге, — сказал я приставу и спрятал сторублевку в карман.
Между тем слух о моем пребывании распространился, и когда я выходил от пристава, то застал у подъезда целый наряд полиции; тут же был приготовлен и автомобиль.
Вдруг откуда-то вынырнула женщина с ребенком на руках, и не успели городовые опомниться, как она бросилась к моим ногам.
— Тебе что, голубушка? — сказал я ей ласково.
— Ваше величество, явите Божескую милость, не оставьте сирот, — взмолилась она, — не дайте погибнуть!
— Да что тебе нужно? Кто ты такая?
— Да я жена стражника Михаилы Ворошилова. Он, изверг, бросил и меня, и ребенка. Деваться некуда, хоть помирай с голоду. Заставьте век за вас Бога молить!
— Послушайте, господин пристав, запишите ее имя. Я по приезде в Петербург поговорю с его высочеством принцем Александром Петровичем и, надо думать, устрою ее ребенка в один из приютов. Да, кстати, составьте, пожалуйста, список полицейских чинов сегодняшнего наряда! Я желаю пожаловать околоточным надзирателям серебряные часы, ну, а городовым — хотя бы медали «за усердие».
Желая соблюдать инкогнито, я отказался от автомобиля и, благословляемый всеми, пешком направился к «Соломенной сторожке», где, усевшись в конку, отбыл в город.
Вот и все, господин начальник, какое же тут мошенничество?
— Самое настоящее, и я даже сказал бы, квалифицированное, так как для выполнения вашей преступной проделки вы воспользовались именем высочайшей особы. Ну, вот что. Суд разберется в этом деле; что же касается вашего незаконного пребывания в Москве, то обещаю вам сократить трехмесячный срок заключения до одного месяца, но при условии, что вы в точности повторите ваш рассказ в присутствии пристава К.
— Ох, господин начальник, избавьте меня от этой тягостной сцены!
— Как вам угодно, я сказал вам мои условия, а там — ваше дело.
Александров поколебался немного, но заявил:
— Что ж, раз это необходимо, я согласен.
На следующий день я вызвал к себе пристава К. Явился он в мундире и, не без некоторой тревоги, вошел ко мне в кабинет.
— Садитесь, пожалуйста. Скажите, правда ли, что князь Иоанн Константинович на днях посетил Петровско-Разумовское?
— Как же-с, господин начальник, я был удостоен высочайшего посещения, — сказал не без самодовольной улыбки пристав.
— Ах, вот как?! Какая, право, досада, что я вовремя не узнал о приезде его высочества.
— Да, конечно, но великий князь соблюдал строжайшее инкогнито.
— Скажите, всем ли он остался доволен, не было ли замечаний.
— О, нет! Все прекрасно обошлось, и даже его высочество изволил у меня откушать.
— Да что вы говорите?!
— Так точно, господин начальник, и более того: великий князь обещал пожаловать мне золотые часы, а жене бриллиантовую брошь.
— Вот как?! А не обещал ли великий князь пожаловать вас гофмейстером?
— То есть как это — гофмейстером?
— Эх вы, доверчивый человек! — и я, позвонив, приказал ввести Александрова.
При его появлении К. сначала подпрыгнул, а затем, упав в кресло и раскрыв рот, бессмысленно на него уставился.
— Расскажите, Александров, как было дело.
И Александров подробно принялся за рассказ. Пристав, то краснея, то бледнея, внимательно слушал его, не шевелясь, точно в столбняке. Но когда рассказчик добрался до «ручки», то он не выдержал:
— Ну уж нет! Вот это он врет! Ничего подобного не было, не верьте ему, господин начальник!..
Александров в административном порядке был выслан в Пермскую губернию.
Но коварная судьба решительно преследовала несчастного К. Надо же было случиться, что вскоре после истории с «великим князем» главноуправляющий земледелия А. В. Кривошеин пожелал посетить Петровско-Разумовское. И каково было удивление градоначальника Андрианова, когда на его телефонное распоряжение приставу он услышал от последнего в ответ:
— Иди ты к черту со своим главноуправляющим! Раз поймали — и будет! Стара шутка!
Конечно, история разъяснилась, и К. отделался лишь понижением по службе.
Много позднее, уже в Крыму, во времена Врангеля, я встретил бедствующего К. и устроил его помощником начальника охраны одного из крымских городов. Я спросил его:
— Скажите по совести, теперь — дело прошлое, — целовали вы «ручку» или нет.
К. и тут принялся отнекиваться, но я, грешный человек, склонен думать, что не обошлось тогда без «лобзания длани».
Как было найдено тело Распутина
После больших колебаний приступаю я к этому очерку. Мне не хотелось касаться в моих воспоминаниях пресловутой фигуры Распутина, этого злого гения России, послужившего обильной пищей для мировых насмешек над нею. Мне не хотелось говорить о нем еще и потому, что мрачная тень этого проходимца отбрасывалась и на моего покойного Императора и на тот политический строй, верным служителем которого я был всю мою жизнь. Но я изменил свое решение. Упоминая, в связи с Распутиным, о темных страницах ушедшего режима, я не умалю его престижа: «Россия царей — не боится истины!»
В одно декабрьское утро 1916 года Петроград проснулся и был потрясен известием: Григорий Распутин, эта живая притча во языцех, бесследно исчез! Известие казалось невероятным, так как все знали, какой бдительной охраной был окружен тюменский конокрад. Между тем известие подтвердилось и исчезновение Распутина стало фактом.
Я не берусь описывать того ликования, которым был охвачен Петроград! Не только люди, принимавшие хотя бы и самое отдаленное участие в политическойжизни страны, трубили победу, но и рядовые обыватели ликовали, радуясь происшедшему. Я, как частный человек, разделял общее настроение, но не считал своей служебной обязанностью труд по розыску исчезнувшего. Я ведал уголовным
