пещерах, чем на поверхности, на ветру.
Лицо Яз вытянулось, ее внезапно охватило чувство вины.
Эррис покачал головой:
— Поверь мне, столетия переоценивают. Важно то, что ты делаешь с временем. Я лучше потрачу год на создание новых воспоминаний, чем тысячу — на блуждания по тем же старым.
Яз снова поднялась на ноги, все еще уставшая, но движимая скорее жаждой, чем желанием отдохнуть:
— Готов идти?
— Ты так и не сказала мне, зачем вернулась. — Эррис плавно поднялся с корточек.
— Я пришла за тобой. Мне нужна твоя помощь, чтобы спасти брата…
— Зина.
— Да, Зина. Чтобы вернуть его от Запятнанных. И еще спасти моих друзей.
— Теперь друзья? Ты любишь поднимать ставки. И от чего их нужно спасать? — Он продолжил подниматься по длинной лестнице, на которой они отдыхали.
— От Запятнанных. Есть такой… человек… Теус…
Эррис резко обернулся:
— Теус? Не Прометеус?
— Я… я не знаю. Не думаю. Я только слышала, как его называли Теус. — Яз позволила своей красной звезде подняться над ними. — Кто такой Прометеус?
— Кто-то, кто снится городу. — Эррис нахмурился. — Кто-то, кого она боится. — Он покачал головой и продолжил подниматься по лестнице. — Величие, мучение и огонь.
— Что?
— Я не уверен… Просто слова, которые всплывают во мне, когда городу снится Прометеус. — Эррис пожал плечами. — Расскажи мне об этом вашем Теусе.
Яз так и сделала. Она рассказала Эррису о Запятнанных, о своем злополучном рейде по спасению Зина и о том, что, по словам Теуса, он делал там, в черном льду.
— Так что ты думаешь? — Потребовался час или больше, чтобы рассказать все, и хотя не было никаких явных признаков, указывающих на это, Яз чувствовала, что они уже близко к поверхности. — Он лжет? Или это действительно какой-то выброшенный кусок одного из Пропавших? Неужели это и есть черный лед? Вычищенные грехи?
— Я действительно не знаю.
— Но ты же здесь эксперт! — воскликнула Яз.
— Ты, наверное, заметила, что я редко выхожу. — Он протянул руку и протиснулся в узкое отверстие, которое Яз не заметила. Его голос вернулся приглушенным, когда его ноги исчезли в темной дыре. — Чем бы ни был этот черный лед, в масштабах жизни города это новое явление.
Яз вздохнула, подпрыгнула и ухватилась за край вентиляционного отверстия. Ругаясь и тяжело дыша, она с трудом поднялась, втянула себя внутрь и поползла на животе, позволив звезде плыть впереди. Неровная темная линия, бегущая по середине узкой шахты, намекала на то, что в не столь далеком прошлом сюда стекала вода. Прикоснувшись кончиками пальцев к линии, Яз даже представила, что она влажная. Она отклеила язык от неба и подтянулась вперед на ноющих локтях.
ВСКОРЕ ПОСЛЕ ТОГО, как они выползли из вентиляционной шахты в комнату, Эррис нашел узкую щель, из которой сочилась вода, и Яз нетерпеливо утолила жажду, делая по четверти глотка за раз и удивляясь, какой вкусной может быть грязная вода с примесью минералов, когда ты слишком долго ничего не пил.
— Ты сказал, что город мечтает о Прометеусе. Может быть, она тоже видит во сне Сеуса? — спросила Яз. — Или Элиаса Стержень-корня?
Брови Эрриса удивленно приподнялись:
— Это, что, какая-то твоя квантал-сила? Неужели от тебя вообще невозможно что-либо скрыть?
— Значит, ты их знаешь? Это было, когда мы проходили сквозь стены. Ты сказал, что меня перехватили и…
— Тогда я был слишком занят побегом, чтобы расспрашивать тебя еще и об этом. А потом слишком занят, когда меня разрывали на мелкие кусочки.
— Значит, ты их знаешь? И их город видит во сне?
— Это всегда кошмар, когда Сеус появляется в ее сне. Веста боится его. Иногда мне кажется, что это он свел ее с ума.
Яз не спрашивала, как один город может быть «он», а другой — «она». Вместо этого она спросила о том, кто казался человеком:
— Этот Элиас Стержень-корень. Он такой же, как ты?
Эррис пожал плечами:
— Ну, он намного, намного старше. Я думаю, он был невообразимо еще стар до того, как попал на Абет.
— Тогда как он стал таким? Таким, как ты…
— Что бы с ним ни случилось, это случилось где-то в другом месте, давным-давно. В самом начале он мог быть человеком, но теперь он — воспоминание, эхо того человека, и он живет в разумах, таких как разумы городов. Но он не такой, как я. Он разделен между ними. В те времена, когда все города были еще связаны, когда все они говорили между собой, он мог двигаться, куда ему заблагорассудится. Но теперь, когда эти связи оборвались, он остался разделенным. Не по частям, а в копиях, некоторые сильнее других, более детализированные, более верные оригиналу, с большей памятью и силой, которая идет с памятью.
— И он все это рассказал тебе?
Эррис рассмеялся:
— Нет. Но я тоже умею раскрывать секреты. Элиас Стержень-корень всегда жарит рыбу покрупнее. Я недостоин его внимания. Так что считай себя польщенной!
Яз не чувствовала себя польщенной, она чувствовала себя мишенью, втянутой в большую войну, о которой понятия не имела. Интерес Стержень-корня сфокусировал на ней глаза темного бога как раз тогда, когда она уже была в самой страшной опасности, какую только могла себе представить.
ПРОШЕЛ, МОЖЕТ БЫТЬ, еще час, прежде чем они вышли в светящуюся пещеру города из другого отверстия, а не из того, через которое ушла Яз. Эррис наклонился, вытащил ее вверх и остановился, изумляясь ледяному небу высоко над собой.
— Оно прекрасно.
— Да. — Яз подошла и встала рядом с ним, тоже глядя вверх, но слушая не ушами, а чем-то другим, пытаясь уловить признаки охотников. Над головой полосы звездной пыли, удерживаемые в ледяном мраморе, окрашивали потолок приглушенными радужными оттенками. Со временем большая часть пыли упадет вместе с талой водой, будет смыта вниз по пологому склону и присоединится к надвигающемуся льду, который может снова унести ее вверх.
Эррис медленно повернулся, глядя на выщербленный камень и редкие перекрученные балки.
— Узрите мои труды, вы, всемогущие, и придите в отчаяние!
Яз вопросительно склонила голову набок.
— Строчка из древней поэмы, которая была написана еще до высадки. Знаешь ли ты, что корабли, которые доставили четыре первоначальных племени на Абет, черпали энергию из звезда-камней, почти идентичными тем, которые находятся в городе?
Яз покачала головой. У Икта было мало мифов о черных океанах между звездами. Мокка, первая женщина, однажды выплыла туда на своей лодке, когда поспорила с Богами в Море.
— Расскажи мне об этой поэме.
Эррис улыбнулся.
— Это просто строчка, которая давно засела у меня в голове. Я думаю,
