Родичи Слиши уже разлагались, растворяясь в воздухе. Пока Гримм добивал цепляющегося за жизнь легионера, который мог потратить последнюю каплю своей жизни, что пальнуть кому-нибудь в спину, Гугол обрезал постромки на трупах хоботковых животных и собрал их на манер сбруи… в которую тут же, не дожидаясь указаний, полезла Ме’Линди. Жак остановил её:
— Нет, нет! Я в силовой броне, а ты — нет.
Он впрягся сам.
— Босс, из города повалили всякие неприятные клиенты.
Да, действительно. Но до них километра два. Начав тянуть, Жак с усилием двинулся вверх по склону в сторону лабиринта шпилей. Преодолев инерцию великанской туши, он побежал быстрее и сотворил психическое марево замешательства позади себя и спутников, словно спрятавшись в облаке ментальной пыли.
Они ушли глубоко в пустыню, пройдя, пожалуй, половину пути до корабля. Каменные шпили мелькали мимо — Жаку приходилось рассчитывать далеко заранее, когда отклонять сани. Погоня, похоже, не состоялась.
Гримм пыхтел рядом: хоть броня и усиляла движения, всё-таки приходилось тратить силы на бег.
— Босс, босс, я вот что подумал: мы сможем засунуть её в «Торментум», только если обрежем по бокам. Только у нас аптечки такой нет, чтобы она от этого не померла, так ведь?
Гримм прав.
— Виталий, тормози сани!
Гугол ухватился за задок мчащегося паланкина и вспахал ногами землю, чтобы погасить инерцию хода. Скват был низковат для такого дела, но Ме’Линди споро догнала их и пришла на помощь. Скоро машина зависла на месте. Жак усилил ореол защиты вокруг небольшого отряда.
Женщина злобно зыркнула, когда Ме’Линди подсадила Гримма, чтобы тот смог заглянуть на носилки. Коротышка увернулся от неповоротливой раздутой ноги размером почти с него и дёрнул за рычаг. Паланкин пошёл вниз. Кольца в сосках женщины дружно звякнули, когда все её груди подпрыгнули. Рука с поросёнка размером вяло смахнула Гугола, сбив бронированного навигатора наземь. Лишённая змеи, женщина явно была уже не той. что прежде. Ругаясь, Гугол поднялся на ноги, а носилки в это время опустились на землю. Гримм выключил их совсем, и женщина-гора бесформенной тушей оплыла, завалившись назад. Видно, сани создавали ещё одну подъёмную силу: поддерживающий корсет антигравитации.
— Сделаем всё, что нужно, здесь.
Жак распаковал экскруциатор: пучок внешне хрупких стержней. Раздвинул телескопические ножки похожего на паука-сенокосца, но исключительно надёжного устройства и шлёпнул его на великаншу. Изрядно попотев, они присоединили захваты устройства к выступающим частям её тела — больше для того, чтобы удержать их на месте, и чтобы никого не пришлёпнуло. Какой смысл пытать на дыбе того, кто получает удовольствие, когда его подвешивают и растягивают на кольцах? На многих кольцах, а потом — на немногих!
Стащив перчатку, Жак выудил ампулу с сывороткой правды и прижал к коже женщины. Помня о её весе, ввёл вторую и третью дозы. Рекомендованная Инквизицией процедура предписывала в первую очередь подвергнуть испытуемого нестерпимой боли. Это, рассудил Жак, могло оказать обратный эффект, не считая того, что вызывало у него в какой-то мере отвращение.
— Имя?
Женщина сплюнула в Жака не меньше пары горстей вонючей слюны — он отскочил в сторону.
— Тока прочистила горло, — объяснила она. — Похоже, старый голос я потеряла.
«…сфарый голоф я поферяла».
— Что ты знаешь о существе под названием «гидра»?
— Меня зовут Кралева Маланья. И мой красавец Буль только что помер. Никогда больше не пронзит меня своими рогами после стычек с гримпанками.
«…поссе ссысек с гимпанками».
— Он болтался тут с демоницей, — ехидно заметил Гримм.
— Совсем немного, — сообщила Кралева Маланья.
Это ответ на последний вопрос Жака или комментарий по поводу заметки Гримма? Что, толстуху ампутация повергла в состояние имбецильности? Или она так хитро виляет?
— Что ты знаешь? — сурово повторил Жак.
— Знаю, что кое-чего лишилась!
— Змеи, которая овладела тобой, ты лишилась. А теперь перейдём к делу. Расскажи мне всё, что знаешь о гидре, или я убью тебя.
— Тогда ты ничего не узнаешь, так? Нет, не так. Ты будешь знать только то, что знал прежде? — Рот у неё задёргался. Больше Кралева уже не могла сдерживать правду, однако, к несчастью, Жак дал ей право рассказывать буквально всё, что она знала. — Ну, гидра — это название, — сказала она не торопясь. — Не учёная я, но рискну. Пишется так: гэ, и, дэ…
— Стоп! Впервые гидра была создана в твоём живом городе?
— Ага! Впервые создана — вот это вопрос. Что значит «впервые»? Изначально, первично? Как нечто может быть создано из имматериума вообще, если он, в общем-то, рассоздаёт? Я так думаю, что мы говорим о чём-то, созданном из имматериума?
Может, удовольствие причинит ей страдания? Но как определить, что для такой личности удовольствие? В оборудованной как следует темнице в течение нескольких дней — легко. Но здесь, впопыхах? Жак глянул на своих спутников.
Маленький Гримм шагнул вперёд. Он пощёлкал по медным кольцам Кралевы Маланьи, до которых сумел дотянуться. На каждом кольце была насечена миниатюрная сцена разврата. Гримм выудил из набора инструментов небольшие кусачки и поднял так, чтобы Кралева увидела. Так как предыдущая насмешка Гримма была тонко нацелена, чтобы вывести женщину из себя, Жак позволил ему продолжать.
— Слушай, уродина, — заявил скват, — сейчас я заберу все твои тупые кольца к себе в коллекцию.
Он перекусил одно кольцо и вытащил из соска аккуратно, не натягивая.
Кралева ахнула. Гримм словно вынул затычку. Грудь сдулась, исчезла. Сосок стал просто пупырышком, да и тот быстро пропал.
— Её тело распирает от варпа! — воскликнул скват. — Она сама как гидра. Каждое кольцо — пробка. Так, второй пошёл!
Он перекусил и вытащил второе кольцо. Ещё одна грудь опала.
Кралева заскулила.
Жак усомнился в техническом объяснении Гримма. Коротышка малость не понимал, как работает чародейство.
Гримм привстал на цыпочки и ухмыльнулся Кралеве в огромное лицо:
— Ха, скоро мы тебя немножко сдуем, и ты как раз влезешь к нам в корабль.
— Оставь мои колечки в покое, — взмолилась Кралева. — Я расскажу всё.
— Я не желаю слушать всё, — зло осклабился Жак. — Я желаю услышать вполне конкретно… Гримм, срежь десять колец!
Чик-чик.
— Не-е-е-е-ет!
Чик.
— Не-е-ет…
Чик
— Пожалуйста, прекрати…
Чик.
— Да что это за гидра такая?
— Ты знаешь, что это? — рявкнул Жак.
— Это такое существо, — злобно ответила Кралева, и это всё, что она сказала.
Из шеи у неё хлынула кровь. Женщина поперхнулась. Её голова откинулась назад, наполовину отсечённая.
— Никому не двигаться! — раздался знакомый задорный голос.
15
В доброй сотне метров, из-за каменного шпиля выглядывал Зефро Карнелиан, держа их на прицеле тяжёлого болтера. Наверное, он почти моментально сменил лазпистолет, из которого так метко застрелил Кралеву Маланью, на оружие посерьёзнее. Окованный бронзой хром болтера сверкал, отражая безумное, тошнотворное свечение ночи. Неужели, подглядывая за ними, человек-арлекин нашёл время смахнуть с оружия пыль погони и элегантно начистить до блеска?
Карнелиан был облачён в причудливую костяную броню в шипах и шпорах, его дерзкая морда выглядывала из ребристого рогатого шлема. Один из роботов со скитальца прикрывал его с фланга, сжимая в руках плазмаган.
— Просто не мог смотреть, как кто-то мучается! — крикнул человек-арлекин.
— Я не мучил её, ты, дурак! — отозвался Жак. — И не собирался. Только как иначе зафиксировать мегасвинью? А теперь ты убил её так же, как убил Мому Паршин!
Притворяясь, что ещё союзник.
— Драко, откуда тебе знать, с каким злом сношалась эта женщина, пока висела на своих кольцах?
— Значит, ты бывал у неё в будуаре? Это разрешает кое-какие из моих сомнений.
— Прекратите разбредаться, все четверо! — Карнелиан предостерегающе выпустил по болту вправо и влево, отчего на земле вспухли султанчики разрывов. — У меня тоже бывают видения, сэр инквизитор, сэр предатель! Это ты — хулитель торжественных клятв, нарушитель присяги!
— А ты, похоже, в Глазу Ужаса чувствуешь себя как дома, человек-арлекин!
— О, да я везде как дома! И нигде тоже…
— Гидра изначально была создана здесь, а не в какой-то орбитальной лаборатории.
— Ты так думаешь? Это она так сказала?
— Ты сам знаешь, что не успела. Ты ей не дал!
— Я бы не стал особенно верить тому, что говорят служители Слаанеша. Может, она лгала, чтобы смутить тебя и запутать, Жак?
— Она была под сывороткой правды.
