— А, я знаю птичку, которая натаскана на троллей, — странным голосом сказал дивоярец и в ответ на удивлённый взгляд князя ловко обернулся вокруг себя и в момент обратился соколом.
— Перебирайся через реку, — проклекотал он довольно отчётливо, и полетел к другой стороне, легко набирая высоту.
Глядя на стремительно улетающую птицу, князь улыбнулся и исчез с места, мгновенно очутившись на другом берегу — на плоском верху каменной гряды, изрезанной глубокими щелями.
Обыкновенному человеку лазать среди этих узких провалов, осыпей и острых гребней было бы очень трудно, но для двоих волшебников это не составляло труда. Один летал поверху, рассматривая местность и ища следы пребывания таких неопрятных существ, как гриндрилы — те обычно обозначали место своего пребывания кучей отбросов перед входом. Другой легко перемещался с места на место моментальными прыжками через пространство — возникал то там, то тут.
Прошло немало времени, пока они обыскивали скалы и лазали по углублениям. Нигде никаких следов бежавших гриндрилов.
— Послушай, Румистэль, — сказал, наконец, уставший князь, — чего зря мучиться — пойдём, достанем мою суму. В ней зеркальце — враз всё разглядим.
Совет был в самый раз, потому что дивоярец тоже устал и проголодался, а пироги они легкомысленно выкинули. Так что оба направились обратно в замок, поглядывая по сторонам: куда они закидали узелок с пирогами?
— Смотри-ка, — позвал дивоярца Финист, указывая в сторону от тропы, — плакали, Румистэль, наши с тобой пироги!
В том месте, куда они кинули тёщин узелок, теперь валялся большой бродячий пёс. Салфетка, в которой были завязаны пироги, растрепанная и измусоленная — голодный пёс явно порвал её, и слопал завтрак. Теперь блохастый бродяга блаженствовал: вольно развалился на солнышке и умильно жмурился.
Широким шагом князь вошёл в свой дом и направился к трапезной. Подойдя же, с удовольствием заметил, что за время его отсутствия Бакида расчистила проход. Всё же, как ни глупа старуха, а что-то делает по дому. Не вовремя только затеяла перестановку.
— Что ты делаешь, Бакида? — спросил он, проникнув в зал и обнаружив свою тёщу усердно роющейся в углу.
Она обернулась, и князя неприятно поразило выражение её лица — старуха смотрела на него, выпучив глаза. И весь вид её казался странно чужим.
— Что с тобой? — удивился он ещё больше, когда она ничего не ответила и продолжала пялиться на зятя.
Тут он увидел в её руках свою дорожную суму — ту самую, заговорённую, за которой шёл. Её он обронил вчера среди развала в трапезной, когда кинулся на помощь своей любимой жене.
— А, не терпится! — понял всё князь: как же, вчера он не поднёс старухе обычного подарка, с каким всякий раз является из странствий, — Ну, прости. Не успел. Да и отсутствовал недолго.
Старуха оскалилась, и князь с изумлением увидел, каковы её зубы — длинные, кривые, синеватые, отдельно друг от друга! Как он доселе не замечал такого?! Ну и тёща у него! Настоящая ведьма!
— Давай сюда, Бакида, — сдержанно сказал он, протягивая руку и медленно подходя к ополоумевшей старухе. — Опасная это штука. Говорю же: руки оторвет.
В ответ раздался такой зловещий смех, и потащило странным запахом — как будто от мертвеца!
Бакида на глазах менялась — вместо обычной пожилой женщины перед глазами изумлённого витязя являлась жуткая тварь: серое морщинистое лицо, покрытое множеством волосатых бородавок. Огромный синий рот с торчащими зубами и фиолетовым языком. Глаза провалились и теперь сверкали из глубоких нор, как горящие угли. И ростом она оказалась гораздо выше — едва ли не с рослого сына саламандры.
— А кушал ли ты пирожки, зятёк? — прорычала жуткая тварь.
— Нет, не кушал… — невольно ответил Финист, ошеломлённый этой метаморфозой.
— То-то и гляжу: не кушал! — зловеще расхохоталось чудище.
— Финист, сокол мой ясный! — вскричал кто-то позади витязя, и странен был этот голос — хрипло-визгливый, как ржавая пила.
Князь стремительно оборотился и увидел Ленду, вбегающую в зал. Но — ужас! — что за вид был у неё!
Прекрасного лица как не бывало — на его месте была жуткая серая харя, похожая на свиную, а вместо золотых волос, волнами сбегающих на плечи и за спину — бурые космы, висящие сальными прядями. Была она в чудесном платье, что привёз ей из странствий муж, но платье расходилось в боках по швам, и торчали из прорех свисающие складки грубой, серой кожи.
— О, рыцарь мой! — прорычала она кошмарным голосом и протянула к нему когтистые лапы, поросшие серой шерстью.
— Ай, не старайся, доченька! — насмешливо закаркала мамаша. — Твой муженёк сегодня пирогов не ел.
— Как не ел? — опешила красотка, — Ты его опять забыла накормить?
— Да наплевать! — махнула лапой серая тролльчиха, — мы получили что хотели. Теперь, доченька моя, ты у нас будешь королевой, богатая будешь! Мы с тобой ещё покажем им всем!
— Моя жена… — растерянно попятился князь Финист, не в силах оторвать взгляд с чудовища в платье его жены. Он в ужасе смотрел на отвратительное существо — с ним он проводил ночи любви, ему дарил ласки, поцелуи! Как они его околдовали!
— А, так мне больше не надо притворяться?! — взревело чудовище, обильно обрызгав Финиста вонючими слюнями. — Урод проклятый, сколько я из-за тебя вытерпела! Твои поганые объятия! Только и лез в спальню! Чайник медный! Горячий, гад — едва терпела!
— Щас, доченька, — свирепо сопела мамаша, — мы его прикончим. Теперь наша взяла.
Немой от изумления и ужаса Финист обратился взглядом к тёще и снова увидел в её руках свою суму.
Заговорённая сума — с ней троллям не справиться. Он не шутил, когда говорил, что Бакиде руки может оторвать, вздумай она искать что-то в его суме. Но в следующий момент случилось иное: Бакида одним движением разорвала суму — непонятно как тролльчиха сумела снять заклятие.
Из нутра заговорённой сумки посыпались магические принадлежности князя, все его тщательно сберегаемые вещи. Обычно он прятал их в тайник в стене. А теперь эта добыча досталась троллям.
У серых, которых называют грау, тоже есть своя магия — троллья. Это не гриндрилы, основное оружие которых — вонь. Эти владеют тёмными силами — магией, подобной демонской. Одно из самых сильных их умений — приворотная магия, за которой некоторые отчаянные люди ищут троллей грау. Только опасная это штука — любовное наваждение.
Старуха-тролль и её дочка околдовали князя, приняв человеческий вид и внушив ему любовь к беззащитной девушке. Наваждение поддерживалось заговорённой пищей, которую Бакида усердно подавала князю. Наевшись, он становился добр, его бдительность притуплялась, а влечение к жене усиливалось. Так они и водили его в потёмках почти полгода. Надо думать, старуха прогнала из замка всех людей — на всех наводить заклятие сложнее. Удалила всех собак и лошадей — они чувствуют враждебных существ. Чего ж она искала все время, пока Финист был в отъезде?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
