Нефть добывать можно, а жить привычной жизнью европейца нельзя. Песок и пыльная пудра во всем. Самое неприятное, что в еде. Как она туда попадает тяжело себе представить, а все потому что видимость снижается до нескольких метров. С такой видимостью даже иголку в стоге сена можно не искать. Найти хотя бы то место, где сам стог стоит.
* * *
Ветер принес с собой не только пыльную бурю. Пока они отлеживались под кустами в который раз, надоедливо и капризно думая, хотя бы о глотке воды мимо них (протянув руку можно было коснуться плеча проходящих) в полном камуфляже войск США прошли трое. Это были невысокие крепкие бородачи, с тем характерным запахом давно немытых тел присущим местным повстанцам. Все трое сгибались под тяжестью рюкзаков.
Алексей, проследив за ними взглядом, не поленился увязаться им в хвост и посмотреть в чем собственно дело?
Оказывается, по кромке плато, где они отдыхали четверо суток, пролегала гравийная дорога. Пришельцами, на обочине была выкопана глубокая яма и туда, судя по всему, было заложено взрывное устройство. После чего, буквально по голове Гусарова протянуты провода. Сами электрики залегли чуть выше. Достав средства связи, стали туда балаболить о выполнении первой части задания и подготовке непосредственно к взрыву.
Пришельцы занимались обустройством быта в засаде: едой, питьём, переговорами с главарями. Алексею пришлось, сделав солидную петлю, в круговую обойти их и залечь повыше.
Он хотел ограничиться только наблюдением, дождаться, чем все закончиться. Но все испортил Пирогов, до этого находящийся в безмятежном обморочном состоянии… Он пришел в себя, пошатываясь поднялся в полный рост и во все горло стал орать какую-то чушь. Звал обезьяну и какую-то Чичи…
Гусарову, из-за клубящегося песка и пыли, орущего плачущим голосом и призывающего к себе животных Пирогова было видно плохо. Только неясный силуэт. Зато, четко было видно, как испуганно прижалась к земле появившаяся троица… Вот один из них пришел в себя, достал пистолет и лихорадочно стал накручивать на ствол глушитель…
Ждать дальше было нельзя, лишь бы хватило патронов…
Короткой очередью, с пяти-шести метров он уложил двоих. После чего автомат замолчал. В третьего, он как раз обернулся на звук выстрелов, пришлось бросать нож. Хорошо, что он не сломался при рубке древесины. Как раз, пригодился. Нож попал своей тяжелой рукояткой, точно в лоб коллеге по диверсионной работе. Гусаров удивился, он-то целился в грудь…
Спустился вниз, с испугом думая, что во время стрельбы мог задеть Пирогова…
* * *
Да, наделал дел этот неугомонный ветер. Он посеял не только бурю, но и смятение в голове одного из участников пикника. События начали приобретать стремительный, вихревой оборот.
Как только Гусаров опустился рядом с обхватившим голову и сидящим под кустом Пироговым и стал его осматривать, тот ни с того ни с сего схватил его автомат.
— Спасибо тебе, что спас меня, но мне свидетели того, что я остался жив, не нужны. Прости и пойми меня правильно… — после чего начал лихорадочно дергать за курок «Калаша». Тот молчал, а Пирогов дергая автомат, продолжал лихорадочно говорить. — …Один раз на речке ты уже пропал. Я хорошо запомнил тебя и твое удостоверение… Ты тогда…
— Ну что, стрельнул? — не давая ему возможности закончить мысль, язвительно, как бы пытаясь пристыдить баловника, проворчал Гусаров и продолжил свою издевательскую речь. — А ведь ты меня, Ассенизатырыч уже один раз убивал. Деньги большие за меня, как за мертвого получил…
— Как? Когда? — не поверил Пирогов и лихорадочно оглядываясь, стал глазами пытаться найти хоть какое-то оружие. — Этого не может быть… Я тоже видел на рыбалке твое удостоверение… Ты тогда утонул… Зачем спасал?
— Меня тогда называли Кириллом Новиковым. Взрывал ты меня в Питере, неужто, забыл? — он с удивлением, как бы не веря тому, что такое можно забыть, пояснил. — По легенде у меня было имя Хрущ Хрущов… Вместо меня в воздух тогда поднялся твой подручный, приданный тебе в помощь Афанасий Варламов… А утонуть я не смог, сам знаешь, бывают такие вредные люди, которые в воде не тонут…
Взгляд Ассенизатора забегал поверх головы, сидящего в метре от него Гусарова. Он отбросил в сторону автомат и выглядел достаточно растерянно. Его беспомощность, привела Алексея в состояние злого веселья, на этой новой юмористической ноте продолжил вести свои смелые речи.
— У нас с тобой мерзкий дуэт получился, — он смотрел прямо в глаза. — Я — тромбон, все, кому не лень в меня дуют, все «надувают»… А ты — арфа, чьи струны щиплют с большой охотой. Этим арфистом может быть любая дрянь, у которой есть деньги, и он может позволить себе заказать эту мелодию…
Пирогов его не слушал, по-прежнему с шальными глазами, лихорадочно пытаясь отыскать оружие.
— Ты, из ружьишка попробуй, глядишь, бабахнет, а то непорядок получается. О том, что ты жив, знаю один я, тебя ищет огромное количество разного народа — он нехорошо прищурился. — Сам понимаешь, слаб человек, выпьет, расслабится и может случайно проговориться.
Как будто под гипнозом, Пирогов схватил поданное ему ружье и стремительно выстрелил. Гусаров вовремя закрыл лицо руками, так как казенную часть ружья разнесло в клочья. Почти весь заряд, ушел не вперед, а назад в лицо Пирогова. Тот упал навзничь.
Алексея посекло мелкими осколками. Не обращая внимания на кровь, он наклонился к Пирогову и пощупал пульс у Пирогова. Его не было. Мертв.
* * *
Странно. Как будто дожидаясь этого события, разом прекратилась буря.
Гусаров, кровоточащие руки, перетянул резиновым жгутом и, перед тем, как выйти на дорогу, наконец-то вволю напился нормальной воды, полные фляжки были у лежащих в кустах убитых. Было и мясо, и хлеб. Чтобы сразу после разгрузочной диеты не кувыркнуться в могилу, с едой решил погодить.
Он что-то пытался придумать, заранее оправдывая и жалея родных Пирогова, но умаялся и уснул почти на кромке дороги.
Там его через пару часов подобрал бронетранспортер, сопровождающий большую автоколонну. Старшему колонны, пришлось в двух словах объяснить ситуацию о том, как он здесь оказался. Про своего героического друга, с которым они, выходя из вражеского окружения, предотвратили подрыв боевиками мирной военной колонны. Рассказал об уничтоженных боевиках.
Майор не поленился, сходил, посмотрел. После чего приказал поднять мертвых боевиков на броню. Можно было снять их на видеокамеру и показать по телевизору, как очередной успех по ликвидации бандформирований.
