— Но раненые… — начал Дамблдор.
— Я позабочусь о них, — прервала его Пэнтекуин. — Ну, кому сказала?
И не дожидаясь новых возражений, она повернулась и пошла вдоль стены, разыскивая Аэлаина. Это не заняло много времени: эльф ждал её, почувствовав, что она его ищет.
— Аэлаин, вы — это все, кто прибудут из Лоно Хара? — негромко спросила Валькери.
— Нет. Мы всего лишь первые, — успокоил её он. Теперь, когда других эльфов не было рядом, он мог позволить себе обращаться к ней без титулов. — Члены Ордена тоже обещали быть здесь и помочь в борьбе.
— Хорошо, — кивнула она. — Я сказала Алас’сарам, что к вечеру Уничтожителей будет столько же, сколько и сегодня, но это ложь: их будет в десятки, сотни раз больше.
— Мы будем готовы, — уверенно произнёс эльф. — Мои бойцы — лучшие среди эльфов Лоно Хара.
— Знаю, — слабо улыбнулась Валькери и, вздохнув, прислонилась к нему. — Я так устала, Аэлаин… — виновато шепнула она.
Эльф замер, когда Пэнтекуин прижалась к нему, но скрыл своё замешательство.
— Вы все устали, — и мягко добавил. — Вы храбро сражались.
Валькери еле заметно кивнула. Затем отстранилась и сказала:
— Надо посмотреть, как там раненые. Позаботься о драконах — мне так неудобно, что для них не нашлось места в замке…
— Они поймут, — спокойно ответил Аэлаин. — Я узнаю, что им необходимо. Иди.
Пэнтекуин улыбнулась и, развернувшись, пошла прочь, перешагивая через трупы, даже не замечая их. Эльф, не шелохнувшись, долго смотрел ей вслед. Перед его глазами стоял другой образ Валькери, такой, какой он увидел её в момент их прибытия — яростной, дикой, неукротимой, словно слившейся с оружием в едином порыве, с безрассудной отвагой кидающейся в бой, разящей врагов без жалости; в тот миг она была прекрасна… Валькери-валькирия… прекрасная дева битвы… Эльф давно любил её, любил отчаянно и… безнадёжно. Пэнтекуин была честна с ним: много лет назад в ответ на его признание она сказала, что видит в нём лишь друга, но не большее. Что ж… смирившись, он стал ей только другом — но глубоко внутри его всё ещё жило глубокое чувство к ней, и Аэлаин с грустью и обречённостью осознавал, что оно пройдёт ещё очень не скоро…
Из невесёлого раздумья его вывел чей-то голос. Говорили не на языке Хаоса, а на… ангильском… нет, английском, вспомнил эльф. Сотворив заклятье переводчика, Аэлаин повернулся к говорившему:
— Что вы сказали?
— Она удивительна… — тихо повторил тот, глядя вслед Пэнтекуин. — Порой мне кажется, что я даже мог бы полюбить её…
Аэлаин внимательнее взглянул на него. Человек… хотя нет, полукров: на треть вампир. На вид лет тридцать пять или чуть меньше; одет в странную длинную чёрную мантию — ах да, здесь все маги так ходят; высокий, ростом почти с самого Аэлаина — а для человека это очень много — худой, бледный (точно, вампир) и собранно-подтянутый, словно хищный зверь. Волосы довольно длинные, до плеч, чёрные, как… у Валькери… и глаза похожи — такие же чёрные и бездонные, только у него взгляд даже холоднее и жёстче; на тонких губах застыла усмешка — по-видимому, постоянная, — а вот нос немного крупноват и делает его похожим на хищную птицу. Хотя вообще занятный персонаж, явно Тёмный — некромант или алхимик.
Полувампир бросил взгляд на трупы и еле заметно поморщился. «Алхимик», — решил эльф.
— Но мы с ней слишком похожи, — усмехнулся маг. — Это меня и пугает.
Он внимательно посмотрел на эльфа, и под его изучающим взглядом Аэлаину стало немного не по себе, точно бы этот холодный взор проникал в самые глубины его разума. «Ещё и ментальный», — отметил он про себя, возведя мыслещиты.
— Извините, — вздрогнув, человек отвёл глаза. — Привычка.
— Ничего страшного, — кивнул эльф, который по опыту знал, что с ментальными нужно держать ухо востро — иногда они и сами не осознавали, что копошатся в чужих мыслях. — Вы не скажете, где я могу найти того, кто мог бы присмотреть за драконами?
— Вам нужен Хагрид, — кивнул тот. — Если я не ошибаюсь, он уже с ящерами, так что вам не придётся его искать — скорее разве, оттаскивать его от драконов. Да, моё имя Северус Снейп.
— Аэлаин, — эльф протянул руку. К его удивлению, маг ответил лонохарсским пожатием — когда сжимают не кисти рук, а запястья друг друга.
— Валькери научила, — усмехнулся Снейп, заметив немного изумлённый взгляд Аэлаина.
Он развернулся и стремительным шагом направился прочь. Длинные полы его мантии развевались по воздуху, точно крылья, придавая ему сходство с летучей мышью или вороном. Эльф задумчиво проводил его взглядом. Что-то подсказывало ему, что это не совсем обычный человек, и им ещё предстоит увидеться, и не раз.
Глава 18
Валькери сдержала слово и пошла проверить, как там раненые. Да, со времён основания Хогвартса в больничном крыле не оказывалось столько разнообразных существ. Люди почти не пострадали, отделавшись несколькими царапинами, а вот обитателям Запретного леса, принявшим на себя основной удар, пришлось плохо. Каждый третий погиб или был серьёзно ранен; менее опасные царапины были на всех без исключения. Маги под руководством мадам Помфри накладывали чары и смазывали раны зельями, подбирая для каждого вида существ особые эликсиры и заклинания, чтобы не навредить ещё больше. Пэнтекуин помогала раненым своей магией, пока от усталости у неё перед глазами не потемнело, и она тяжело сползла на пол возле очередной койки. Что было дальше, она помнила смутно: вроде бы кто-то нёс её… Драко — это его запах… и потом положил на кровать… Она уснула сразу же, просто отключившись, и в этот раз ей не снились сны — такое случалось очень редко.
Проснувшись, Валькери поняла, что находится в спальне Драко. Естественно, одёрнула она себя, не в гриффиндорскую же башню он бы её потащил, тем более, что он и пароля не знает. И хорошо, что он догадался более-менее раздеть её, а то спать в одежде, да ещё и заляпанной кровью… фу! Судя по всему, ещё и без очищающих заклятий дело не обошлось — Валькери точно помнила, что у неё на локте было пятно слизи — когда она резко ударила Уничтожителя, подобравшегося сзади — а сейчас оно исчезло. Тело всё ещё ныло от усталости, но вскоре это должно пройти — девушка не хотела использовать ускоренную регенерацию, как тогда, при взрыве, потому что если пускать в ход эту способность слишком часто, она постепенно слабела. Кое-кто из лонохарцев, злоупотреблявших ускоренной регенерацией, вообще под конец не мог залечить даже не очень глубокой раны, и Валькери помнила об этом и старалась не повторять их ошибки. Простая регенерация, конечно, дольше, зато надёжнее — и неприятных последствий никаких.
Повернув голову, девушка увидела и самого владельца комнаты, спавшего рядом, но отодвинувшегося к краю, чтобы дать ей побольше места на кровати. Улыбнувшись, Пэнтекуин придвинулась к нему поближе, обняла его, отчего Драко чуть вздохнул во сне, и снова уснула.
Второй раз она проснулась уже спустя несколько часов. Сон больше не шёл к ней, но Драко всё ещё спал, и она, не желая будить его, старалась не шевелиться.
Хаос, как же он устал, её котёнок! Хотелось спрятать его, защитить от всего мира, чтобы никто и никогда не мог причинить ему вреда, чтобы разгладилась эта складка между бровями, чтобы ему не приходилось убивать, чтобы… чтобы быть с ним всегда, всю жизнь! И тонуть в его удивительных серых глазах, и гладить его светлые волосы, и касаться его лица, и говорить, шептать, кричать, петь:
— Я люблю тебя!..
Валькери закрыла глаза, вдыхая его аромат, такой знакомый и любимый, такой родной…
А Северус? Что — Северус?… Он прекрасный любовник и даже больше — друг и почти брат…
Но Драко — это всё. Весь мир. Раньше Валькери думала, что никого не будет так любить, как отца, но если бы теперь перед ней встал выбор, она бы без колебаний выбрала Драко.
— Котёнок, — еле слышно прошептала Пэнтекуин и, не в силах удержаться, мягко коснулась кончиками пальцев его лица, той складки между бровями, появившейся за эти сутки, придающей ему какую-то строгость, взрослость, жёсткость и… усталость. Под её прикосновениями морщинки разгладились, и он чуть улыбнулся во сне. У него была удивительная улыбка — не та слизеринская усмешечка, которую знали все, а настоящая, искренняя, появляющаяся очень редко и этим ещё более прекрасная.
Изящные пальцы Валькери скользнули ниже, повторяя очертания его тонкого аристократического носа, обвели линию губ и продолжили движение по щеке. Серые глаза открылись и внимательно посмотрели на неё, зачаровывая своим взглядом. Медленно, очень медленно их губы сблизились и соединились в нежном поцелуе, продлившемся, казалось, целую вечность, заставившем забыть об Уничтожителях, о воинах, ждущих приказаний, об опасности — обо всём на свете, кроме самой прекрасной вещи: того, что на свете есть тот, кого любишь ты, и кто любит тебя…
