Гумилёв подарил молодой жене новую книгу «Жемчуга», сделав на ней символическую надпись: «Кесарю — кесарево». По обоюдному согласию они договорились уничтожить все письма, которые написали друг другу до свадьбы.
На несколько дней молодые остались в Киеве. Аня начала приглядываться к своему мужу и была приятно удивлена. Теперь, когда им не надо было (хотя бы на первых порах) ничего друг другу доказывать и ни в чем убеждать, она вдруг обнаружила, что Николай простой и добрый человек, от его былой чопорности, которую иногда принимали за высокомерие, не осталось и следа. Анна Андреевна увидела всю детскость его души.
Молодые стали готовиться к свадебному путешествию, а тем временем 30 апреля 1910 года в Санкт-Петербурге было наконец закончено дело о дуэли Гумилёва и Волошина. Молодой жене неприятна была эта история. Виновницей ее она справедливо считала Дмитриеву и позже писала об этом: «Лизавета Ивановна Дмитриева все же чего-то не рассчитала. Ей казалось, что дуэль двух поэтов из-за нее сделает ее модной петербургской дамой и обеспечит почетное место в литературных кругах столицы, но ей почему-то пришлось почти навсегда уехать (она возникла в 1922 году из Ростова с группой молодежи…). Она написала мне надрывное письмо и пламенные стихи Николаю Степановичу. Из нашей встречи ничего не вышло. <…> Какой, между прочим, вздор, что весь Аполлон был влюблен в Черубину? Кто? — Кузмин, Зноско-Боровский? И откуда этот образ скромной учительницы — Дмитриева побывала уже в Париже, блистала в Коктебеле, дружила с Марго (Сабашниковой), занималась провансальской поэзией, а потом стала теософской богородицей. А вот стихи Анненского, чтобы напечатать ее, Маковский действительно выбросил из первого номера, что и ускорило смерть Иннокентия Федоровича…»
Глава X ПАРИЖ НА ДВОИХ
2 мая 1910 года молодожены Гумилёвы покинули губернский город Киев и отправились в свадебное путешествие на поезде через Варшаву в город мечты любого образованного человека — Париж, один из древнейших городов Европы, само название которого звучало для молодой женщины, как музыка первой любви. Да! Она ехала открывать, как ей казалось, сказочно удивительный мир французской столицы. Гумилёв чего только не обещал ей там показать!
Николай Степанович Париж изучил достаточно хорошо и мог ориентироваться в нем с закрытыми глазами. Скучал ли он по нему с тех пор, как два года назад покинул его? Наверное, ему не раз снились и уютные кафе Латинского квартала, и Булонский лес, и музеи древностей, и Ботанический сад, и бесконечные набережные, гуляя по которым можно было увидеть все достопримечательности древней столицы. Он пережил здесь и радость вдохновенной новизны, и мрак одиночества. Так много страданий осталось за столиками ночных кафе и ресторанов. Если «финансы начинали петь романсы», Николай отправлялся в ресторан типа «Буи-Буи», где всего лишь за один франк можно было получить не только обед, но и полбутылки вина. Правда, об этом ресторане говорили, что там «суп более похож на помои; вместо зайца вам подадут фрикасе из кошки, а вино, так называемое petit-lleu — синенькое, может с успехом заменить красильную жидкость». Если приходил денежный перевод из России, он шел в дорогие рестораны типа a la carte (высшего класса), где только стол обходился в десять франков в день без вина и закуски.
Теперь он хотел переписать заново свои душевные ощущения тех ушедших смутных лет. И все вроде бы складывалось у них хорошо.
На вокзале Гумилёв заказал двухместный экипаж за полтора франка.
Первым делом они отправились туда, где жил Николай в прошлый свой приезд и хорошо знал находящиеся там гостиницы. Экипаж поехал на бульвар Сен-Жермен, неподалеку от которого на бульваре Бонапарта, 10 располагалась приличная гостиница. Рядом были Сена, Латинский квартал, башня Эйфеля, знаменитый Монпарнас, Люксембургский парк, собор Нотр-Дам и с другой стороны Сены — его любимый Ботанический сад и не менее знаменитый дворец Лувр. Бульвар Сен-Жермен проходил частично через прежний старый Латинский квартал, где и располагалась известная Анне Андреевне Сорбонна. Анна обратила внимание и на то, что большие дорогие бульвары имели деревянную мостовую с широкими асфальтированными тротуарами, по сторонам которых были высажены деревья.
Гумилёв познакомил молодую жену с одним из аристократических районов Парижа — кварталом Сен-Жермен. Дворцы высшей знати располагались преимущественно в западной части квартала, а восточная была ограничена мостом Искусств, сооруженным для пешеходов в 1802–1804 годах во времена правления Наполеона Бонапарта. Побывали они на Марсовом поле, где в старину проводились маневры, а теперь располагались всемирные выставки. Анна Андреевна захотела подняться на трехсотметровую башню Эйфеля, которая видна была из любой точки города. Башня была доступна (с марта по ноябрь) для посетителей с десяти утра и до самой ночи. И удовольствие побывать на смотровой площадке стоило три франка с человека в будние дни.
Добрались они и до собора Инвалидов, где покоился прах Императора Наполеона, но усыпальница честолюбца не произвела на Анну особенного впечатления.
Когда их охватывало лирическое настроение, они отправлялись в Люксембургский парк. В тот теплый майский месяц в парке по средам, пятницам и воскресеньям с четырех до пяти или с пяти до шести вечера под деревьями играли военные оркестры. Она обратила внимание на восьмиугольный бассейн Давида в центре сада. Бассейн был окружен статуями двадцати самых знаменитых французских женщин.
Гумилёвы обошли весь Латинский квартал. Побывали в том самом месте, где среди шумных кафе и многочисленных магазинов сохранились остатки терм — старого дворца Юлиана, где в 360 году он был провозглашен Императором. С другой стороны к дворцу примыкает аббатство Клюни, выстроенное во второй половине XV века Иоанном Бурбонским. В Клюни в 1515 году жила Мария Английская, вдова короля Людовика XII. Посещение этого аббатства Анна Андреевна запомнила хорошо. В музее Клюни собраны картины немецкой школы XVI века, резные деревянные и мраморные изделия XV и XVI веков, фламандская мебель XVII века, мраморные медальоны Екатерины Медичи с изображениями Юноны и Дианы Пуатье. Николай Степанович сводил молодую жену в Ботанический сад, но она, видимо, никогда не испытывала теплых чувств к жирафам, львам, тиграм и слонам. Но зато находящиеся рядом с Ботаническим садом остатки римских арен произвели на нее впечатление величественной древностью. Анна Андреевна обозначила их экскурсии одной фразой: «Ходили по музеям». Молодые Гумилёвы посетили музей Лувра. На осмотр залов музея молодожены потратили не один день. Конечно, Гумилёва привлекли здесь коллекции античных греко-римских скульптур. Не мог оставить поэта равнодушным и зал североафриканских древних скульптур. А в зале Salle de Severe Николай Степанович показал Анне бюст его любимого Императора Каракалы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
