У палаток, к которым приближались возвращающиеся разведчики, было спокойно. Наступал вечер. Тоненькие струйки дыма поднимались над лагерем. Чернокожий Курчавый был в дозоре у коней. Он стал воином — стройным, высоким, как дакота, и отличался от них только курчавыми волосами, темным цветом кожи, несколько иной формой лица и сильными атлетическими плечами. Став воином, он получил имя Чапа — Бобер.
Ночью луна спряталась за облаками и стало очень темно. Сыпалась ледяная крупа. Чапа — Курчавый прислушивался и всматривался во тьму. Он держал оружие наготове.
С одного из холмов раздался крик. Чапа стал звать воинов из палаток.
Поселок ожил. Воины побежали к коням. Длинной цепочкой выехали они в прерию.
Сын вождя Старого Ворона первым вернулся в лагерь. Он соскочил с коня перед Чапой — Курчавым.
— Они привезли пленника — Харку! — крикнул он.
Как только Чернокожий Курчавый услышал имя Харки, он даже онемел. Радостной новость для него не была, она страшила его. Он попросил юного воина заменить его в дозоре, а сам поспешил проскользнуть вперед и снять с коня своего друга детства.
— В палатку Хавандшиты его, — сказал кто-то.
Но Чапа, узнав голос Шонки, понес пленника в палатку военного вождя рода Медведицы — Старого Ворона и положил находящегося в беспамятстве пленника рядом с очагом. Чапа — Курчавый развязал узлы лассо, которым было опутано тело, разрезал лыковые веревки на руках и ногах. Он стянул с него жесткие от пота и крови легины и мокасины, снял и припрятал вампум, стал растирать ему руки и ноги. Рогатый Камень был истощен и напоминал умирающего от голода. Тут в палатку вошел Старый Ворон, вместе с ним — Шонка и сын Антилопы. Вождь подошел к очагу и принялся рассматривать пленника, не мешая Чапе продолжать растирание.
— Позови Хавандшиту и Чотанку, — сказал он Чапе — Курчавому.
Молодой воин сначала побежал к Чотанке, затем в палатку жреца. Старый жрец сидел уже одетый. Желтовато-красные отблески пламени пробегали по его белым волосам. Худое лицо его, иссеченное глубокими морщинами, было неподвижно, как деревянная маска.
Чапа — Курчавый высокопочтительными словами пригласил жреца прийти в палатку Старого Ворона и посмотреть пленника.
Хавандшита выслушал его, долго молчал и наконец произнес тихо и отчетливо:
— Зачем мои ноги должны вести меня в палатку вождя Старого Ворона, зачем мои глаза должны видеть сына предателя прежде, чем он станет к столбу позора? Пусть пройдут пятнадцать дней и пятнадцать ночей. Пусть молодые воины принесут столб и вкопают его. Пусть сын предателя будет поставлен к столбу и с позором простоит один день и одну ночь. Он не должен умереть как воин. Пусть наши воины плюют на него, а женщины — издеваются над ним. С началом дня он увидит свою смерть. Женщины и дочери убитых им воинов растерзают его. Я сказал. Хау!
Чапа побежал в стоящую напротив палатку Старого Ворона. Он не сразу стал говорить: трудно было передать слова жреца в присутствии Шонки.
Злобное удовольствие отразилось на лице Шонки, услышавшего сообщение Чапы. Вождь и Чотанка выслушали Чапу со вниманием, но никак не выразили внешне своих чувств.
— Как сказал Хавандшита, так и должно быть, — заключил Старый Ворон.
Власть жреца в поселке была велика, и все привыкли подчиняться его решениям.
Время дозора Чапы между тем прошло. Он мог идти в свою палатку и ложиться спать. Но он огляделся по сторонам и быстро проскользнул в типи, которая раньше принадлежала Матотаупе. Огонь был прикрыт. Унчида и Уинона бодрствовали, как и ожидал Курчавый. Когда молодой воин вошел, Унчида пошевелила в очаге угольки, стало чуть светлее.
Чапа — Курчавый сел.
— Вам уже все известно?
— Мой сын Матотаупа убит белыми людьми. Харка — Токей Ито — взят в плен, — сказала Унчида как бы про себя и смолкла.
— Да, это так. На пятнадцатый день Токей Ито должен умереть. Так хочет Хавандшита. — Чапа опустил голову, точно под тяжестью груза. — Старый Ворон и Чотанка согласились с Хавандшитой. Что мы можем предпринять?
— А зачем? — тихо спросила Унчида каким-то не своим голосом. — Зачем? Куда ему идти, если ему опять надо бежать из наших палаток.
— Куда ему идти? — Чернокожий Курчавый закрыл лицо руками. — Куда ему идти! Это наш лучший воин. Наконец-то он вернулся и теперь должен умереть в позоре, потому что так приказал Хавандшита.
Дрожащие угольки в очаге погасли. «Все, выхода нет», — думал Чапа.
— Один путь, кажется, еще есть, — сказала Уинона, точно читая его мысли. — Возьми лучшего коня, поезжай к Черным Холмам, к Татанке Йотанке и к Тачунке Витко и сообщи им.
— Поехать нетрудно. Но как найти вождей? Времени мало, а путь далек.
— Я знаю, — сказала Уинона с горечью. — Это я знаю.
Чапа — Курчавый чувствовал, что он должен ехать, но не сказал, что он на это решился. Не попрощавшись, он покинул палатку. В холоде ночи он стоял, собираясь с мыслями.
Вдруг в стойбище снова поднялась тревога. Дозорные на холмах что-то кричали. Свет луны прорвался сквозь облака и осветил землю. Неподалеку от палаток показался Буланый.
— Конь духов! — крикнул кто-то.
Но мустанг уже исчез за холмами. Воины остались ждать, не покажется ли он снова. Люди испуганно перешептывались.
Курчавый решил еще раз побывать в палатке вождя, где сейчас оставались только женщины. Он еще не знал точно, зачем он это делает. Скорее всего он хотел еще взглянуть на своего прежнего друга в надежде, что за это время к нему вернулось сознание. Чапа вошел в типи и увидел, что жена вождя ухаживает за пленником. Раны Рогатого Камня забинтованы лыком, а руки и ноги хотя и связаны, но не так туго, как раньше.
Глаза Рогатого Камня были открыты, только выражение их было такое, как будто бы он не видел ничего вокруг и не хотел ничего видеть.
Курчавый опустился на колени перед пленником.
— Токей Ито, — сказал он, — Токей Ито. Ты все изъездил вокруг. Где сейчас Татанка Йотанка и Тачунка Витко?
Пленник что-то хотел сказать, но только закашлялся, выплюнул изо рта землю и ни слова не произнес.
— Воды! — приказал Курчавый женщинам и сам подал связанному пить.
Казалось, пленнику отказывает язык.
— Там, где были мы… прежде, чем сюда… перешли…
— Палатки верховных вождей на поляне перед пещерой?
Рогатый Камень кивнул головой.
Чапа поспешил в свою типи, взял оружие и побежал к коням. Он вскочил на своего лучшего мустанга, прихватил с собой еще одну лошадь и поскакал в ночную прерию.
Чапа — Курчавый любил Уинону. Никогда, пожалуй, не сможет он ей сказать об этом. Но он готов был сделать для Уиноны все, и он готов был сделать все для своего друга детства, чтобы освободить его если не от смерти, то хотя бы от позора.
Чапа — Курчавый несся галопом. Время от времени он останавливался, оглядывался, прислушивался. Он поднялся на высокий берег, чтобы осмотреться вокруг, прежде чем двигаться дальше. По привычке он приложил ухо к земле.
Чапа услышал топот коня. Кто-то приближался к броду. Наконец на северном берегу реки появился всадник.
Курчавый поднялся:
— Хий-и-и-я!
И в ответ послышалось:
— Хий-и-и-я!
Курчавый узнал Четанзапу, который уже направил своего коня в воду… Чапа подождал его на южном берегу.
— Что случилось? — спросил Чапа — Курчавый.
Конь Четана был разгорячен, с губ его падала пена. Сам Четан был взволнован.
— Длинные Ножи в блокгаузе Бена. Матотаупа убит. Длинные Ножи строят вокруг блокгауза палисад. Предстоит тяжелая борьба. Я хочу поскорее сообщить об этом Старому Ворону, и мы должны послать гонца к Татанке Йотанке и Тачунке Витко.
— Я еду к Татанке Йотанке и к Тачунке Витко. Их палатки находятся в южных отрогах лесных гор на поляне у пещеры.
— Что ты хочешь им сообщить?
— Хочу рассказать, что нашим пленником стал Рогатый Камень.
— Токей Ито?.. — Четан даже запнулся. — Как он попал к нам в руки?
— Он пришел сам.
— Когда Токей Ито пришел к вам?
